Хохлома обернулся и резанул по собравшимся ледяным взглядом. В прозрачных глазах на миг ярко вспыхнуло что-то такое дикое и буйное, что это заметили даже самые невнимательные и притихли. Затем это нечто погасло, Хохлома погладил кончик выбившейся из-под повязки чёлки и негромко, но твёрдо приказал:

— Так что найдите мне Момента с Ромычем. Хоть из-под земли, но достаньте.

Дальше спорить со старшаком никто не решился, но самый смелый всё-таки робко осведомился:

— А где искать?

— А я откуда знаю? — рассердился Хохлома и, помолчав, добавил: — Они должны быть где-то в Подмосковье.

— Так оно большое…

— Слышь, старшак, — подал голос сидевший на подоконнике Бюргер. — Мне ведь Ромыч звонил вчера по ночухе. Он мне всё про долг напоминал, ну и заодно с Моментом что-то базарил, и мне вот что-то кажется, что они там что-то такое несли про лес и про пустыню… Только ведь в Подмосковье пустынь нет, так?

— Про пустыню? — протянул Хохлома, не отводя взгляда от стоявшей перед ним на мольберте незаконченной акварели. — Может, не про пустыню, а про пустошь?

— Точно, про пустошь, — растерянно подтвердил Бюргер.

— И про лес говорил, да?

— И про лес…

Хохлома оторвался от созерцания чего-то ему одному видимого в акварели и обвёл взглядом собравшихся.

— Значит, так. Сейчас вы отправитесь в Шатурский район и прошерстите все окрестности Пустоша и Пустоши. От наших парней последний раз слышали где-то в там. Ясно?

— Не очень, — отозвался кто-то. — Нам что — два раза, что ли, искать?

— Почему — два? — поднял тонкие чёрные брови Хохлома.

— Ну, ты же сам сказал, чтобы мы поискали вокруг Пустоши и Пустоши.

— Это два разных места, — терпеливо объяснил художник, тонкие пальцы нервно забарабанили по подлокотнику. — Но расположены рядом. Посёлок Пустоши и деревня Пустоша. Теперь понятно?

— Не… Так у которой искать-то?

Хохлома прищурился, прозрачные глаза на бледном лице вдруг вспыхнули, как два фонаря.

— Если б я знал, у какой, то, наверное, не велел бы вам искать сразу в двух местах, как ты думаешь? — вкрадчиво осведомился он. Тихий голос художника пробрался под кожу каждому из присутствовавших в студии парней и послал нервную дрожь по спине. Все вдруг разом заторопились прочь.

«Не найдут, — мрачно думал Хохлома, глядя на толкающиеся в дверном проходе спины. — Не найдут, и тогда Глушитель церемониться не будет, просто меня добьёт». Не то, чтобы Хохлома никогда раньше не подозревал, что выбранная им стезя связана с повышенным риском насильственной смерти, но он надеялся, что за махинации с произведениями искусства шанс получить пулю в лоб всё-таки ниже… Не надо, ох, не надо было ввязываться в эту аферу с оружием! Что толку пусть даже от огромных денег, если тебя нет в живых, чтобы их потратить?

Хук. Такую кличку дали «тёмной лошадке» за сильнейший удар правой, классический фланговый удар традиционного бокса, которым он эффективно устранял своих противников.

Пухлый парень, крутившийся рядом с Хуком, куда-то исчез. Зато теперь неподалёку устроился хорошо одетый сутулый мужчина с пепельными волосами и худощавым лицом вдохновенного музыканта. Он ничего Хуку не говорил, но явно за ним… приглядывал.

Боец оставался таким же невозмутимым и спокойным; похоже, предстоящие бои его никак не волновали. Зато нервничала Жанна — за него. И, как вскоре оказалось, не зря. Первый же поединок четверть финала показал, что, несмотря на всё своё спокойствие, Хук вовсе не так неуязвим, как ей до сих пор казалось. Да, в отборочных боях он уверенно побеждал всех своих противников. Боксёры и кикбоксёры, рукопашники и представители восточных единоборств — передвигающийся с удивительной скоростью Хук с легкостью перехватывал любые атаки и сам наносил в ответ сокрушительные по своей силе удары; особенно хороши были те самые, неожиданные, проникающие через все заслоны удары правой. Хук был явно быстрее, сильнее, выносливее и опаснее своих соперников. А вот в четверть финале ему пришлось столкнуться с рестлером. И чудо-боец, похоже, растерялся — как если бы никогда не имел дела с представителем таких единоборств. Противник раз за разом легко бросал его на маты, а Хуку, казалось, было совершенно неясно, что бой можно и нужно вести и лёжа — все силы он отдавал на то, чтобы подняться на ноги.

Вставая, Хук немедленно атаковал; рестлер старался уклоняться от ударов и выжидал момента, чтобы провести тейкдаун. Бросал противника на пол — и Хук мгновенно терял всё своё преимущество. Вот и сейчас рестлер снова поймал соперника на противоходе, сбил с ног и бросился добивать в партере, а через несколько мгновений прочно захватил левую руку в кимуру — известный своей эффективностью болевой приём.

Видя, как явно не владеющий нужной техникой Хук тщетно пытается вырваться из захвата, Жанна решила, что это конец.

Так же решили и зрители.

Так же решил и рефери, присевший перед бойцами на корточки и ожидающий, что Хук вот-вот постучит три раза по полу, сдаваясь.

Безусловно, того же ожидал и сам рестлер. Но поскольку его настырный противник отказывался сдаваться, он всё жал и жал, усиливая захват. Ещё чуть поднажать — и кость просто сломается…

Жанна не поняла, как случилось то, что случилось. Рестлер нажал ещё сильнее, Хук дёрнулся, и его плечо выскочило из сустава. Зрители вскрикнули, решив, что бой закончен, а в следующий миг рестлер тяжело завалился на пол, настигнутый сильнейшим ударом правой.

Публика взревела.

Жанна обеспокоенно наблюдала за тем, как Хук медленно вышел за пределы ринга и тяжело уселся на скамейку; левая рука плетью висела вдоль тела. Рядом нарисовался сутулый пепельноволосый мужчина и что-то сказал. Хук вскинул на него настороженный взгляд. Пепельноволосый долго жестикулировал, наконец, добился от Хука кивка, и тогда к нему подошло двое парней. Один крепко зафиксировал ему левое плечо, второй взял за руку.

Жанна отвернулась — она не хотела смотреть, как черноволосому будут вправлять плечо. И увидела, что позабытый ею Игорь хмурится и не сводит взгляда с Хука.

— Странно… — невнятно пробормотал он.

— Странно?

— Да, странно. Хук ведь сам вывернул себе плечо.

— Как сам? Он же был в захвате! — растерялась журналистка.

— Был. И, видишь ли, он никак не мог вырваться из него. По крайней мере, вырваться без серьёзной травмы. Но это не рестлер выбил ему плечо — он сам так его вывернул, чтобы оно вылетело. И как только оно вылетело, у Хука появилось совсем немного пространства для маневра. Достаточно для того, чтобы нанести удар правой, — пояснил спутник Жанны и задумчиво добавил: — Но только кто так делает?.. Извини, дорогая, я на минутку отойду.

Журналистка отстранённо кивнула. Она прекрасно поняла, что имеет ввиду её спутник. Да, в критической ситуации, когда на кону стоит жизнь, человек может пойти на крайние меры, может отпилить себе руку или ногу, чтобы спастись, тому есть примеры. Но травмировать себя, чтобы получить совсем небольшое преимущество на арене?..

Жанна бросила взгляд в сторону Хука. «Кто же ты такой? — снова задалась она вопросом. — Такой невозможно спокойный, такой невероятно сильный и быстрый, но такой явно неискушённый в разных техниках боя. И такой совершенно равнодушный к боли, что можешь запросто сам выбить себе плечо, чтобы достать противника… Тебе так надо победить? Зачем?»

Пока девушка внимательно его разглядывала, Хук осторожно ощупывал вправленное левое плечо. Сутулый седоволосый мужчина по-прежнему стоял рядом и, похоже, собирался оставаться с ним и дальше.

— Игорь, а кто это там с ним, а? — спросила девушка, когда её ненадолго отлучившийся спутник вернулся. — Вон тот, сутулый?

— Богдан Алмазов, — отозвался её «спонсор».

— Надо же, ты всё знаешь! — восхищённо ахнула Жанна, но на этот раз Игорь, похоже, не услышал её лесть. Только нахмурился и пробормотал себе под нос:

— Всё не всё, но знаю, что он его перекупил.