Прислушавшись к совету, мы решили погулять по округе и подумать, ведь у участка был и существенный плюс: он почти вплотную подходил к берегу моря и при этом располагался на холме, что обеспечивало отличный обзор и панорамный вид на залив.

Побродив по окрестностям, мы так и не приняли никакого решения. С одной стороны, наверное, здорово каждый божий день засыпать под разудалую цыганочку, а с другой стороны, признаюсь, на душе было неспокойно. И, как оказалось, не зря.

Закончив обход, мы вернулись к машине, которую оставили рядом с табором. Тут выяснилось, что путь к автомобилю отрезала стая гусей. Зная о том, что гусь территориальное животное и к тому же совершенно бесстрашное – по телевидению как-то показали сюжет, в котором гусь прогнал со своей земли льва, – я подобрал хворостину и пошел в решительное наступление.

Гусей моя хворостина, похоже, совсем не смутила, зато она очень не понравилась обитателям табора. Словно из-под земли передо мною выросли четверо крепких мужичков, а один из них держал в руке увесистую палку, против которой моя хворостина смотрелась былинкой. Взвесив шансы, я предложил жене обойти препятствие окольным путем. По счастью, покинуть цыганскую деревню удалось живыми и невредимыми.

По дороге в Эпидавр я позвонил Брид и с легким сердцем отказался от участка, а в мыслях и от дальнейших услуг шотландки. Мы снова оказались в исходной точке.

К нашей радости, в Эпидавре нашлось свое собственное агентство недвижимости. Его хозяйка – крупногабаритная гречанка по имени Анастасия оказалась членом ККЕ – компартии Греции и убежденной коммунисткой, какими бывают только люди, не испытавшие на собственной шкуре всех прелестей жизни в государстве рабочих и крестьян. Из общения с местными у меня вообще сложилось впечатление, что марксизм-ленинизм пустил в Греции глубокие корни. Особенно ленинизм. Не зря же дружескую попойку, происходящую не в таверне, а у кого-то дома, греки до сих пор в шутку заговорщицки называют иностранным словом «йафка». Ничего не напоминает?

В общем, пришлось в срочном порядке провести краткую политинформацию. Анастасия, которую я в шутку прозвал «красным риелтором», слушала со слезами на глазах, от ужаса прикрывая руками рот. А я всего лишь честно рассказал о реальной системе распределения благ в СССР, социальных привилегиях для рядовых тружеников и прочих вещах, о которых она, усилиями советской и панкоммунистической пропаганды, имела весьма утопическое представление.

На корню разрушив все то, во что прежде верила наивная гречанка, я принялся расспрашивать Анастасию про местную недвижимость. К моему удивлению, несмотря на обилие толстых папок на стеллажах, обстановкой «красный риелтор» совершенно не владела. Я отнес это на счет ее коммунистических идеалов и извечной левацкой забавы разводить бумажную волокиту, вместо того чтобы делать дело. Тем не менее мы обменялись контактами и договорились созвониться в случае новостей.

Наслаждаясь пешими прогулками и купанием на пустынном пляже, но не забывая при этом о цели нашего приезда, мы как-то наудачу спросили хозяйку гостиницы, не продает ли кто-то дом или участок неподалеку.

Как я уже тогда смекнул, греки считают зазорным вывешивать таблички с надписью ΠΩΛΕΙΤΑΙ, что значит «Продается», а потому единственный путь добыть достоверную информацию – это опрос местных жителей. Ответ Ангелики прозвучал многообещающе:

– Мы с мужем в свое время построили и продали четыре дома. Один из них снова выставлен на продажу.

– А где он находится?

– Чуть выше гостиницы, вверх по склону.

А ведь мы там уже прогуливались, восторгаясь видом, открывающимся из небольшого кондоминиума. Неужели одна из вилл продается? Отчего мы так разволновались? Тому были свои причины. К этому моменту мы уже понимали, что купить отдельный участок нам не по силам. Дело в том, что, согласно местным порядкам, купив землю в городе или поселке, вы вправе использовать под строительство почти всю имеющуюся площадь. Но проблема в том, что так приглянувшаяся нам бухта стояла на отшибе, а по греческим законам строиться за пределами городской черты разрешено только при условии, что площадь участка не меньше сорока соток. Однако стоимость таких участков оказалось для нас совершенно непосильной. И этому тоже есть свое объяснение.

Как выяснилось, Эпидавр – весьма популярное у греков место отдыха творческой элиты. Что-то вроде Переделкина, только не сегодняшнего, а в советские годы. Родоначальницами моды на здешние дачи одновременно стали две самые известные гречанки в мире – оперная дива Мария Каллас и звезда экрана Мелина Меркури, каждая на свой лад.

Дело в том, что в Большом амфитеатре Эпидавра ежегодно проходит международный театральный фестиваль, репертуар которого поначалу состоял исключительно из классической греческой драмы. Однако с появлением в Греции оперной суперзвезды руководство фестиваля приняло решение о расширении жанровой палитры, и в самом начале шестидесятых Каллас спела тут в «Норме» Беллини, ознаменовав начало новой эры как в истории амфитеатра, так и в истории фестиваля. Затем Каллас спела в Эпидавре «Медею» Керубини, о чем наглядно свидетельствует доставшаяся мне по случаю почтовая марка, выпущенная в честь этого события.

Местные жители показывали нам дом, спрятавшийся за густой стеной сосен, где легендарная Каллас, про которую восторженные современники говорили «четыре голоса в одном горле», ежегодно отдыхала от сценических трудов. А меню одной из портовых таверн до сих пор украшает цитата, в которой дива признается в любви к Эпидавру и говорит, что это самое красивое место на земле.

Надо признать, Каллас очень много сделала для фестиваля – она дала ему статус. Чуть позже эстафету подхватила другая всемирно известная греческая актриса, звезда киноленты «Никогда по воскресеньям» Мелина Меркури – в конце семидесятых она сыграла тут в «Орестее».

По окончании актерской карьеры Меркури, став министром культуры, построила в Эпидавре дачу – скромных размеров домик у самой воды. В последующем практически все министры культуры Греции посчитали своим долгом отстроиться не где-нибудь, а в сердце всемирного театрального фестиваля, закрепив модный тренд.

После Каллас и Меркури целая куча звезд почли за честь выступить на местной сцене: Монсеррат Кабалье, Хосе Каррерас, Рудольф Нуриев, Изабелла Росселини, Хелен Миррен и многие, многие другие. К сожалению, по мере роста популярности эпидаврского фестиваля росла и стоимость недвижимости.

Кроме того, еще одной причиной высокой цены на землю стала непомерная жадность ее собственников. Я уже говорил о том, что для постройки дома за пределами городской черты необходим участок в сорок соток. При этом разрешенная площадь основания не превышает ста квадратных метров, а этажей в доме может быть не более двух. Но это по закону. Греческие девелоперы вместо одного дома общей площадью двести метров по обыкновению втыкают целых четыре дома аналогичной или даже большей площади, зарабатывая на последующей продаже вчетверо больше положенного.

Самое обидное, что проблемы с законом в итоге случаются не у прохиндея-девелопера, а у неосмотрительного покупателя, который, как правило, об этом до поры до времени не догадывается. Но беда в том, что в заповедных местах вроде Эпидавра практически вся предлагаемая недвижимость заведомо строится с такими нарушениями, и ничего поделать с этим нельзя. Вот и получается, что, продавая землю девелоперу, а заодно и любому другому, хозяин подспудно ориентируется на максимально возможную прибыль, какую теоретически возможно извлечь из его участка, если многократно наплевать на законы. Таким образом, обуреваемый жадностью продавец назначает цену, более или менее соответствующую не одному участку, а четырем. Вот такая арифметика по-гречески.

Однако, несмотря на строительный беспредел, мы все же решили осмотреть выставленный на продажу дом. А вдруг повезет? Вдруг окажется недорого?