Надо сказать, что деревенька Колимбари была нам хорошо знакома – местные рыбные таверны считаются лучшими в округе, а одна из них запала в душу особенно глубоко. Стоит заметить, греки не дураки поесть. Мы с Кузей – тоже. Поэтому не удивляйтесь обилию гастрономических отступлений, тем более что еще Эпикур подметил, что «вкусная еда есть источник и первооснова всякого блага».

Считая себя заядлым гастротуристом, я по привычке беру на карандаш все заведения, где был прилично накормлен. Эти заметки сами собой выстраиваются в умозрительный хит-парад, которым я подсознательно руководствуюсь, столкнувшись с проблемой выбора злачного места. Хотя в Греции такая проблема в общем-то не стоит. В то время как испанцы уверенно лидируют по числу баров на тысячу жителей, греки – чемпионы по числу ресторанов. Далеко не все из них достойны нашего внимания, но на некоторых я все же остановлюсь особо, а именно на уже упомянутой рыбной таверне в Колимбари.

После нескольких визитов в это заведение мы не только убедились в отменном качестве подаваемой рыбы, но и завязали приятельские отношения с местным шефом, а также с официантами, что, по нашему разумению, чрезвычайно важный момент в деле получения гарантированного удовольствия от трапезы.

Поощряя наши гастрономические изыскания, повар предлагал нам одно блюдо изысканнее другого, а оценив наши аппетиты, затеял шутливую игру, постоянно увеличивая размер порций. Дошло до того, что в какой-то момент рыбы на блюде было столько, что повару пришлось скрепить получившуюся пирамиду многочисленными зубочистками, дабы она не развалилась. Когда два официанта водрузили блюдо на стол, в таверне на минуту воцарилась мертвая тишина.

После некоторой паузы сидевшие за соседним столиком англичане попросили разрешения сфотографироваться с нами на фоне блюда. Мы любезно согласились. Как выяснилось позже, соседи разбились на два противоположных лагеря и принялись делать ставки на предмет того, осилим мы нашу рыбу или нет.

Когда нам ценой неимоверных усилий – в основном моих – удалось полностью извести рыбную пирамиду, англичане испросили разрешения на повторную фотосессию, в ходе которой мы позировали с пустым блюдом.

Во время съемки пожилой благообразный джентльмен, кисло улыбаясь в объектив, шепнул мне на ухо:

– Из-за вас я проспорил приятелю пять фунтов. М-да, недооценил.

А мы пьяные, счастливые и весьма гордые собой, выйдя из таверны и придерживая раздувшиеся животы, навзничь упали на песок, чтобы беззаботно пялиться в критское небо в тщетной надежде увидеть на нем хоть одно пятнышко – летом облака в тех местах большая редкость.

Но не будем отклоняться от темы недвижимости. Итак, после того как неподалеку от любимой таверны мне подвернулся приличный дом, я всерьез решил, что это знак свыше. Однако, как известно, лучшее враг хорошего. Очень скоро мне встретилась еще одна недвижимость мечты – чрезвычайно привлекательный и совсем недорогой участок на самой западной оконечности острова между Ки́ссамосом и Балосом – сорок соток, засаженных старыми оливами, террасами живописно спускались к морю.

Хозяин держал там позвякивающую колокольчиками многочисленную отару, что, несмотря на источаемый запах, в моих глазах только добавляло неги этому лоту. Кроме того, описанное мною волшебное место в придачу находилось на самом краю деревеньки с дивным названием «Трахилос», распалявшем мужское воображение.

Для того чтобы различать объекты недвижимости между собой, мы давали им имена. Очаровательный участок с отарой и продуктами ее жизнедеятельности мы, помнится, так и назвали – «Овечьи какашки». Эти сорок соток, утопающие в навозе и оливах, в итоге обошли в рейтинге дом в Колимбари и долгое время оставались безоговорочным лидером внутрисемейного тендера.

К этому моменту я уже успел осмотреть более ста объектов недвижимости и понимал, что в нашем ценовом диапазоне мы вряд ли найдем вариант лучше. В какой-то момент мне даже показалось, что, вторя знаменитому греку, я с полным правом могу воскликнуть: «Эврика!»

Тут я позволю себе небольшое отступление. Дело в том, что греческие власти уже который век подряд всячески отмахиваются от давно назревшей реформы языка, и орфографии в особенности, мотивируя это тем, что любые нововведения уведут современный новогреческий еще дальше от его древнегреческого предка и не позволят свободно воспринимать Софокла, Эсхила и, что немаловажно, новозаветные тексты.

Последнее опасение представляется мне совсем уж наивным, особенно в свете замечания пулицеровского лауреата Уистена Одена о том, что «мессу лучше всего слушать, не зная языка».

Между тем, по моему убеждению, языковая реформа грекам нужна позарез. Приведу лишь один пример. Только представьте: звук «и» в новогреческом записывается аж шестью разными способами! То есть правильно прочитать слово вы еще можете, а вот правильно написать – ни в жизни.

Как бы там ни было, а греческий народ уже давно приступил к самостийной модернизации родной речи. Так вышло, что в процессе языковой эволюции в известном каждому школьнику знаковом слове «эврика» отпала начальная гласная, дававшая ему трехсложную монументальность и торжественную певучесть. В итоге ставшее достоянием мировой поп-культуры восклицание Архимеда нынче усохло до невнятного «Ври́ка!», что, на мой взгляд, звучит куда менее пафосно.

Но я отвлекся и напрочь позабыл про «американскую военщину». А дело было вот как. Еще только приступая к поискам участка на западе Крита, я перво-наперво обратился к осевшему в Киссамосе риелтору-англичанину. Тот поначалу вел себя крайне приветливо, но, узнав, что я из России, тут же утратил всякий интерес. У меня в голове уже тогда промелькнула мысль о том, что этому ушлому парню, похоже, было известно что-то такое, чего не знал я. Но что именно?

Шло время, я снова раз за разом возвращался на запад Крита – мой рабочий график мелкого хозяйчика позволял выкраивать время на поездки – и находил один участок краше другого, пока не наткнулся на те самые «Овечьи какашки». Фотографии густо удобренных террас, живописно спускающихся к самому морю, привели Кузю в телячий, вернее сказать, ягнячий восторг. Она срочно взяла несколько дней за свой счет и вылетела ко мне в Ханью.

Тем временем по рекомендации знакомого шотландца я нанял юриста – без его участия никакая сделка по купле-продаже недвижимости по местным законам невозможна.

Симпатичная уроженка Ханьи с английским дипломом и лондонским выговором – в то время я совсем не разумел по-гречески – произвела самое благоприятное впечатление. Мы ударили по рукам и приступили к подготовке пресловутого прошения в Министерство внутренних дел.

Услыхав про безотзывный депозит, Христиана – так звали юриста – прониклась нашими опасениями и даже пообещала, что постарается по своим каналам выяснить, какова статистика отказов на подобные прошения, поступившие от граждан России.

Прошло несколько дней. Жена воссоединилась со мной в Ханье, осмотрела «какашки» и, придя в полное умиление от увиденного, одобрила грядущую сделку. Окрыленные, мы отправились оформлять покупку.

Приняв традиционные дары – водку, матрешку и всякую мелочь, – Христиана принялась вводить нас в курс дела. И хотя ей очень хотелось заработать положенные за оформление четырехзначные комиссионные, добрая женщина не посчитала возможным скрыть от клиента результаты своего неофициального расследования.

Согласно полученной информации, несколько россиян годом ранее подали запрос на покупку недвижимости в районе Ханьи, рискнув ради этого немалыми деньгами. Как вы думаете, скольким из них посчастливилось получить положительный ответ? Ни-ко-му!

Всем без исключения просителям было отказано, причем без объяснения причин. Такая же печальная статистика касалась граждан Украины и других стран СНГ, в то время как некая американская семья, тоже проживавшая за пределами ЕС, легко получила заветное разрешение на покупку. Счастливчики американцы, к нашей зависти, поселились совсем недалеко от города, на полуострове Акроти́ри, уже давно превращенном толпой обосновавшихся там англичан в подобие британского анклава.