— Антон… что все-таки случилось? — Она подошла сзади и обняла мужа за талию.

— Ничего, Анюта.

— Я же вижу… ты сам не свой, устал?

— И это тоже… И еще… зря я пацанам меч показал, — вдруг сказал Антон, осторожно высвобождаясь из ее объятий и водружая меч на полку.

— Почему? Они порадовались, мне кажется…

— Тебе кажется! — отрезал Антон неожиданно грубо. — Ложись спать, я пойду посмотрю, как они там устроились.

Оставив ошарашенную Аню в спальне, Антон ушел на веранду и вернулся только к двум часам ночи. Обиженная его грубостью, Аня лежала, отвернувшись к окну, и делала вид, что спит. Антон же на цыпочках подошел к полке с мечом, погладил его и только после этого забрался под одеяло.

«Совсем спятил, — подумала Аня с раздражением. — Можно продумать, что этот меч живой!»

Это раздражение по отношению к мужу стало нарастать буквально с каждым днем. И во многом Антон сам способствовал этому — он сделался вдруг придирчивым, чего прежде за ним не водилось, часто срывался на крик, высказывал недовольство не только Ане, но и родителям. Андрей Петрович первое время молчал, но вскоре начал повышать на сына голос, что в этой семье было категорически запрещено. Свекровь, Ирина Дмитриевна, спокойная, мягкая женщина, пыталась как-то повлиять на сына, но безуспешно. Аня приезжала с работы уставшая, старалась набрать побольше заказов, чтобы отложить денег на запланированную летом поездку в Австралию, но Антон вдруг заявил, что они никуда не поедут.

— Я передумал, — отрезал он в ответ на просьбу жены объяснить причину и больше не произнес ни слова.

Расстроенная Аня пожаловалась свекрови. Ирина Дмитриевна, нарезая хлеб к ужину, только вздохнула:

— Ты потерпи, Анечка, он успокоится. Что-то с ним происходит… мне и тебя жалко, и его — сын ведь. Ничего, все проходит.

— Я не понимаю, почему он так себя ведет. Ладно — со мной, всякое бывает между мужем и женой, но с вами-то? Как можно с родителями так разговаривать? — недоумевала Аня.

Свекровь отложила нож, обняла ее и проговорила:

— Ты, Анечка, этого понять не можешь, потому что росла без родителей. А Антошка привык, что мы есть и никуда не денемся. Дети бывают очень неблагодарные, даже самые лучшие. Ты потом поймешь, когда свои появятся. Ну-ну, что ты? — Заметив, что невестка зашмыгала носом, собираясь расплакаться, Ирина Дмитриевна быстро вытерла выкатившиеся из ее глаз слезинки и предложила: — Может, завтра в магазин меня свозишь? Ты вроде про выходной утром что-то говорила?

— Конечно, свожу. — Аня постаралась взять себя в руки и успокоиться. Она знала, что Антону не понравится, если он застанет ее в слезах. — Можем прямо с утра и поехать. Я вам хотела покрывало показать, мне кажется, для гостевой спальни подойдет.

— Вот и посмотрим.

Ужинали молча, и только под самый конец Антон, подняв глаза от тарелки, спросил:

— Мама, ты заходила к нам в спальню?

Ирина Дмитриевна удивленно посмотрела на сына:

— К вам в спальню? Да, заходила, Анюта утром что-то подтирала и швабру забыла унести, так я забрала. И пыль протерла везде, раз уж зашла, а то Анюта работой завалена…

— Больше не заходи.

— Антон! — ахнула Аня. — Ты что говоришь-то?!

— Вы обе слышали. Больше не заходи и ничего руками не трогай.

Антон поднялся и ушел из-за стола. Аня сидела, опустив глаза, и чувствовала, как горят щеки. Было так стыдно, словно эти слова произнес не Антон, а она сама. Свекровь тяжело встала и принялась молча убирать посуду. Свекор так же молча ушел к себе. Аня загрузила посудомоечную машину, протерла стол, убрала остатки ужина в холодильник и, повинуясь порыву, подошла к Ирине Дмитриевне и обняла ее:

— Не обижайтесь… на него просто накатило что-то, перебесится. А со шваброй и пылью… это я виновата, закрутилась и забыла…

— Ты тут ни при чем, Анюта, — проговорила свекровь, поглаживая ее по руке.

С лестницы, ведущей на второй этаж, раздался голос Антона:

— Аня! Ты идешь спать или нет?

— Иди-иди, — шепнула свекровь, поцеловав Аню в щеку. — И внимания не обращай. Спокойной ночи.

Сквозь пелену крепкого утреннего сна Аня никак не могла разобрать, что происходит. Казалось, что ей это только снится — вой сирен «Скорой помощи», суета на первом этаже, обеспокоенный голос свекра. Открыв глаза, она поняла, что все происходит наяву, и в доме почему-то врачи. Накинув халат, она бросилась вниз по лестнице. Антона не было — он уезжал на работу рано утром. Из спальни родителей доносились голоса. Аня осторожно вошла туда и замерла на пороге — двое медиков укладывали на носилки что-то запакованное в черный пластиковый мешок. Переведя взгляд на Андрея Петровича, Аня зажала руками рот, догадавшись, что происходит.

— Вот так, Анюта… — слабым голосом произнес свекор. — Вот так, значит…

— Антону… надо Антону позвонить… — прошептала Аня. — Господи, как же это?

Врач со «Скорой» что-то говорил Андрею Петровичу, но Аня не могла разобрать слов, как будто совершенно оглохла. В ушах шумело, и никакие звуки не прорывались через этот мерный тихий шум. Она с трудом заставила себя подняться наверх и набрать номер мужа. Антон ответил не сразу и, разумеется, раздраженным тоном:

— Я на работе.

— Антоша… мама… с мамой… — Аня не могла произнести вслух страшную фразу, она застревала в горле, причиняя боль.

— Что случилось? — изменившимся голосом спросил муж. — Что с мамой?

— Ее… ее больше нет, Антоша… — выдавила Аня и зарыдала.

— Я сейчас приеду, — потерянным голосом проговорил Антон и сбросил звонок.

Когда Аня снова спустилась вниз, тело Ирины Дмитриевны уже увезли. Свекор сидел на пустой кровати, машинально разглаживал ладонью складки на простыне и смотрел в одну точку. Аня опустилась рядом с ним, осторожно взяла за вторую руку и посчитала пульс.

— Вот так, Анюта… — снова произнес он механическим голосом. — Вот так…

— Андрей Петрович… что же случилось?

— Не знаю… проснулся, а она холодная уже… во сне, видно, умерла…

Он закрыл лицо руками и заплакал. Аня совершенно растерялась — видеть, как безутешно плачет сильный мужчина, было невыносимо больно, а помочь в такой ситуации уже ничем нельзя.

Через час приехал Антон и застал жену и отца все там же, в спальне. Отец сидел, обхватив руками голову, а Аня — рядом, уставившись в стену.

— Папа… папа, как же так? — растерянно произнес Антон, напомнив Ане испуганного мальчика. — Как же это, Аня?

— Осиротели мы, Антошка. Мамы больше нет, — тусклым голосом отозвался Андрей Петрович.

— Но что случилось? Она жаловалась на что-нибудь? Ведь вчера все было нормально?

«Нормально — если не считать твоей хамской выходки», — едва не сказала Аня, но сдержалась, понимая, что вряд ли причина смерти свекрови кроется в словах сына.

Не получив ответа, Антон сел рядом с Аней, обнял ее и тихо заплакал.

Через неделю после похорон матери Антон не вернулся с работы. Аня оборвала все телефоны, пытаясь найти мужа, но безуспешно. Его мобильный не отвечал, на работе сказали, что он уехал вовремя, ни у кого из друзей его тоже не было. Сергей, которому Аня позвонила последним, сказал:

— О, а мы думали, что вы к нам едете.

— Мы?

— Ну, мы с Натальей. Помолвку же отмечаем, свадьба через месяц. Давай быстренько собирайся и приезжай, а я пока Антоху поищу.

Но Аня отказалась:

— Сережа, ты прости, я тебя поздравляю и все такое, но не приеду… не хочу портить вам праздник своим унылым видом. Настроения никакого… и если Антона разыщешь, пусть позвонит мне.

Она попрощалась и положила трубку. «Надо же, все-таки Наталья согласилась», — подумала Аня, вспомнив слова Сергея о помолвке. Дочь заместителя мэра города, красивая и хорошо образованная Наталья, не давала Сергею ответа на предложение руки и сердца почти три года. Он всячески пытался затащить упрямую барышню под венец, делал предложения во всяких немыслимых местах, обещал Луну с неба, но девушка была непреклонна. И вдруг — согласилась. «Ну, ничего, пусть хоть у них все будет хорошо», — с тоской подумала Аня, снова берясь за телефон.