Мукуро разглядывал портреты и общие снимки, не переставая удивляться тому, что их так много: ему казалось, что он, по крайней мере, соглашался фотографироваться не так часто, сколько здесь оказалось фото с его изображением.

Он сел на диван, взяв в рук рамку с фотокарточкой, где была запечатлена семья Хибари в тогда еще полном составе. Кея в безукоризненно сидящем на нем костюме, а с ним под руку Мей — его жена, в светлом кимоно с цветочным орнаментом, держащаяся за плечо маленького Катсу, лицо которого выражало полнейшую серьезность и сосредоточенность.

— Ты здесь совсем мелкий, — протянул Мукуро, и Катсу поднял на него задумчивый взгляд. Он вообще сегодня был непривычно тих. — В чем дело? Ты совсем загруженный.

— Мм… не могу забыть о Хром и Юи…

— Дело ведь не в этом, малыш. Когда ты думаешь о них, то вид у тебя совершенно иной.

Катсу долго сверлил его изучающим взглядом и подался к нему вперед, нервно перебирая пальцами.

— Я… отец вернулся и так взбесился, когда узнал, что я оставил его маленького с тобой… это… Это немного странно.

— Ну он же меня ненавидит, ты знаешь об этом едва ли не лучше всех остальных.

— Да, но… почему? Прямо настолько сильно? Из-за проигрыша? Он ведь проигрывал и Дино-сану.

— Одно дело — проиграть в серьезном бою, и совсем другое — в безобидных тренировочных занятиях, Катсу. Разные степени унижения.

— Ну да, — с облегчением выдохнул Катсу и прижался к его боку. Мукуро обнял его за плечи. — Надо было сразу с тобой поговорить, а то…

Договорить он не успел: в комнату ворвался Хибари, вытряхнул с дивана Рокудо и пригвоздил его к полу, придавив локтем горло.

— Что ты делал со мной? — прошипел он, нажимая сильнее. Мукуро попытался улыбнуться.

— Не понимаю, о чем ты.

Катсу, вскочив, смотрел на них изумленно и перепугано. Отец выглядел пугающе разъяренным, и слова Мукуро уже звучали не так убедительно. Отец гордый и самоуверенный, но из-за одного проигрыша, к тому же давным-давно уже отплаченного, он бы вряд ли так сходил с ума. Когда речь заходит о Мукуро, выражение его лица, взгляд, голос — все меняется в одно мгновение, на это страшно даже смотреть.

— Отец, — позвал он, но тот его не услышал.

Мукуро удалось слегка ослабить давление на свою шею. Хибари прожигал его яростным взглядом, с чудовищной силой вжимая его в ковролин.

— Я не трогал того мальчишку, — отчетливым шепотом произнес Мукуро. — И я даже не собирался, можешь не волноваться. Знаешь почему? — Хибари молчал. — Потому что у меня уже есть ты. Зачем мне какой-то там Хибари Кея из параллельного мира? Кроме тебя меня больше никто не интересует.

Кея скрипнул зубами и вскинул руку с зажатой в ней тонфа.

— Хибари! — раздался сердитый возглас, и на пороге появился злой как тысяча чертей Савада. — Какого хрена происходит?!

— Он тебе еще нужен? Что ты прицепился к этому куску дерьма? Я хочу убить его.

— Ты не станешь этого делать! — Тсуна опустил руку на его напряженное плечо и взглянул на кривившегося от боли Мукуро. — Когда на этой базе происходит хоть что-то, хоть как-то выбивающееся из привычной всем нам обыденности, я должен об этом знать. Так какого черта я узнаю об играх с базукой последним? — Он гневно полыхнул глазами. — Отпусти его.

— Отец… пожалуйста, послушайся. Мукуро был с тобой всего десять минут…

Хибари, сдвинув брови, молчал, сверля взглядом Мукуро, и с силой опустил руку, пробивая бетонный пол чуть ли не насквозь.

— Тебе повезло. Но не думай, что так будет всегда.

Он поднялся и погасил пламя, отходя в сторону. В следующий раз… в следующий раз, когда рядом не будет Савады, он не уйдет.

— Спасибо, Тсунаеши, — вполне искренне поблагодарил Мукуро, откашлявшись.

— Эта база размером с город, а вы даже здесь умудряетесь столкнуться друг с другом — это просто немыслимо! — продолжал разоряться Савада, отчаянно жестикулируя. — Мне надоели эти ваши бесконечные склоки, так что угомонитесь, наконец. А ты, — повернулся он к Мукуро, — перестань провоцировать. Да, ты именно провоцируешь! — рявкнул он, едва тот открыл рот, чтобы возмутиться. — Разойдитесь в стороны и избегайте друг друга, если не можете вести себя достойно. И впредь доводите до моего сведения о происходящих вокруг меня и вас событиях. — Он махнул рукой. — Свободны. Кроме Катсу. — Мальчик вздрогнул от неожиданности.

Хибари резко развернулся на каблуках и ушел. Мукуро удалился минутой позже, бросив напоследок Катсу, что подождет его.

Когда они ушли, Тсуна сел на диван и устало прикрыл ладонью глаза, тяжело вздохнув. Его было так жалко, что щемило сердце, и Катсу осторожно присел рядом, не зная, что сказать, и по какой причине его вообще попросили остаться.

— После… после смерти Юи ты стал меня избегать, я прав?

— Что?.. Нет, я… — Катсу хотел начать яростно отпираться, но понял, что в этом не было смысла. — Простите меня. Я должен был защитить вашу дочь…

Тсуна удивленно взглянул на него, вскинув брови.

— Да брось… ты же ребенок! Ты ни в чем не виноват, и я тебя не виню. И ты себя не вини. Вы… в этой истории вы всего лишь жертвы войны, которую затеял я. Это я должен извиняться — не ты. — Тсуна ласково погладил его по волосам. — Ты же мне как сын. Ну, — он рассмеялся, — через два года я даже вполне официально мог бы тебя так называть… — Он нахмурился, заметно помрачнев. — Ты похож на меня в детстве. Честно говоря, извини, но у тебя характер совсем не хибаревский. Это совсем не плохо, хотя тебя и привыкли считать его отражением. — Савада кашлянул. — Ты еще станешь сильнее. Я был слаб, но теперь ведь обо мне так не скажешь. Хотя… я дорого заплатил за эту силу. Иногда мне кажется, что она бесполезна, потому что… какой смысл, если ничего хорошего она не приносит?

— Отец говорил так же…

— Вот как? — удивился Савада. — Ого… не ожидал. Но это значит, что я все-таки прав. Мне хочется верить, что ты пойдешь по другому пути. — Он вдруг поднял руку и легонько коснулся лба Катсу указательным пальцем, на котором горело теплое рыжее пламя. Тсуна улыбнулся. — Ты хороший парень. Я рад, что ты остался жив. Я бы хотел… хотел, чтобы и Юи жила, но я не жалею о том, что жив ты. Поэтому… ты не бойся меня. И говори мне обо всем.

Катсу кивнул, не в силах произнести и слово. В горле стоял ком, и было так… от слов Савады не стало легче, меньше винить себя он не стал, но на душе было так тепло. Хотелось бы ему, чтобы с отцом было однажды так же.

— А теперь иди. Я пойду работать, а ты учись хорошенько.

Савада остался в комнате один. Когда Катсу уходил, он как раз взял в руки фотоальбом.

— Идем домой? — спросил Мукуро, отталкиваясь от стены, которую подпирал. — Сумасшедший денек…

Катсу нерешительно замер на расстоянии от него, и это настораживало.

— Что-то не так?

— Я… я проведу этот вечер с отцом, — ответил парень и попятился, когда Мукуро шагнул к нему. — Ты видел его состояние. Я не могу его оставить.

— Да, конечно, я и не думал становиться между вами. Только… — Мукуро подошел к нему и схватил за руку, не давая отстраниться. — Я что-то не так сделал? Почему ты шарахаешься от меня?

— Я просто не понимаю, ясно? — отдернулся Катсу и неуютно повел плечами. — Все это очень странно…

— Что именно?

— Например, то, как ты смотрел на маленького отца, когда только увидел его. Это… я не знаю, просто твой взгляд…

— Разумеется. Я был удивлен его появлением, и на меня сразу навалилось столько воспоминаний о прошлом… мы многое прошли все вместе.

— Нет, — отрезал он, нахмурившись. — Ямамото смотрел на него с ностальгией, а ты — нет. Мукуро… я… ты мне дорог, очень, и я тебя люблю, но… я тебя не понимаю, не понимаю ваших отношений с отцом, и мне хотелось бы разобраться и со своей жизнью, а в ней сейчас слишком много неопределенности. Поэтому… прости. Сегодня я останусь с отцом.

— Катсу… — Мукуро с грустью посмотрел на него и, внезапно обняв его, поцеловал его в макушку. — Я не плохой человек, и я пытаюсь исправиться. Ты только верь мне…