— Оле! — Исин взмыл к самому небу, а потом спикировал вниз, делая круг над крышей. — Почему ты не летаешь?

— Что? — Чондэ вскинул бровь. — Может еще и барашка нарисовать попросишь?

— При чем тут это? — не понял молодой человек, зависая в воздухе рядом с Оле.

— Вопрос прозвучал по-детски глупо, — пожал плечами Оле-Лукойе, — эй, брысь отсюда, не создавай сквозняк!

— Оле! — принялся канючить Исин. — Ну, Оле! Ну, давай вместе. Сделаем кружок над деревней. Без тебя скучно, да и далеко не улетишь. Не хочу нарезать круги вокруг дома, это скучно! Это как ездить на велосипеде вокруг двора. Сначала весело, а потом так себе удовольствие.

— Детям нравится, — спокойно произнес Чондэ, опуская голову, потому что поток воздуха бил ему прямо в лицо.

— Что?

— Кататься на велосипеде по двору. Их вполне устраивает.

— Нет. Ты просто не спрашивал, — твердо заявил Исин, кривя губы. — К тому же, я уже не ребенок и меня такой расклад вовсе не устраивает.

— Все-то тебе не так, — вздохнул Оле, чуть поднимая голову, чтобы посмотреть на молодого человека. — Был ли хоть один раз, когда ты был доволен всем? Потому что я не могу припомнить ни один.

— Ты никогда не думал, что это потому, что ты все делаешь не так? — хмыкнул Чжан и, с силой взмахнув крыльями, отлетел назад, окатывая сильным потоком воздуха Чондэ.

— Перестань так делать! — вскрикнул Оле, но молодой человек, словно назло, принялся сильнее махать крыльями, направляя потоки ветра в сторону Оле-Лукойе, которому пришлось выставить вперед руки, чтобы спастись от пыли, летящей в глаза. — Я сказал тебе, хватит! Прекрати или будешь пешком вокруг дома летать!

— Да ну тебя, — бросил Исин и за два сильных взмаха поднялся к самому небу, там развернулся и полетел прочь.

Оле отряхнул свой костюм, мотнул головой, провел рукой по волосам, чтобы убедиться, что прическа в порядке, и только после этого вспомнил об Исине, который с каждым взмахом крыльев поднимался все выше и был все дальше. Когда его силуэт стал теряться в ночи, сливаясь с черным горизонтом, Оле напрягся.

— Исин! — крикнул он, стараясь звучать как можно спокойнее и нейтральнее. — Слишком далеко! Возвращайся!

Но Чжана уже не было видно. Его серая одежда и белые крылья терялись в тени ночи и была почти не видна в этой темноте. Луна скрылась в свинцовые дождевые тучи, движущиеся с севера. Если ветер не переменится и не разгонит их — быть дождю. Если польет — быть беде. Крылья намокнут, справиться с ними будет очень сложно, а там наверху еще и холодно. Мало того, что замерзнет и простынет, так еще и шею себе свернет.

Оле не спешил срываться за Исином. Он верил в сознательность и осторожность молодого человека. Тот не мог просто улететь, наплевав на все предостережения. Может быть, он просто не услышал? Может быть, он просто не может найти дорогу в этой темноте?

— Исин! — еще раз, только в разы громче, крикнул Оле-Лукойе, но повторять еще раз не стал, чтобы не выглядело, будто он паникует.

Ничего не произошло. Исина все еще не было видно на горизонте. Он не мог не услышать. Звук, не встречая преград, разлетался по округе, окутывая все, словно дым. Чондэ продолжительно выдохнул. Это ему совсем не нравилось. Неужели в Исине опять взыграло подростковое бунтарство, поддерживаемое детским упрямством? Оле-Лукойе ненавидел, когда такое происходило. Он путался между желанием злиться и невозможностью перестать волноваться.

Еще. Он подождет еще. Если Исин не решит вернуться сам, он полетит его искать. Неизвестно, что могло случиться с ним в этой темноте. Отпускать его одного было глупо. Еще глупее было не придавать значения его поведению. Оле нахмурил брови, до боли в глазах вглядываясь в ночь. Он силился разглядеть хоть какой-то намек на присутствие там Исина, но ничего не было.

Оле-Лукойе не стоило бы этого делать. Ему бы с самого начала следовало знать, что парой крыльев все не ограничится, и, тем не менее, хуже уже быть точно не могло, поэтому он вскинул руку вверх, сжимая пальцы в кулак, до тех пор, пока слабое сияние не стало сочиться сквозь его пальцы. Свет становился сильнее. Оле медленно начал разжимать пальцы, опуская руку, пока на его ладони не оказался пушистый светящийся шар, размером примерно с кулак. Он парил в воздухе в нескольких сантиметрах от ладони и светил ярко, озаряя своим теплым белым светом все вокруг. Шар светил ярче, чем уличный фонарь, ярче, чем прожектор, и Оле-Лукойе щурился, потому что его глазам было больно от такого количества света. Когда пушистый комочек разгорелся на полную мощность, Чондэ подкинул его вверх, к самому небу, где тот завис, в нескольких метрах над головой.

От этого шара было светло почти как днем. Его свет расстилался так далеко, насколько Чондэ хватало зрения, озаряя больше десятка близлежащих домов, но даже сейчас Исина видно не было. Он находился за пределами света, где-то в темноте, где его невозможно было отыскать.

И что же дальше? Стоит ли Оле ждать или самое время бить тревогу?

Чондэ рухнул на крышу и растрепал волосы. Сейчас укладка и костюм волновали его в меньшей степени, чем потерянный где-то в темноте Исин и предстоящий суд. И, что странно, Исин почему-то волновал больше. Не потому даже, что случись с ним что-то, Чондэ оторвут голову, а потому что сам Чондэ не сможет это принять и простить себе. Если с Чжан Исином что-то случится, это будет целиком и полностью его вина. Это будет значить, что он не доглядел.

Оле-Лукойе вскинул вверх руку, чтобы задрать рукав пиджака, под которым виднелся непривычно большой циферблат часов на нескольких тонких серебряных браслетах. Время. Его было слишком мало. Через каких-то полчаса, в крайнем случае, минут сорок, Оле нужно будет уходить. Если Исин не появится в течение десяти или двадцати минут, они не смогут нормально попрощаться. Если он не появится в течение этого времени, идти его искать будет уже поздно.

Пять минут. Это максимум. Дольше Чондэ ждать не может. Он и так ждал долго.

Чондэ гипнотизировал стрелки, которые медленно ползли по циферблату, и про себя отсчитывал секунды.

Минута. Исина все еще не было на горизонте. Шар медленно плыл в воздушном пространстве, делая небольшой круг. Его свет немного дрожал, облизывая крыши домов, мягкую траву, путался в ветвях деревьев.

Две минуты. Оле не так представлял себе эту ночь. Он думал, они поговорят. Хотя, о чем им говорить? Наверно, не о чем. Наверно, у них не такие отношения. Им просто не о чем друг другу рассказать. Все, что Исин захочет сказать, Оле-Лукойе уже знает, а сам он ничего рассказать не может. Больше не может. На самом деле, он просто надеялся, что Исин обрадуется возможности снова полетать. Ему ведь так понравилось, он ведь хотел еще раз. Может быть, он хотел вовсе не этого? На самом деле, Чондэ знал, чего хотел Чжан Исин, но не мог этого дать, поэтому предпочитал не замечать, надеясь, что так им будет лучше. Но он делал это только для себя. Глупо было прикрываться высокими порывами, ведь все, что Чондэ делал, он делал только для себя. Не стоит заблуждаться. Ким Чондэ не хороший человек, и никогда таковым не был.

Четыре минуты. В этом с самого начала не было никакого смысла. Он зря это затеял. С каждым разом он тонул все глубже, делал только хуже, но не мог остановиться. Сначала ему было просто интересно, а потом стало страшно. Он всего лишь хотел найти ответы на свои вопросы, а вместо этого привязался к мальчишке. И если честно, он все еще не до конца понимает происходящее, но где-то на глубине сознания, на самом деле, уже давно есть ответ, просто даже в таком нереальном мире он кажется слишком нереальным, чтобы быть правдой.

Пять минут.

Оле-Лукойе резко выпрямился и решительно подошел к самому краю крыши. Он знал, что и этого ему не следует делать. Вся эта ночь, как и предыдущие, были ошибкой. Он должен просто уйти. Не прощаясь. По-английски. Как делал это всегда. Сберечь чувства Исина, не дать ему разочароваться в себе. Избежать слезных прощаний. Так будет лучше. Если он сделает это, ему будет трудно отпустить Исина. Если не сделает, будет корить себя до самого конца. Благо конец уже близок. И все равно, он не может просто уйти. Не в этот раз.