— Если хочешь отдохнуть, зачем нам тогда ехать вместе? — задал логичный вопрос Исин. — Нам не от быта отдыхать нужно, а друг от друга.

— Мы не так долго были вместе, чтобы друг от друга устать…

— Но мы устали! — оборвал его Исин.

— Ты устал, — вздохнул печально Чондэ, — не я.

Исин ничего не ответил.

— Нам многое нужно обсудить, и я готов это сделать, но не сегодня. Мы слишком устали, чтобы быть в состоянии адекватно воспринимать слова друг друга. К тому же, нам скоро вставать. И тебе не обязательно впускать меня, ладно, я посплю на диване, не велика беда, но давай не будем ложиться спать обиженными друг на друга.

В ответ снова была тишина. Чондэ обреченно выдохнул.

— Я люблю тебя, Син, — еле слышно произнес он, — всем сердцем люблю.

Ответа он стать не ждал. Знал, что его все равно не будет. Вот только сейчас как никогда хотелось услышать, что Исин его тоже любит. Тоже всем сердцем. Они не зря пытаются держать на плаву свой тонущий корабль. Они делают это, потому что любят друг друга. Всем сердцем. Скажи же это, Исин, ну.

Только Исин не сказал. Потому Чондэ неторопливо выпрямился, потянулся и поплелся в сторону дивана. Обидно было. И больно. И с этим приходилось ложиться спать.

Дверь в спальню резко распахнулась.

— Чондэ, — вскрикнул Исин.

Ким резко обернулся, но все, что он успел заметить, это летящую ему в голову подушку.

— Гори в аду, ублюдок!

И дверь снова захлопнулась.

Было не то что больно получить подушкой в морду, скорее неприятно. Чондэ даже не знал, смеяться ему или плакать. Просто стоял, сжимая в руках сползшую с лица подушку, и глядел на нее. Что это должно было значить? Наверно, что он очень сильно виноват.

Дверь в спальню снова открылась.

— Верни подушку! — потребовал Исин.

— Хозяин подарил Добби подушку, теперь Добби свободен, — Чондэ прижал подушку к груди, всем своим видом показывая, что не собирается ее отдавать. Он хотел улыбнуться, но губы изогнулись в горькой усмешке. Потому что момент был такой. Горький. Хоть и смешной.

— Ох, да иди ты уже спать, — устало выдохнул Исин и скрылся в спальне.

Что ж, спать так спать. Чондэ хотел попросить одеяло, но побоялся, что оно тоже вылетит ему в лицо. И чтобы оно летело лучше, Исин завернет туда камень. Не настолько сильно Чондэ было нужно одеяло. Он мог провести несколько часов сна под пледом.

— Выключи, нахрен, свет в квартире, хватит мотать электричество, и тащи уже сюда свою задницу, придурок! Сколько можно ждать! — раздался крик из спальни.

Чондэ усмехнулся. Возможно, не настолько сильно он провинился. Исин был отходчивым, это был его главный плюс. Вот только обид при этом не забывал, и это был его минус. И все же, это лучше, чем ничего. Ведь, в конце концов, то, что он продолжал давать Чондэ шанс, даже если тот ошибался, значило, что он верит в их отношения, и желает, чтобы они были вместе не меньше.

Чондэ нерешительно остановился на пороге спальни. Он будто до конца не был уверен, что ему позволено идти дальше. Что он это заслужил. Отчего-то он продолжал ждать, что еще одна подушка прилетит ему в лицо.

— На кухне свинарник, — выдохнул он, — придется завтра с утра убирать.

— Чур не я это буду убирать, — торопливо вскрикнул Исин, складывая руки домиком над головой, — не я свинячил, не мне и убирать.

Он смотрел на Чондэ уже без злобы, с какой-то лукавой улыбкой. И тут уже не нужно было говорить, по глазам видно было – он все же любит. Пусть злится и кричит, пусть раздражается, но любит.

Чондэ лишь улыбнулся, делая шаг в комнату. Прибрать на кухне было меньшее, на что он был готов пойти ради Исина. Если теперь его подвиги во имя любви будут такими, то он даже не против, хоть на приборку у него с детства аллергия.

— Иди сюда, — Исин призывно вскинул руки, сжимая и разжимая пальцы, — грей меня!

— Погоди секунду, дай хоть раздеться…

Чондэ кинул подушку на кровать и она, по счастливой случайности, прилетела Исину прямо в лицо. Но это была случайность. Он так не хотел. И вовсе не собирался отвечать Исину тем же. Нет-нет-нет.

— Ауч! — тихо вскрикнул Чжан и, убрав подушку с лица, потер ушибленный нос. Вроде мягкая и легкая, а все равно неприятно ей по лиц получать.

Чондэ влез на кровать, замер на секунду, чтоб почесать ногу, и изящно, как камень, рухнул на кровать, лишь чудом не нанеся своими верхними конечностями увечья Исину.

Чжан заботливо укрыл упавшее тело одеялом, предварительно не очень бережно это одеяло из-под него выдернув и, поерзав, прижался к Чондэ, обвивая его горячее тело холодными руками.

Может быть у них и было много разногласий, поводов для ссор и причин разойтись, может быть их отношения и были далеки от идеальных, но для Исина это все равно не было веским поводом, чтобы не засыпать, обнимая Чондэ. За короткий срок он так к этому привык, что спать одному для него казалось дикостью. Без Чондэ было пусто, одиноко и зябко. Прижиматься к нему уже вошло в дурную привычку, а от дурных привычек трудно избавиться. И честно, Исин был готов простить все, лишь бы можно было уткнуться Чондэ в шею и спокойно уснуть, чувствуя, как бьется его сердце, и на вдохе вздымается грудь. Это дарило Исину чувство спокойствия, он ощущал себя в безопасности, и мог погрузиться в мир ярких снов, которые стал видеть только после того, как Чондэ стал засыпать рядом.

— Я люблю тебя, — тихо прошептал Чжан, целуя Чондэ в шею.

— Спи сладко, Син, — в ответ прошептал он, в ответ целуя Исина в макушку. — Я тоже тебя очень сильно люблю…