— Ты не замерз?

— Нет, — коротко ответил Чжан, просовывая руки в бездонные карманы пальто. Ему было тепло, даже несмотря на то, что шея, да и грудь немного, были открыты для холодного предрассветного ветра. Он вовсе не ощущался на коже, его присутствие улавливалось только в волосах.

Дальше дорога продолжалась в молчании. Исин снова погрузился в свои мысли, раздумывая над происходящим, и было ощущение, что эта ночь утомила его больше всех предыдущих. Возможно, дело было в том, что сонным Исин был с самого начала, а, может быть, это было из-за огромного потока информации, которые вывалили на него сегодня.

Прогуливаясь вот так по этому миру, ничтожно крохотным, среди травы, в слабом лунном свете, Исин думал только о том, что слишком легко воспринял все происходящее с самого начала. Вряд ли есть еще хоть кто-то, кто так же беспечно кинется вслед за незнакомцем, который пробрался в дом и что-то очень загадочно и невнятно втирал о мировом устройстве и своих обязанностях. Вряд ли есть еще хоть кто-то, кто не выставил бы Оле-Лукойе за дверь после всего, что он сказал и сделал. Исин не знал, почему он не один из тех, кто поступает в таких ситуациях нормально, как и все. Дело ли в безграничной вере в правильность и в искренность, а может быть в его привычке плыть по течению и принимать все, что с ним происходит как данность, не сопротивляясь, неизвестно.

Ответ пришел сам собой. Только пришел он вовсе не Исину. Оле-Лукойе прекрасно знал, почему все сложности, с которыми он мог столкнуться, вдруг упростились.

Все потому что для Чжан Исина это сон.

Не важно, что скажет или сделает Оле-Лукойе. Когда на утро Исин проснется в своей кровати, а позже вернется к своей обычной жизни, которой жил раньше, все это просто растворится в его памяти, словно сон. Ровно так же, как раньше. Он никогда не сможет поверить в реальность происходящего, пока два этих мира не станут для него одним.

Пока существуют две одинаковые реальности, можно с легкостью отвергнуть менее привлекательную, назвав её вымыслом. К несчастью, этой реальностью была та, в которой находился Оле.

— Зачем вообще нужны сны? — Исин остановился посреди дороги словно вкопанный.

— То есть как это «зачем»?

— Смотри, это… пространство, вполне мне заменяет сон, я даже не могу отличить, так зачем нужны «сны», если и одного междумирья достаточно?

— Сны, дорогой мой, не какой-то Диснейленд, — строго, словно учитель, заговорил Оле, будто бы его задели слова, — они выполняют вполне определенную функцию.

— Какую?

— Обучающую. Именно в снах душа привыкает к новому телу, имени и жизни. Именно здесь она учится жить в этом мире заново.

— Почему они не могут делать это здесь? Разве не логичнее было бы…

— Здесь они могут повлиять на ход событий. Помни, что мы говорим о непоседливых детях, которые не знают границ дозволенного. Это как выпустить их в джунгли, надеясь, что они чему-то научатся и при этом не наворотят гор.

— Звучит все равно бессмысленно, — раздраженно махнул руками Исин, поправляя тем самым съехавшие рукава. — Ты им роботов и Годзилл в снах показываешь, как это их учит жить в реальном мире?

— Ох, конечно для тебя это кажется бессмысленным, потому что ты начал с середины, — вздохнул Оле, поправляя пояс штанов. — Давай-ка начнем с самого начала. Есть я, и есть Смерть.

— Это мы уже проходили.

— Ты слушай. Тема одна, нюансов много. Мы встречаем души по разные стороны. Я встречаю и провожаю их в этом мире, подготавливая к тому, что их ждет. В этом плане я больше как надзиратель. Я прихожу, когда нужен, и ухожу, когда во мне не нуждаются.

— Что значит «провожаешь»? — задумчиво пробормотал Исин. Ответ, казалось, был очевиден, но ему бы хотелось уточнить.

— Показываю им сны перед смертью, чтобы подготовить к ней.

— А, — усмехнулся Чжан, искоса глянув на Оле, — так поэтому ты ко мне пришел, да? Чтобы к смерти меня подготовить?

— Да, можно и так сказать. Если бы ты мог видеть сны, то именно так все и было.

— А я не могу? — с сомнением спросил Исин.

— Вообще-то, — протянул Оле-Лукойе, словно не решаясь это говорить, — нет, ты не можешь их видеть. И никогда, кстати, не видел. Доступ к этой материи тебе закрыт.

— Это из-за того, что я стану Смертью?

— Схватываешь на лету! — Чондэ одобрительно хлопнул Чжана по плечу.

— Но почему так, Оле?

— Потому что не в этой жизни твой смысл, основная твоя задача будет дальше, а раз так, нечего тратить на тебя ресурсы.

— Ценный работник я, значит? — хмыкнул Исин. — Так себе отношение ко мне, раз я так ценен.

— Ты пока еще не работник, так что давай как-нибудь сам. Такая вот политика партии. Но ты не огорчайся, — Оле обнял молодого человека за плечи, — дело ведь даже не в пренебрежении к тебе, а в том, что так, наверно, будет даже лучше.

— Чем это?

— Просто понимаешь, сны… они немного бесконтрольны. Они подчиняются тебе. Ты управляешь ими сознательно или бессознательно. В них отражаются твои страхи, желания и так далее. Зачастую они бывают сумбурны и контролю не поддаются. Особенно в детстве. Мы ведь уже выяснили, что душа твоя имеет огромную силу, поэтому вероятность, что ты там чего-нибудь учудишь, да такое, что все мироздание по швам затрещит, очень велика.

— Я действительно такой пугающий?

— Я бы сказал, что ты опасный. В любом случае, мне кажется, твою опасность преувеличивают. С тобой вполне можно общаться, не опасаясь, что ты убьешь, но злить тебя я бы не советовал никому…

Исин поджал губы, но ничего не сказал. Обидно было, конечно, только что он мог поделать с тем, что его жизнь складывается именно так. Если бы Оле ничего не сказал, он бы и не узнал вовсе.

Словно чувствуя подвешенное состояние Исина, Чондэ прижал его к себе, крепко обнимая. Может быть, он и ошибся, придя сюда, но он не мог остаться в стороне. Как ни крути, каждый, кем бы он ни был, нуждался в помощи. Оле не мог ничего изменить, и это угнетало его не меньше.

— Не придавай этому особого значения, Чжан Исин, — успокаивающе шептал Чондэ, — все это не так страшно, как тебе может показаться. Я знаю, этого не достаточно, но я с тобой. Я рядом. И если ты не можешь справиться с этим один, давай сделаем это вместе, хорошо?

— Мне этого вполне достаточно, — молодой человек прижался к Оле словно котенок, — более чем достаточно.

Исин бы мог стоять так вечно. Он плавился в этих объятиях, которые окружали его теплом, чувствовал, как бьется сердце Чондэ, и ему вдруг захотелось спросить, как такое возможно, что он может слышать чужое сердцебиение, ощущать пульсацию крови у души. Только он не спросил, решив оставить этот вопрос без ответа. Да и еще множество других, которые все еще крутились в его голове, потому что чем больше он спрашивал, тем меньше был уверен, что хочет знать ответ.

— Думаю, нам пора вернуться к нашему обычному размеру, — нарушил молчание Исин, — мне странно быть таким маленьким. Это немного угнетает.

— Да, думаю пора, — согласился Оле-Лукойе, выпуская Чжана из объятий.

Это навсегда останется для Исина странным и немного неловким, потому что очень непривычно просто взять и начать расти или уменьшаться. Без зелий, заклинаний, без волшебного «прынь», просто вдруг менять свой размер. Это даже не ощущалось. Не было ни боли, ни покалывания, словно бы и не они менялись, а весь окружающий мир. Он неуловимо, очень медленно становился все меньше. Наверное, именно в этом и был секрет его безграничности. Когда ты маленький, даже этот мир ощущается для тебя иначе. Исину вдруг захотелось вскрикнуть «остановись», чтобы задержать это мгновение неизведанности. Когда ты большой, многие вещи не замечаются. Исин не хотел обратно в мир, который был для него привычен. Он был слишком ограничен.

— На помощь!

Исин нахмурился. Он посмотрел на Оле, но тот был все так же спокоен. Кажется, показалось.

— Помогите!

Нет, сейчас точно не послышалось. Исин повернулся на звук, пытаясь понять, что это. Больше было похоже на писк или скрип. Слова не угадывались. Чжан снова посмотрел на Оле и в этот раз, тот, кажется, тоже что-то услышал.