Молодой человек слушал молча. Он нервно поджимал губы и с каждой новой фразой все больше и больше сутулился, желая лишь стать невидимым. Еще никогда Оле-Лукойе не был пугающим. Даже во вторую ночь, когда превращался в огромного монстра, он был не так страшен, как сейчас. Его вкрадчивый тихий голос, холодный острый взгляд — все это заставляло сердце нервно биться.

— Может быть, — еле выговорил Исин, — еще молочка?

— Чжан Исин! — Оле выпрямился, взирая на юношу сверху вниз. Он сжал руки в кулак и упер их в стол. Еще чуть-чуть, и над головой Чондэ появились бы тяжелые черные тучи, которые бы рассекали молнии.

— Что? — Чжан нашел в себе силы посмотреть Оле-Лукойе в глаза. — Оле, ты не думаешь, что в этом есть не только моя вина? У меня было к тебе столько вопросов, но ни на один ты так и не ответил! Тебе не кажется, что стоило мне объяснить, что к чему, прежде чем тянуть за собой? Не думаешь, что сейчас самое время мне все рассказать? Без увиливаний ответить на мои вопросы, чтобы я знал, что, черт возьми, я натворил, потому что я не имею ни малейшего понятия. Все, что я знаю, так это то, что ты меня в чем-то обвиняешь, в остальном…

— Хочешь ответов? — Оле-Лукойе спокойно уселся на стул, откидываясь на спинку, и поправил пальто. — Что ж… рано или поздно ты все равно должен был узнать, не так ли? — он тяжело вздохнул. — Если бы я действительно не хотел, чтобы ты знал, мне бы стоило молчать… или вовсе не приходить.

— Отлично, — Исин вытянул перед собой руки, сцепляя их в замок, — значит ты ответишь на все мои вопросы?

— Да, — коротко кивнул Оле.

— Честно и без увиливаний, — молодой человек выжидательно посмотрел на Чондэ.

— Честно и без увиливаний, — подтвердил Оле-Лукойе.

— Тогда…

— Погоди, — Чондэ вскинул вверх руку с пустым стаканом, — налей мне выпить. Разговор будет долгим…

— Молочка? — Исин отодвинул стул, поднимаясь из-за стола.

— Я же сказал, что он будет долгим…

— Чай? — молодой человек привстал на цыпочки, чтобы достать чашку с верхней полки. — Кофе? Потанцуем?

— Пиво, водка, полежим, — усмехнулся Оле, — долгий, Исин. Здесь надо что-то крепче чая.

Исин поставил чашку на стол, прикрывая её ладонью, и упер вторую руку в бок, с укором посмотрев на Оле-Лукойе, как частенько смотрят родители. Чондэ же будто и не замечал этого взгляда, он продолжал вертеть пальцами стакан, невидящим взглядом наблюдая, как тот поблескивает в свете кухонной лампы.

— У меня нет ничего покрепче, — неуловимо пожал плечами Исин, тоном своим намекая на то, что алкоголь в его доме не приветствуется, — я ведь не пью.

— Это ненадолго, — усмехнулся Оле, вытягивая руку и наклоняясь вперед за кружкой, — и раз тебе нечего мне предложить, значит предлагать буду я. Возьми себе тару и присаживайся.

Исин уже хотел категорически отказаться, пресекая тем самым любые уговоры, но чашку себе все-таки достал, решив, что в случае необходимости сможет залить туда что-то не алкогольное. Оле же в это время потянулся в карман, и молодой человек подумал, что сейчас оттуда достанут бутылку, но нет, Чондэ из кармана ничего не достал. Наоборот, он, кажется, что-то туда положил. Это действие было не столько незаметным, сколько непримечательным. Одно из тех, на которые не обращаешь положенного внимания. Все вышло быстро и ловко, как у карманника.

Чжан уселся на стул, пальцем подтягивая к себе кружку, чтобы было проще контролировать её содержимое. Оле-Лукойе чуть подался вперед, непривычно сутуля спину, отчего уперся грудью в край стола. Одна рука придержала пальто, давая возможность второй беспрепятственно выскользнуть из кармана. Оле поднял уставшие глаза на Исина и щелкнул пальцами. На краю стола появилась бутылка с белой этикеткой, обрамленной черными полосами по краям, и красной надписью «Red Stag», которую венчали оленьи рога. Исин попытался вглядеться в название бренда на горлышке бутылки, но Чондэ порывисто схватился за бутылку, принимаясь отворачивать крышку.

Молодой человек немного нахмурился, передергивая плечами. Сейчас усталость Оле больше походила на затяжное похмелье. В его действиях не было привычной размеренности и спокойствия. Он делал все импульсивно, нервно. Отвернул крышку непослушными пальцами и тут же кинул её на стол, подтянул к себе кружку и небрежно плеснул туда содержимое бутылки, будто бы это был не алкоголь, а вода.

— Будешь? — Оле чуть качнул бутылкой в сторону Исина, прежде чем закрыть, потому что не был уверен в отказе.

— Что это? — насторожено спросил Чжан. — Виски?

— Почти, — неопределенно качнул головой Чондэ, — бурбон. Так они его называют, но, на мой взгляд, это лишь жалкая пародия для привлечения молодежных масс.

— И зачем тогда пьешь его?

— Вкус приятный, — пожал плечами Оле, — хочешь попробовать?

Как принципиальному человеку в делах алкогольных, Исину никогда не доводилось пробовать бурбон. Впрочем, никто и не предлагал. Для молодежи, ставящих во главу желание напиться, денежный вопрос всегда стоит первым. Никогда не было ценителей, которые готовы были потратить деньги на что-то качественное, потому что не было среди них никого, кто бы посреди вечеринки уселся в кресло-качалку возле камина, зажег бы себе сигару, и наслаждался бы бурбоном. Любопытство взяло верх. Исин неопределенно пожал плечами и толкнул пальцами кружку в сторону Оле. Чондэ улыбнулся, плеснув немного на донышко, и отправил чашку обратно.

Исин поднес кружку к носу, принюхиваясь. Алкоголь как алкоголь. Он ничем не отличался. Исин чувствовал только резкий запах и больше ничего.

— Ты, наверно, сейчас в том возрасте, когда молодые люди пьют, только для того, чтобы напиться, — Оле закрыл бутылку, отставляя её от себя, — только смысл совсем не в этом.

— А в чем тогда?

— В процессе, — Чондэ обхватил кружку пальцами и откинулся на спинку стула. — Пьют, как и курят, совсем не ради красивой финалочки. Здесь важен процесс, без него ничего не имеет смысла. Когда-нибудь ты это поймешь, а может быть никогда, в любом случае, к тому моменту, как ты пристрастишься, напиться ты уже не сможешь. В этом тоже есть своя ирония, потому что иногда действительно хочется.

Оле-Лукойе горько улыбнулся, отхлебывая из кружки, и, блаженно выдохнув, откинул голову, прикрывая глаза.

— Хорошо, черт возьми…

— Разве алкоголь не существует именно для того, чтобы напиваться? Чтобы сбежать от реальности… так они говорят.

— Реальность, Чжан Исин, такая штука, что от неё как не беги, сбежать не удастся. Однажды откроешь глаза, а реальность вот она, никуда не делась.

— Тогда можно и не пить, — фыркнул Исин, — алкоголь на вкус так себе, а сбежать все равно не выходит. Какой смысл?

— В том, чтобы не напиваться, — Оле мотнул головой, словно пес, убирая со лба непослушную челку. — Главное, поддерживать нужную кондицию легкого опьянения, этого вполне достаточно, чтобы размыть многие границы на пути к твоему разуму и душе.

— Тебя так от одного глотка…? — с сомнением спросил Исин, приподнимая бровь.

Оле-Лукойе тихо засмеялся, но ничего не ответил. Он чуть сполз по стулу, удобнее устраиваясь, да так и остался сидеть с запрокинутой головой и по-глупому довольной улыбкой на губах. Исин в этом молчании задумчиво вертел в руках кружку и таки нашел в себе силы сделать маленький глоток. Бурбон прокатился по горлу обжигающей волной и обдал жаром грудь, остывая лишь в животе. Лицо Исина исказилось, словно от боли. На языке все еще отчетливо чувствовался терпкий алкогольный привкус, уничтожающий сознание своей отвратительной стойкостью. Чжан уткнулся лбом в стол, так и не закрыв рот, потому что от этого привкус бурбона ощущался меньше.

— Хорошо, — протянул Оле-Лукойе, выпрямляясь, — в такие моменты действительно чувствую себя счастливым… что не скажешь о тебе.

— Я в порядке, — Исин поднял голову, страдальчески смотря на Оле своими чуть покрасневшими слезящимися глазами.

— Ты слишком бурно реагируешь на бурбон, — усмехнулся Чондэ, — возможно, тебе действительно не стоит пить. Так… о чем ты хотел узнать? Задавай вопросы, я готов на них отвечать.