Чондэ только его, и не смейте даже думать о том, чтобы тянуть к нему свои ручки. Исин эти отношения выстрадал, ясно? Он заслужил. Гораздо больше всех остальных заслужил быть рядом с Чондэ. Это его собственность. Ким Чондэ принадлежит только ему и никому больше. Даже с Минсоком делить его Исин отказывался.
— Он мой, — уверенно заявил Исин.
— Твой? — усмехнулся Бэкхён. — А ты собственник, да? Неужто больше не сомневаешься в своих чувствах? Потому что чтобы присваивать себе людей, нужно быть в чувствах абсолютно уверенным.
Звучит здорово, только Исин не перестал в них сомневаться. Он присваивал себе Чондэ вовсе не потому, что был полностью уверен, что любит. Он присваивал его, потому что считал, что заслужил. Это его трофей, его приз. Хороший он или плохой, есть ли к нему привязанность или нет, это не значило вовсе, что Исин не будет его любовно оберегать. Это награда за пройденный им путь, отказываться от которой он не собирался. И это только его награда.
— Слушай, — выдохнул Бэкхён устало, — может быть уже хватит. «Не уверен в своих чувствах», «не уверен в его чувствах», «не ощущаешь себя счастливым»… сколько можно? Не знаешь, что с этим делать? Я скажу тебе.
Бэкхён уже собирался открыть секрет, но в дверь постучали, сбивая его с мысли. Исин вздрогнул от неожиданно громких ударов.
— Эй, Бэкхён, ты его убить решил?
— Нет, только немного покалечить, — ответил Купидон, не сводя пристального взгляда с Исина, — дай мне минуту.
— Я бы предпочел, чтобы мне открыли дверь…
— Минуту, Чондэ, — повторил Бэкхён, в этот раз чуть убедительнее, — всего минуту и я открою дверь.
— Ладно, — быстро согласился Ким, — я засекаю.
Бэкхён опустил голову. Он то ли прислушивался к Чондэ, стоящему за дверью, то ли пытался вспомнить, о чем же только что говорил. Исину в какой-то момент даже показалось, что они так и простоят минуту в молчании.
— Как пелось в одной очень хорошей песне, — заговорил вдруг Бэкхён, поднимая голову, — нет нелюбви, есть присутствие лжи. Намек понят?
— Нет, — честно признался Исин.
— Хватит уже врать себе и друг другу, — с готовностью пояснил Купидон несмотря на свою нелюбовь к разъяснениям, — и обвинять друг друга тоже перестаньте. С такими отношениями как у вас сейчас, вы далеко не уедете. Конечно вы будете чувствовать себя несчастными и сомневаться в своих чувствах, если единственное что вы делаете, это пинаете и толкаете друг друга. Ваши затаенные обиды вынуждают вас скалить зубы. Пока вы не отпустите их, не простите, так и будете на ножах.
— Нет у нас никаких обид, — раздраженно фыркнул Исин.
— Да как же это нет? От тебя это слышать совсем дико, — Бэкхён бросил быстрый взгляд на дверь, после чего продолжил тише. — Ты до глубины души обижен на него за то, что он тебя во все это втянул, ведь каждое утро ты открываешь глаза с мыслью, что если бы не он, твоя бы жизнь так и продолжала плавно течь. Она была бы максимально нормальной, скучной, серой, но нормальной. И тебе бы не было стыдно признаться маме и папе, что любовь всей твоей жизни, с которой ты сожительствуешь, вовсе не прекрасная юная леди из тех, за которых на турнирах бились, а двухсотлетний старпер с отвратительным характером, склонностью убивать братьев и странной любовью к маленьким мальчикам. И конечно же, ты все никак не можешь смириться с тем, что так страстно жаждущая возможности понянчить внуков мать, никогда их не дождется, потому что единственные дети, которые у вас будут, это его, — он ткнул пальцем в дверь, — внебрачные дети. Целый выводок.
Исин поджал губы, ему было нечего ответить. Бэкхён, как это не поразительно, был прав почти в каждом своем слове. И хуже всего в этом было то, что Исин всего этого до конца не осознавал. Не задумывался. В нем была злость и обида на Чондэ, но иногда он действительно не находил им причин. А они оказывается вот, перед самым его носом.
— Он вихрем ворвался в твою жизнь, и ты бы был не против, что он станет ее частью, если бы вместе с собой он не притащил три вагона прошлой жизни, которая до тебя была. О которой ты не имеешь ни малейшего понятия. И у тебя создается ощущение, будто не он часть твоей жизни, а ты один из атрибутов его. Тебе место в одном из чемоданов.
И снова он был прав. Как же у него это выходило? Он умел гадать на картах или кофейной гуще, читал мысли? Что он делал? Откуда он узнал, что Исин перестал чувствовать себя хозяином собственной жизни, потому что она ему не подчиняется, она подчиняется Чондэ. Он не просто вошел в его жизнь, он все тут по-другому обставил, все изменил под себя. Наставил своих вещей, которых оказалось даже больше, чем можно было представить. Исин чувствует себя гостем в собственной жизни, как стал чувствовать гостем в собственном доме. Он перестал ориентироваться и понимать, что происходит.
— Так дальше продолжаться не может, — помотал головой Купидон, — все, что ты делаешь, это винишь его в случившемся, каждый день тычешь его носом в ошибки и прошлые прегрешения. Обида обидой, но так тоже делать нельзя. Ты не изменишь случившегося, если будешь его в это носом тыкать. Ты прямо как те барышни, которые ругают своих мужчин за то, что те изгадили им молодость. На них были потрачены лучшие годы, а в итоге что? Ничего. Не будь таким, Исин. Он и сам себя винит, как будто этого недостаточно? Посмотри на него, он же ходит на цыпочках перед тобой, как забитая дворняга. Да, он принял много не очень обдуманных решений, и ему за них стыдно. Он корит себя. Если бы мог, он бы много чего изменил, только не может. Вместо того, чтобы простить его и двигаться дальше, вместо того, чтобы проявить хоть чуточку понимания и оказать поддержку, ты продолжаешь изо дня в день, будто в шутку, втаптывать его в грязь. Так что не нужно удивляться, что он вечно сбегает, что сомневается. Ведь человек, ради которого он это сделал, смотрит на него как на похитителя, уверен полностью, что ему решения были навязаны против воли, обвиняет и осуждает его за каждый сделанный и не сделанный шаг. Ты ведь его не только за случившееся винишь, ты его винишь за то, какой он человек, понимаешь? Он не чувствует себя нужным, не чувствует себя любимым. Иногда ему кажется, будто он надел ошейник на тебя, а иногда, будто ошейник на нем.
Лицо Исина выражало лишь скептицизм. Весьма, скажем так, агрессивный скептицизм. Он выглядел как верующий человек, которому только что доходчиво объяснили, что Бога нет. Как бы разумно это не звучало, Исин просто не мог принять, что он причина всех бед. Что он главный злодей. Ведь он-то жил с уверенностью, будто является жертвой, пострадавшей стороной. Возможно, он готов согласиться с тем, что в конечном итоге это был его выбор. Ведь он действительно дал Чондэ второй шанс. Он сделал выбор единственный раз, когда ему его сделать дали. До этого же его просто брали за руку и куда-то вели.
Сейчас, когда все позади, легко говорить как бы было правильно поступить. Советовать, осуждать. Но тогда Исин понятия не имел, что происходит. Почему никто не берет это во внимание. Почему никто не пытается хоть на секунду поставить себя на его место, а не на место Чондэ?
— И я, конечно, понимаю, виной всему он, но Исин, — Бэкхён доверительно положил руку парню на плечо и заглянул в глаза, — ты не можешь винить его за то, к чему он не имеет отношения. Он не виноват, что тебе стыдно признаться родителям в его существовании, не виноват, что ты не чувствуешь себя важной частью его жизни, ведь ты практически ее центр уже лет двадцать точно. Когда же ты поймешь, что не можешь винить его абсолютно во всем, что происходит в твоей жизни и перекидывать всю ответственность на него. Не надо делать из него козла, который тебе судьбу поломал, потому что он целиком и полностью твой выбор.
— Я не выбирал его!
— Нет, ты выбрал…
— Это все чертова истинная любовь, не я решил…
— Нет ты, Исин, это ты решил. До сегодняшнего дня ты понятия не имел, что вам предназначено быть вместе. Ты не знал, что он твоя судьба. И никто не мешал тебе принять решение не в его пользу. У вас было много возможностей разойтись, но этого не случилось. Ты дал ему шанс, сделал свой выбор. И этот выбор ты подтверждаешь каждый день тем, что находишь причины, чтобы с ним оставаться, вместо того, чтобы просто вытолкнуть из своей жизни.
