Вывод, который Исин сделал, даже не думая особо — он должен каким-то образом исправить только одну строчку. Вот только как? Подтереть лезвием имя? Вот только лезвия поблизости не было. Зато на глаза Исина попался маркер, примагниченный к холодильнику, который они использовали, чтобы записывать то, что из продовольствия и вещей первой необходимости заканчивалось, на стикеры на холодильнике, дабы кое-кто, не будем показывать пальцем, просто скажем, что Чондэ, не забывал постоянно что-то купить.

Дальше все происходило стремительно, и мысли Исина скакали как дикие кони, но чтобы стало понятно, что же сподвигло его сделать каждый следующий шаг, чуть замедлим время и покажем все будто бы в слоумоушен.

Исин не раздумывая схватил с холодильника маркер, уложил свиток на стол, закусил зубами колпачок, выдернул из него маркер и торопливо зачеркнул имя Чондэ. Только этого Исину показалось мало. Он решил, что если это артефакт, а не простая бумажка, то, возможно, почеркушки его не остановят. Раз имя есть в списке, значит Лухан должен быть в кого-то влюблен, а раз кроме Чондэ другого варианта не было, то… да, нужно было предложить свитку другой вариант. Чтобы не далеко ходить и не создавать грязь, Исин решил предложить какой-то похожий вариант. То есть это точно должен был быть Ким. Исин начал перебирать всех известных ему Кимов, пока не вспомнил о принципах действия истинной любви. Это обязательно должен быть человек, которого Лухан знал. Список имен значительно сокращался. Их всех Кимов, которых мог знать Лухан, Исин знал только двух. Имя одного из списка уже было вычеркнуто. Оставался второй — Ким Минсок. Да, имена у них были совершенно не похожи, но Исин рассудил, что раз они братья, то ошибки возможны. Вселенская путаница. Почему бы и нет?

Исин быстро дописал над зачеркнутым именем Чондэ имя его брата. Для пущей убедительности получше зачеркал имя Чондэ, чтоб даже сам свиток не понял, что там написано. Но и этого было мало. Чтобы усилить эффект исправлений, Исин решил дописать в пустой строчке, разделяющей имена в столбцах, обратную пару. В первый столбец был записан Ким Минсок, во второй — Лухан. Почти дописан. Исину не хватило буквально нескольких секунд, чтобы его действия остались незамеченными.

Бэкхён, все это время препирающийся с Чондэ, краем глаза заметил, что Исин чем-то занят, потому бросил на него взгляд и… затих на полуслове. Возникла пауза. Пауза, которая потребовалось, чтобы Бэкхён, осознав происходящее, в ужасе распахнул глаза.

— Что ты?.. — он подавился воздухом от негодования, когда понял, что Исин, осознавший, что его заметили, принялся усерднее вписывать в список чье-то имя. — Что ты делаешь? Что… — Купидон взвизгнул и обернулся к Чондэ. — Что он делает, мать твою?

Чондэ тоже перевел взгляд на Исина, но не успел пояснить его действия для Бэкхёна, даже не успел их осознать толком, а Бён, оттолкнув его, уже бежал к свитку, готовый драться. Исин, которому удалось-таки дописать имя, предусмотрительно отскочил в сторону, вскидывая руки вверх.

Бэкхёну было плевать на Исина, он не полетел сразу кидаться на него с кулаками. Для начала он остановился у свитка, чтобы оценить радиус поражения. Радиус был большой. Бабочек и цветочки на полях, Бэкхён бы, скрипя душой, Исину простил, но вот такое хамство, настоящий вандализм, преступление против человечества, просто какое-то безобразие он простить не мог.

— Что ты наделал? — запищал от негодования и злобы Бэкхён. — Что ты, твою мать, сделал? Ты вообще понимаешь, что ты натворил? Да как ты мог! Это же официальный документ! В нем не то, что черкаться нельзя, его вообще всяким левым личностям видеть не положено! С него пылинки нужно сдувать да любовно глядеть, а ты что натворил! Боже мой, мне конец…

Бэкхён начал часто и шумно дышать, заламывать руки, закатывать глаза, норовить упасть в обморок, да и в целом показывать все признаки накатившей на него паники.

— Мне конец, — обреченно выдавил он и повернулся к Чондэ, который молча глядел на свиток, — дай мне нож.

— Зачем? — не понял Ким.

— Затем, что я зарежу этого дебила, а потом и себя заколю! — вскрикнул Бэкхён.

— Зачем же так кардинально? — Чондэ попытался сгладить углы и успокаивающе погладил Купидона по плечу. — Уверен, все не так уж и страшно.

— Не так уж и страшно? — взвизгнул возмущенно Бэкхён. — Мне конец! Можно прямо сейчас надевать белые тапочки, потому что потом у меня не будет времени их надеть! Это ужасно… Я обречен! Что мне делать?

— Не думаю, что тут что-то можно сделать… Разве что замазать…

— Ты в своем уме? — Бэкхён вцепился в плечи Чондэ. — Так, стоп. Нужно успокоиться.

Он сделал глубокий вдох и выдохнул. Снова вдохнул и выдохнул. Вроде бы стало полегче. Еще бы и ситуация сама собой разрулилась, и вообще бы замечательно.

— Мне нужен загранпаспорт! — уверенно заявил Бэкхён, глядя Чондэ в глаза. — Так, давай, я быстро за ним, попрошу Сехуна собрать мне чемодан, а ты пока закажешь мне билеты и купишь маскировку!

— Что ты городишь, Бэкхён? — удивился Чондэ.

— Я пытаюсь придумать, как сбежать из страны! Мне придется скрываться долгие годы, жить в замызганных отелях, нигде на долго не задерживаться… Точно! Мне нужна наличка. Нужно забежать к Кёнсу!

— Бэкхён, успокойся…

— Да как тут успокоишься! Мне абсолютно точно трындец!

Исин, стоявший все это время в сторонке и притворяющийся фикусом, попытался незаметно подойти к столу, чтобы убрать подальше все потенциальные орудия убийства, такие как пустые бутылки, например, однако был замечен Бэкхёном.

— А ну стоять! Отойди от свитка! Не подходи к нему, вандал!

Бэкхён торопливо сгреб со стола испорченный свиток, и озлобленно поглядел на Исина, затем перевел взгляд на маркер в его руке и, сделав широкий осторожный шаг, быстро подскочил, чтобы выхватить орудие преступления.

— И это тоже отдай, чтобы не дай бог чего… О боже, он еще и перманентный!

Купидон задрал голову к потолку, поджимая губы. Лишь бы не разрыдаться.

— Господи, если ты меня слышишь, не мог бы ты поразить меня молнией прямо сейчас? — с мольбой в голосе обреченно проныл Бэкхён. Он искренне считал, что это конец. Все, край. Хуже уже не будет. Ни разу за долгие годы его работы с ним не случалось ничего настолько ужасного.

— Отставить панику! — гаркнул Чондэ. — Ничего страшного не случилось!

— Это ты так думаешь, — драматично выдавил Бэкхён и всхлипнул. — Мыль мне веревку, я отправляюсь на тот свет.

— Ты уже на том свете, — резонно заметил Исин.

Стоило ему это сказать, как две пары глаз устремились к нему. Гиены, решившие перекусить тобой, глядят и то доброжелательнее. Не только Бэкхён, но и почему-то Чондэ осуждающе и злобно глядели на Исина.

— Что? Разве я не прав? — удивился тот.

— Ты можешь быть хоть сто раз прав, — театрально, будто зачитывая известный монолог Гамлета, проговорил Бэкхён, — но какой в этом смысл, если ты накосячил?

— Я ничего плохого не сделал, — буркнул Исин, обиженно надувая губы.

— Ничего? — вскрикнул Купидон, потрясая свитком. — Ничего? Ты это называешь ничего?

— Подумаешь почеркушки, — пожал плечами Чжан. — Бывает.

— Почеркушки? Это не просто почеркушки! Это вмешательство в высшее провидение!

— Погоди-погоди, — Чондэ торопливо замахал руками, чтобы приостановить словесный поток Бэкхёна. — Откуда вмешательство-то?

— Но как же… — Бэкхён растерянно указал на свиток.

— Не-не-не, — замотал головой Чондэ, — нет никакого вмешательства. Свиток ведь всего лишь отчет. Он не должен работать в обратном порядке.

— Как это в обратном порядке? — не понял Бэкхён. Не было никаких предпосылок, чтобы верить, будто Чондэ разбирается в ситуации и лучше самого Купидона знает, как работает этот артефакт. С другой же стороны, Чондэ так часто косячил и так убедительно сейчас говорил, что ему просто хотелось доверять. Верилось, что он понимает, о чем говорит.

— Я имею в виду, что туда автоматически вносятся имена, когда два истинных влюбленных встречают друг друга, так?