— Я просто… устал.
— Ах, устал, — протянул Минсок, вкладывая в эти слова как можно больше пренебрежения, — от чего? От того, что дома сидишь целыми днями?
— Нет.
— От чего тогда? Мне из тебя все вытягивать надо? От чего ты устал? От Исина? От отношений? От будней безработных? От жизни человеческой? От чего?
— От всего понемногу…
— А от чего больше? — не унимался Минсок.
— От Исина, наверно, — со вздохом проговорил Чондэ, опуская голову, — я не знаю, мне с ним просто так… тесно, что ли. Мне пространства не хватает.
— Здесь-то тебе его хватает? — Минсок обвел рукой поле.
— Здесь – хватает, — подтвердил Чондэ.
— И на сколько же тебя хватило? — с напряжением, смысл которого угадывался с трудом, произнес старший. — На неделю?
— Где-то около того… — пожал плечами Чондэ.
— Не так уж и долго продлилась ваша идиллия, голубки влюбленные. Тьфу, — Минсок показательно сплюнул в сторону, выражая тем самым свое пренебрежение.
— Я так долго жил один, что мне невероятно сложно ужиться с кем-то, — попытался оправдаться младший. — Скоро я привыкну, все придет в норму, но на это нужно время.
— А ты не мог грустить недалеко от дома? — с нескрываемым раздражением бросил Минсок. — Надо было тебе сюда тащиться.
— Я просто… — Чондэ замолк на полуслове. Он не знал, как объяснить причину, по которой оказался здесь. Он ведь и не собирался уходить так далеко. Лишь немного прогуляться. Хотел пару часиков походить кругами вокруг дома и вернуться, но вместо этого он – бах! – и здесь. Зачем? Да черт его знает, зачем он приперся сюда. Просто трагично постоять, да посмотреть издалека на пустующий дом, на дерево, которое всей душой ненавидел. Воздухом свежим подышать.
— Ты просто снова ударился в драму, — констатировал Минсок. Он сам прекрасно понимал, что это за место. Смутные воспоминания о нем у него все же сохранились, хотя он очень старательно, можно даже сказать филигранно, вырезал их из своей памяти.
— Может быть, — пожал плечами Чондэ, — я, наверно, действительно мазохист. Как свинья везде найдет грязь, так и я обязательно найду причину, чтобы пострадать. Или же дело в другом…
— Например? — Минсок одернул полы своего плаща.
— Иногда мне кажется, что я не способен воспринимать счастье, понимаешь? — Чондэ повернулся к брату. — Просто… на каком-то подсознательном уровне я не могу им наслаждаться и принимать как есть. Мне все кажется, что чем дольше белая полоса в моей жизни, тем ужаснее будет момент, когда она оборвется. Я живу в страхе, что это однажды случится. А оно случится, я уверен в этом, потому что не может быть только хорошо, как и не может быть только плохо…
— Какая-то странная политика партии, — пробормотал Минсок, — если ты будешь вечно ждать какую-то катастрофу, она обязательно случится.
— Она в любом случае случится!
— Это другой вопрос, — остановил Чондэ жестом старший. — Важно лишь то, что ты не можешь потратить все мирное время, готовясь к войне, которая еще неизвестно когда наступит. Она все равно застанет тебя врасплох, и важно здесь не чистить доспехи каждый день, а просто держать их в надлежащем виде и помнить, где они лежат. На это нужно не так уж и много времени.
— Чего это ты вдруг на какие-то средневековые примеры перешел? — с усмешкой произнес Чондэ.
— Захотелось, — раздраженно пробормотал Минсок, разводя руками.
— Я знаю, что ты прав, — молодой человек отвернулся, — но что толку от твоей правоты, если она мало что меняет. Я не могу избавиться от нервного напряжения. У нас с Исином все хорошо. Даже слишком хорошо. Мы просуществовали с ним почти три месяца без ссор, как больших, так и маленьких. И ты можешь считать меня идиотом, но я уверен в том, что так быть не может. Мы должны хоть иногда не сходиться во мнениях, срываться друг на друга, чтобы выпустить пар. Мы же чертовы люди! Но этого не происходит, понимаешь? Все до идеального хорошо!
— Ты ненормальный, — хмыкнул Минсок, — любой бы на твоем месте был бы этому рад, а ты просто не ценишь. Это же замечательно, что у вас все хорошо.
— Все, да не все… — вздохнул Чондэ.
— О чем ты? — не понял старший.
— У меня такое чувство, что то, что в наших отношениях сейчас, не более, чем затишье перед бурей, — молодой человек подставил лицо порыву ветра. — Я знаю, что у нас было много поводов начать ссору, но мы этого не сделали.
— Вы молодцы! Так держать! А теперь пошли домой! — Минсок дернулся в сторону, но Чондэ ухватил его за плащ и притянул к себе.
— Ты не понимаешь, о чем я тебе толкую? — понизив голос, произнес он, глядя в глаза брата. — Нет в этом ничего хорошего. Если мы не будем выпускать негатив, злобу и обиду, это будет в нас копиться и однажды – бах! – и все. Прогремит взрыв, выживших не будет.
— Как поссоритесь, так и помиритесь, — пожал плечами Минсок, — к тому же, вот, — он указал обеими руками на Чондэ, — отличный повод. Выпустите накопившийся пар и будете дальше жить счастливо.
— Да, должно быть так все и будет, — со вздохом проговорил молодой человек.
— Вот когда через пару месяцев вы слова друг другу не сможете сказать без крика и скандала, ты пожалеешь, что так отчаянно сейчас выискивал поводы для ссоры. Их искать не надо, они сами тебя найдут. А теперь пойдем, — старший дернул головой, призывая брата идти следом, — пора возвращаться.
— Погоди!..
Чондэ, которого Минсок для пущего эффекта повел как маленького ребенка за руку, неожиданно дал задний ход.
— Что такое?
Минсок на автомате отпустил руку Чондэ, как только тот стал вырываться. Как-то не подумал, что нужно крепко держать. Чондэ не пытался сбежать, он просто снова повернулся в направлении дома и застыл каменной статуей, как стоял до этого.
— Да что, черт возьми, такое? — в сердцах всплеснул руками Минсок. — Чего ты опять бабушку лохматишь? Пошли уже! Сколько тут стоять можно? Не усугубляй.
— Когда у меня еще будет возможность сюда приехать? — огрызнулся Чондэ.
— Да хоть когда! — вскрикнул старший. — Это что, объект закрытый или завтра на это место вдруг упадет метеорит? Это дом как стоял, так и будет стоять, и ничего с ним не случится.
— А я может быть хочу, чтобы с ним что-то случилось! — сквозь зубы прошипел молодой человек.
— Сдался тебе этот дом, — в сторону бросил Минсок. — Что в нем такого, что нужно было нестись в эту глушь, ради того, чтобы на него посмотреть. Чай не замок, не экспонат музейный. Дом как дом.
Чондэ прищурился. Он долго смотрел на Минсока, пытаясь по его непроницаемому лицу угадать, что тот думает или чувствует в эту самую секунду. Прикидывается ли он, или же действительно не понимает. Понять было сложно. Минсок говорил и вел себя так, будто это действительно был просто дом, рядом с которым росло просто дерево. Ничего примечательного. Таких сельских домов здесь с десяток.
— Ты серьезно или прикалываешься надо мной? — еле слышно произнес Чондэ.
— О чем ты, господи, — не выдержал Минсок, — я не понимаю! У меня рабочий день в самом разгаре, около десятка людей по всему миру умирает в эту самую секунду, и примерно столько же умерло в предыдущую. А сколько, по-твоему, умерло за то время, что мы здесь говорим?
— При чем здесь это? — отмахнулся Чондэ. Ему было плевать на всех этих людей, что умирали с каждым его словом. Какое ему до них дело? Люди каждый день, каждый час, каждую минуту, каждую чертову секунду умирают, и это нормально. Такова жизнь, таков этот мир. Нужно ли ему задумываться о каждом человеке? Что теперь, если они умирают, то и ему не жить вовсе?
— Да при том, — с нажимом ответил Минсок, — работа сама себя не сделает. Я вам не личный консультант по делам семейным и не такси. Я взял отпуск не для того, чтобы вы меня дергали каждые пять минут. Хватит упираться!
— Так иди! Я разве тебя здесь держу? Я еще не готов отсюда уйти! А если тебе надо идти, ты можешь быть свободен!
Чондэ отвернулся. Он не хотел идти домой. Не прямо сейчас. Что-то внутри отчаянно этому противилось. Не успел он еще все по полочкам разложить. Обдумать. Нужно было немного времени. Самую малость.
