— Да, а разве это не так? — бровь Лухана дернулись в замешательстве.

— Дело в том, что любовь, которая побеждает все — расхожий стереотип. Ничего она не побеждает. Она лишь дает мотивацию, все остальное делает упорство, целеустремленность, сила духа и прочее. Сама любовь ни на что не годное чувство. Бесполезное.

— Тогда какой в ней вообще смысл? — обиженно произнес Лухан, чувствуя, как в груди что-то защемило. Неприятно, болезненно, аж до слез.

— Я и сам не знаю. Знаю лишь, что иногда одной ее просто недостаточно, чтобы выйти на счастливую концовку, потому что если бы дело было лишь в люблю/не люблю, все бы было значительно проще. Но мы столкнулись с обстоятельствами, о которые она разбилась вдребезги. Все, что нам осталось, это собирать ее осколки… Иногда любовь — это бремя. Именно она мешает нам с Исином быть счастливыми. Мы бы могли, только не вместе. А сейчас и вместе, и порознь мы не можем. Я не знаю, что мне с этим сделать.

— Сделай хоть что-нибудь, — с надрывом попросил Лухан, будто это его любовь сейчас стаптывали ногами до хрустальной крошки. — Не важно что. Просто сделай. Иначе какой в этом смысл? Во всем этом? Если даже у вас ничего не выходит, то… что же будет со мной?

Лухан болезненно поджал губы. Ему отчего-то было больно. Кажется, он настолько пропитался этой историей и любовью Чондэ, что сам готов был бежать к Исину, барабанить в дверь, сбивчиво что-то объяснять, пока тот не поймет. Так нельзя. Он не должен. Если люди любят друг друга, они должны быть вместе. Должны быть счастливы. Лухан хотел в это верить. Не хотел, чтобы его веру в любовь так вероломно уничтожали. Ведь это было единственное, во что он продолжал верить. На что он надеялся. Каким бы он ни был реалистом, как бы не открещивался от романтики, в нем все равно теплилась надежда, что однажды и в его жизни будет любовь. Настоящая, всепоглощающая. Такая, как у Чондэ.

Молчание повисло тяжелым покрывалом. Чондэ вытащил из смятой пачки сигарету и закурил. Тяжело было. Почему-то им двоим тяжело. И ответственность за это чувствовал Чондэ. Загрузил, загрустил. Нужно было что-то делать.

Он посмотрел на Лухана, который задумчиво пожевывал снеки, иногда поджимая губы, чтобы проглотить ком в горле. Тот как-то странно реагировал на происходящее. Не столько сочувствовал, сколько сам переживал. Чондэ не нужно было, чтобы к его страданиям добавлялся еще один страдающий. Это его крест, у Лухана есть свой. Пусть его несет. Он полегче.

— Не будь таким пессимистом. Улыбнись, — Чондэ зажал сигарету зубами и потянул руки к Лухану, чтобы пальцами приподнять уголки его губ. — Все у тебя будет, не сразу, но будет. Ты никогда не задумывался о том, что чего-то действительно стоящего есть смысл подольше подождать?

— И как долго мне еще ждать? 5, 10, 20 лет? Я не хочу больше ждать, я устал…

— А что если то, чего ты ждешь, уже давно тебя нашло, просто ты этого не замечаешь? — Чондэ многозначительно двинул бровями.

— Да, и что же это? Где? — в мягком голосе Лухана появилась неожиданная резкость.

— Не знаю, — пожал плечами Ким, — возьми и скажи тебе обо всем. Что же, я за тебя все делать должен?

— Не делать, просто хотя бы указать направление…

— Ну, хм, — Чондэ качнулся вперед, прижимаясь животом к согнутым ногам, и вытянул вперед руки, — как насчет такого совета: не увольняйся.

Лухан хмыкнул. Ему вовсе не нравилось, что все кругом только и советовали ему отказаться от единственного серьезного решения, которое он принял. Если под натиском других он вдруг откажется, кем же он будет? Не мог он просто взять и отступить от обдуманного вдоль и поперек решения. Хотя, если честно, хотелось.

— Я уже все решил, — твердо заявил Лухан.

— Ну если так, дело твое, — развел руками Чондэ. — И все же странно, что после стольких лет ты вдруг решил…

— Не так уж и много прошло, на самом деле, — отстраненно произнес Лухан. — Если подумать, я должен был сделать это раньше…

— И что тебя останавливало? — Чондэ чуть повернул голову, чтобы посмотреть на парня.

— Не люблю перемены.

— А что же заставило пойти на это? — прозвучала эта фраза очень осторожно и в то же время многозначительно, словно Ким пытался на что-то намекнуть.

— Много причин для этого, — неуверенно и словно оправдываясь, начал Лухан, — если бы они были отдельно друг от друга, я бы пережил, но когда они навалились все разом…

Он вдруг замолчал на полуслове, будто забыл, о чем говорил. Потерял нить, суть. Казалось, что прямо сейчас он что-то осознал. Что-то, чего признавать не хотел.

— Я просто…

Попытался он продолжить свое повествование, но снова сбился. Мысль не шла. Других причин не находилось. Лухан словно наталкивался на одну единственную, которая кирпичной стеной преграждала ему путь.

Порывисто ухватившись за горлышко, он приложился к бутылке, небрежно промахнулся чуть-чуть мимо губ, проливая содержимое на себя, но все же упорно сделал несколько глотков и тыльной стороной ладони вытер подбородок. Вздохнул, поморщился от горечи на языке, передернул плечами, ощущая, как жгучая жидкость прокатывается по горлу, и шмыгнул носом. Отвратительный привкус во рту никуда не уходил, так что, поставив бутылку, Лухан отправил горсть чипсов в рот, оттягивая момент признания, и только прожевавшись нашел в себе силы сказать:

— На самом деле, это из-за Минсока.

— Из-за Минсока? — Чондэ вскинул бровь, будто удивляясь, но ровный тон его голоса давал понять, что это не было для него неожиданностью. — Я почему-то так и подумал…

— Не то, чтобы он очень досаждал мне, он вовсе не плохой… — начал оправдываться Лухан. — Просто иногда…

— Он перегибает палку… — понимающе кивнул молодой человек.

— Да. Я, конечно, понимаю, что я не идеальный и доставляю много хлопот, но глупо думать, что я резко стану образцом для подражания, если каждый день повторять мне насколько я бесполезен, — Лухан печально склонил голову, разглядывая носки кроссовок. — Он просто ненавидит меня и с этим ничего не поделать.

— Ненавидит? Нет, это вовсе не так, — отмахнулся Чондэ.

— Так! — страстно затараторил парень. — Я действительно ему не нравлюсь, и он этого не скрывает.

— Он что, прямо так и сказал тебе? Честно признался, что ненавидит? — с сомнением поинтересовался Ким.

— Он не говорил, что ненавидит, — неуверенно начал Лухан, — но часто говорил о том, как я его раздражаю, и эти его недовольные выражения лица постоянно…

— Он просто слишком серьезен, не принимай на свой счет, — с пониманием хмыкнул Чондэ. — Он очень требовательный, но это не значит, что если ты его требованиям не соответствуешь, то ты просто отброс общества. Они у него ого-го, на самом деле. Им трудно соответствовать.

— У Исина как-то выходит, — буркнул Лухан.

— Он от него ничего не требует.

— Выходит, только от меня? — в голосе послышалась обида.

— И от меня… — печально вздохнул Чондэ.

— Дело ведь не только в придирках. Просто… — Лухан задумчиво коснулся пальцами шершавого покрытия крыши, — я сам не заметил, как Минсок стал для меня собирательным образом всех тех людей, чьи ожидания я не способен оправдать. И мне от этого становится некомфортно. Я просто не могу так дальше, он зашугал меня до дрожи в ногах. Благодаря его стараниям, я стал ходячим комплексом. Каждый день я приношу ему одно сплошное разочарование…

— Как и я, но знаешь что? — Чондэ дернул рукой, будто обрывая бесконечный поток слов.

— Что? — Лухан заинтересованно вскинул голову.

— Ты, может быть, никогда не обращал на это внимания, но он очень заботливый, — молодой человек мягко улыбнулся, воскрешая в памяти образ брата. — Да, он требует от тебя много и вечно выражает недовольство, если у тебя что-то не выходит, только это не делает его злодеем. На самом деле он очень добрый. Идеальный старший брат. Для меня, для Исина… для тебя. Сколько бы он там не пыхтел и не корчил суровые рожи, он всегда приходит на помощь. Всегда оказывается рядом, если нужен. Ты можешь на него положиться.