Лухан не сводил с Чондэ пристального взгляда и внимательно ловил каждое слово, пытаясь погрузиться в историю. Понять. Он не вклинивался, не формировал никакого мнения. Просто слушал и вникал.
— Да что там, — вздохнул Чондэ, позволяя себе быть максимально откровенным, потому что только так он, возможно, сможет понять себя лучше, — я полюбил его. Чисто и искренне полюбил. Иначе нельзя было. Исин просто был тогда таким…
Он болезненно нахмурил брови, закусывая нижнюю губу, и попытался отыскать подходящее слово, чтобы описать каким же Исин был. Но не было такого слова ни в одном языке мира. Ведь это было что-то больше, что-то непостижимее, чем мысль человека и его знания об этом мире, облаченные в слова.
— Невероятным, — тихо проговорил Чондэ, — невозможным. Я не знаю, как описать. Он просто был Чжан Исином и… я любил его.
Лухан уже было открыл рот, чтобы спросить, почему это он «любил». Откуда это коварное прошедшее время? Только заткнул рот кексом, оставляя свои уточнения при себе, и начал слушать дальше, потому что, кажется, Чондэ и сам не понимал, что с его чувствами. Может, к концу истории разберется, а если нет, то тогда уже Лухан будет задавать вопросы.
— Так прошло несколько лет, и… нам пришлось разойтись, — Чондэ говорил об этом очень печально, будто до сих пор жалел, что тогда они разминулись, — так было нужно. В общем-то, за меня все решили, у меня не было другого выбора, кроме как подчиниться. Или мне тогда так казалось…
Ким поднес сигарету к губам, раздумывая стоит ли, хочет ли, и сошелся на том, что да, не лишним бы было закурить. Он зажал сигарету губами, да так и продолжил сидеть, невидящим взглядом глядя в покрытие крыши. Раздумывал. Совсем забыл, что некоторые вещи ему нужно произносить вслух, он ведь тут историю рассказывает, а не в себе копается.
Лухан терпеливо ждал. Ждал, когда Чондэ вернется в реальность, прикурит сигарету и продолжит рассказ. Не торопил. Видел, что история болью отзывается в сознании Чондэ. Понимал, что трудно бередить старые раны и откровенничать с другим человеком о сокровенном.
Чондэ прикурил и опустил руку с сигаретой. Пальцы отчего-то мерзли. От волнения ли, или же действительно было прохладно.
— Мы разошлись на многие годы, — спустя время продолжил Чондэ, — я никогда не забывал Исина, интересовался его жизнью, а вот он обо мне благополучно забыл. Мы снова встретились пару месяцев назад. Встретились, как совершенно незнакомые люди. Он меня не узнал, я молчал как партизан о том, что мы были знакомы. И тут-то все и началось…
Ким помолчал, поджимая губы. Он подыскивал слова, чтобы рассказать о том, что же началось. Было сложно донести весь триумф его фантазии и великолепие, которое открыли Исину путешествия. Он бы мог взахлеб рассказывать о полетах, морских боях, небесных островах. Вот только Лухан бы не понял. Покрутил бы пальцем у виска, и перестал бы всерьез воспринимать все, что Чондэ в дальнейшем скажет.
Чондэ понял, что откровенно и без увиливаний рассказать их историю с Исином просто невозможно. Не Лухану. Обычная простота человеческих отношений, типичность проблем, никак не вязались с мистическим подтекстом присыпанным волшебством. Если бы Исин и Чондэ были обычными людьми, если бы встретились при других обстоятельствах, эта история не была бы такой запутанной. Однако флер нереальности лишь усложнял ее.
— Я… я не знаю даже, что толком произошло тогда. Я был рад снова его видеть. Я скучал. Действительно скучал по нему, но в тот момент, когда мы встретились лицом к лицу спустя столько времени, я вдруг явственно осознал, что Чжан Исин, который сейчас передо мной, вовсе не тот мальчик, которого я когда-то оставил. И это почему-то было очень больно. В смысле… понять, что от того человека, которого ты знал, не осталось почти ничего. Для меня он был незнакомцем.
Парень торопливо затянулся. Едкий дым наждачной бумагой проехался по горлу, оставляя ноющий рваный след. Чондэ порывисто схватил бутылку и сделал несколько больших глотков, смягчая раздраженное горло и наполняя себя силами говорить дальше. Он старался не допускать лишних мыслей, не уходить в самокопания, говорить только по существу. Чтобы понять ситуацию, увидеть ее целиком, ему нужно было отбросить все лишнее. Свои чувства, свои сбивчивые мысли. Излагать факты. Тогда и только тогда он бы смог посмотреть на все со стороны, увидеть прозрачность происходящего и придумать, что же делать дальше. Возможно, у него бы даже вышло признать то, от чего он так отчаянно отмахивался.
— А потом я предложил ему прогуляться. Сначала недалеко, потом все дальше и дальше. Мне так много хотелось ему показать, жаль только, что времени на это совсем не было. Мы просто проводили время вместе. Пытались узнать друг друга с самого начала. Я провоцировал непредвиденные ситуации, выводил его из зоны комфорта и просто наблюдал за ним.
Чондэ немного поерзал, устраиваясь поудобнее, и устремил невидящий взгляд перед собой. Он мысленно будто возвращался в те моменты. Те недавние, но казалось что очень далекие моменты. Для Чондэ это было, кажется, целую жизнь назад.
— Мне всего лишь было интересно, как сильно он изменился. И я смотрел на него, на настоящего… потому что тогда у него не было времени притворяться или красоваться, он думал о другом. И знаешь что?
— Что? — тихо пробормотал Лухан, заинтересованно застывая, так и не укусив очередной кекс.
— Я был разочарован.
Лухан не шевельнулся. Эта фраза отдалась колющей болью в области сердца. Неприятно было такое слышать. Особенно в данном контексте. Когда человек говорит о своей любви, использовать фразу «я был разочарован» неуместно, если эта любовь не осталась в прошлом.
— Я не знаю… я просто…
Чондэ тяжело вздохнул и потер переносицу. Он хотел быть верен своей любви, поэтому пытался стоически отвергать все сомнения, и тем не менее…
— Как бы мне не хотелось это признавать, тогда я понял, что Чжан Исин больше не тот восторженный и светлый мальчик. И это меня сильно испугало. Перевернуло весь мой мир. Но хуже было то…
Он замолчал. Лухан нетерпеливо сжал и разжал пальцы свободной руки. Как же он ненавидел эти паузы. Даже прекрасно понимая, что есть вещи, которые сложно произнести вслух, он все равно еле сдерживал выкрик «да скажи уже!», рвущийся с его губ.
— Он вдруг начал твердить мне о любви. Понимаешь? В смысле… он не помнил меня от слова совсем, а через пару дней начал вдруг говорить о своей любви ко мне. Это было так раздражающе. Я ни на секунду не верил его словам. Потому что он не знал меня, не знал кем я был и каким могу быть. Ничего обо мне не знал. Нафантазировал себе что-то там и начал повторять, как попугай. «Люблю» да «люблю». Как много искренности в этом было? Мне иногда так хотелось закричать на него. Просто стукнуть кулаком и крикнуть: Чжан мать твою Исин, ты хоть понимаешь, что ты несешь?
Лухан понимающе опустил глаза. Он и сам не доверял любви «с первого взгляда». Мало просто влюбиться в глаза или улыбку, в обрывки фраз, чтобы сказать, что любишь человека полностью. В нем ведь есть больше, чем можешь видеть. Есть плюсы и есть минусы, и иногда, одно не окупает другое. Бывает же так, что человек просто не твой. Не подходит тебе. Не из-за чего-то глобального, а из-за мелочей. Из-за разницы во взглядах, опыте, привычках. И как можно быть уверенным, что эта вот «любовь с первого взгляда» все простит и стерпит, если копнуть глубже? Готова ли она будет мириться с недостатками, со всеми многочисленными «но» и исключениями из правил? Просто невозможно всерьез говорить о вечной любви, когда не знаешь человека, потому что внутри него может оказаться то, что развернет твои представления и убеждения на 180 градусов. И никакая любовь этого не стерпит.
- То была вина обстоятельств. Мы оба просто оказались в такой ситуации, когда волей-неволей просыпаются эти сентиментальные чувства, иллюзорное ощущение близости. Все потому, что ситуации иногда были экстремальные, они и стали виной этой глупой привязанности. Он верно решил, что я какой-то герой или мистер идеальность. Весь такой загадочный и очаровательный… не знаю, в общем, что он там во мне увидел, но могу с уверенностью заявить, что эта картина сильно отличалась от реальности.
