— Не в смерти дело, Чондэ. Ты сталкивался с ней много раз, но так и не сделал никаких выводов, не переосмыслил жизнь, не поработал над ошибками. Дело только в тебе и твоей любви все усложнять. И это так по-человечески, если честно. Ты гораздо больше человек, чем тебе хочется в это верить.
Чондэ молчал, нервно покусывая ноготь на большом пальце правой руки. Ему было нечего добавить, нечем возразить. Он понимал, что Минсок прав. Как и всегда. Но это только со стороны все кажется простым, а на самом деле оказывается гораздо сложнее и запутаннее. Когда нужно делать выбор, когда нужно думать о каждом следующем шаге, о перспективе, результате и ответственности, все перестает быть простым. Потому что нет единственного верного варианта, нет вторых попыток. Нельзя вернуться к последнему сохранению и все переиграть. Одно неверное решение, и все полетит к чертовой матери. Вот только какое из еще не принятых решений может оказаться неверным? Об этом можно узнать только приняв его, а вместе с ним и его последствия.
Слишком долго и слишком много Чондэ думал о том, что ему делать дальше, и о том, как будет лучше. Он уже запутался в собственных мыслях и чувствах, не мог доверять собственному разуму. Он просто не знал, как ему поступить. Он просто боялся.
— А знаешь что? — после долгого молчания, подал он голос. — А может действительно бросим все и отправимся куда-нибудь далеко-далеко отсюда, да хотя бы на тот же необитаемый остров. Только ты и я, и больше никого. Подальше от всей этой суеты. Будем вместе смотреть на закат, пить фруктовые коктейли, слушать плеск волн и наслаждаться спокойствием.
— Вот прям возьмем и все бросим? — с усмешкой переспросил Минсок.
— Да, все-все побросаем и уедем, улетим, уплывем…
— И даже Исина? — Минсок повернул голову и внимательно посмотрел на брата, отслеживая его реакцию.
— И Исина, — эхом отозвался тот, помутневшими глазами вглядываясь в грязное ночное небо.
— А как же твой план «дождаться пока к нему вернется память и жить с ним долго и счастливо»?
— Боюсь, воплотить его невозможно.
— Почему?
— Не знаю, — Чондэ передернул плечами, — может быть потому, что если он все вспомнит, то непременно захочет меня убить, а сейчас я легко убиваем. Или может быть потому…
Он оборвал фразу на полуслове. Его голос вдруг сорвался. Потребовалось время, чтобы вернуть желание произносить фразу вслух.
— Может быть потому, что у нас просто не может быть никакого «долго и счастливо». Я просто подумал, что если это не про нас? Что если у нас ничего не выйдет, и… что если я просто не хочу этого?
— Что, наигрался, герой-любовник? — усмехнулся Минсок. — Что ж, это было весьма ожидаемо.
— Ожидаемо? Хочешь сказать, что ты с самого начала знал, что все так кончится? — Чондэ развернулся к брату, почему-то считая, что он должен злиться, но тот был спокоен как удав.
— Знал ли? — задумчиво проговорил Минсок. — Наверно, я просто не сомневался, что так все и будет. У тебя ведь всегда так. Ты придумываешь себе какую-нибудь увлекательную игру, полностью отдаешься ей, но быстро бросаешь, либо потому, что тебе стало скучно, либо потому, что столкнулся с непредвиденными обстоятельствами.
— Значит, ты с самого начала не верил в то, что я могу быть искренним по отношению к Исину?
— Пожалуй, — Минсок качнул головой, — думаю, если бы я не сомневался в твоей искренности, я бы не был настолько против этого. Ты истрепал всем нам нервы, исчерпал тему трагичной любви. Было ли тебе весело? Да. Был ли ты серьезен? Не думаю. Ты просто пытался развеять свою скуку, как и всегда. Но вот скажи мне, разве игра стоила свеч, Чондэ?
Чондэ было открыл рот, чтобы дать ответ, но так ничего и не сказал, потому что… ответа у него не было. Он не мог возразить Минсоку, когда тот был так уверен в своих словах. Он старше, он мудрее, ему виднее. И в его слова Чондэ начинал верить.
— На этот раз все зашло слишком далеко, понимаешь? Так что даже не думай, что сможешь сбежать от ответственности. Не сейчас. Не после всего.
— И под ответственностью ты понимаешь?..
— Встретиться с Исином, получить от него по роже, слезно просить прощения, а после оставить в покое. Как тебе такой вариант? — Минсок лениво повернул голову, чтобы посмотреть на брата, который, поджимая губы, оценивал собственные перспективы.
— Я бы предпочел другой…
Голос Чондэ заглушила навязчивая трель телефонного звонка.
— А другого у тебя попросту нет, — самодовольно хмыкнул Минсок и чуть-чуть привстал, чтобы достать из кармана штанов забытый телефон, и с недовольством посмотреть на экран. — У тебя есть немного времени примириться с этим. Ну и подготовить речь, которую ты будешь вещать Исину, чтобы он тебя простил. Наслаждайся человеческой жизнью, братик.
Молодой человек расплылся в злорадной улыбке, похлопал Чондэ по руке и, проведя пальцем по экрану, приложил смартфон к уху, изрекая недовольно-будничное «слушаю».
В трубке завывала и потрескивала тишина. Звонящий говорить не торопился. Минсок оторвал телефон от уха, чтобы убедиться, что вызов идет, и затем приложил обратно.
— Я слушаю, — с нажимом произнес Минсок. Повторять он не любил. Гул в трубке раздражал. Юноша уже хотел было сбросить вызов, решив, что это случайный звонок или просто плохая связь, но в тот момент, когда он хотел убрать телефон от уха, через динамик донесся слабый, хриплый голос.
— Минсок, это я, Лухан. Прости, что звоню так поздно. Я тебя не отвлекаю?
Ким хотел было выдать уже одну из едких фраз о том, что, разумеется, отвлекает, и нет для Лухана подходящего времени, когда его звонок, появление, да и вообще существование было бы приемлемым, но отчего-то промолчал. Не смог сказать. Из-за вынужденной вежливости ли, или из-за того, как неестественно звучал голос. А может быть потому, что Лухан редко звонил Минсоку, чтобы просто поболтать.
— Нет, — на выдохе произнес Минсок, — не отвлекаешь. Что-то случилось?
— Мммм, — Лухан замялся, будто бы набрал номер раньше, чем придумал, что будет говорить, — и да, и нет.
— В смысле? — не понял Ким.
— Со мной все в порядке, но… можно я возьму еще один день отгула?
— Еще один день?
Минсок развернулся к брату, и заметил на себе его заинтересованный взгляд. Чондэ внимательно вслушивался в разговор. Не то, чтобы он любил подслушивать. Дело было в каком-то человеческом любопытстве, когда волей-неволей замолкаешь и прислушиваешься, если кто-то рядом начинает разговаривать по телефону.
— Да, я себя не очень хорошо чувствую, и…
— Вот как? — Минсок протянул руку, забирая у Чондэ стакан с алкоголем и отставляя его подальше. — Голова кружится? Тошнит?
— Да, немного. Кажется, у меня температура…
— Кажется у тебя алкогольное опьянение или хочешь сказать, что это от температуры у тебя язык так заплетается? Какого черта, Лухан?
— Прости, — еле слышно проговорил парень, — я не понял вопроса.
— Я спрашиваю, какого хрена ты опять нажрался, золотой мой? Я дал тебе отгул, чтобы ты отоспался, а не для того, чтобы ты опять нажрался. Не испытывай мое терпение, слышишь? Быстро марш в постель, и чтобы завтра был как огурчик, понял? Да что это у тебя там так шумит? Ни черта не слышно.
— А это… ветер…
— Ветер? Ты на улице?
— Типа того, — отстраненно и быстро бросил Лухан в ответ, не желая заострять на этом внимание.
— Так на улице или нет?
— На крыше…
— На крыше? Какого черта ты делаешь на крыше? Ты же не пытаешься сделать ничего странного? — повышая голос, быстро затараторил Минсок. В его голове складывалась неприятная логическая цепочка.
— Странного? Что ты имеешь в виду?
— Ну, — задумчиво протянул молодой человек, — прыгнуть или еще что-то в этом роде.
— Нет, — Лухан мягко засмеялся, — разумеется нет. Хотя… идея не плохая.
— Даже не вздумай!
— Ладно-ладно, как скажешь…
— Так, — Минсок сделал глубокий вдох и недовольно выдохнул, — что ты забыл на крыше?
