В этом коротком ответе не было ни попыток унизить, ни осудить, однако Лухан отчего-то почувствовал себя пристыженным. Все дело было в тоне, которым была сказана эта фраза. В ней не было ожидаемой язвительности, лишь усталость и смирение, будто бы Минсок уже не пытался бороться с Луханом, вразумить его, направить на путь истинный, а просто смирился с тем, что это невозможно, и стал принимать все проблемы, сыплющиеся из-за него на голову, как должное.

— Я…

Лухан рывком обернулся к Минсоку, в страстном и сентиментальном порыве попросить прощения и честно признаться, что он вовсе не такой, каким Ким его воспринимает, однако не смог проронить ни звука. Будто разом забыл все слова, которые знал. Начал говорить раньше, чем мысль окончательно сформировалась в его голове, и когда открыл рот, она неожиданно оборвалась.

Все связные мысли вылетели из головы, стоило ему увидеть Минсока, стоящего прислонившись к стойке со скрещенными на груди руками. Он хмурил брови и задумчиво смотрел в пол, размышляя о чем-то своем, по виду, крайне неприятном ему. Очевидно, он прокручивал в голове дальнейший план действий, прикидывал варианты, пытался придумать, как бы так разыграть партию не сильно отклоняясь от изначального плана. В целом, на данный момент новость меняла не так уж и много, но дальше… дальше все летело к чертовой матери.

— Иди домой, — тихо произнес Минсок, вырываясь из своего оцепенения.

— Что? — Лухан обомлел. Неожиданно прозвучала для него эта фраза.

— Я сказал, чтобы ты шел домой, — повторил молодой человек, чуть поворачивая голову, чтобы внимательно посмотреть на своего подчиненного.

— Ты что, прогоняешь меня? — Лухан растерянно глядел на Минсока, пытаясь понять, что это все означает. В случае с ним, все не было так очевидно. Это могло значить что угодно.

— Именно, — кивнул Ким, — и настоятельно рекомендую поторопиться и исчезнуть с глаз моих до завтрашнего утра.

— Ты злишься на меня?

— Нет, — тихо отозвался Минсок.

— А выглядит так, будто злишься…

— С чего бы мне злиться на тебя? — на губах молодого человека заиграла слабая, еле заметная улыбка, смягчая непроницаемое каменное выражение лица.

— Потому что я опять сделал что-то не так. Я ведь постоянно делаю что-то не так, и это жутко тебя злит. И в этот раз я…

— Ничего не сделал, — закончил за него фразу Минсок, — кроме того, что пришел на работу с перепоя, но я сочту это за подвиг и закрою на это глаза.

Лухан очень долго смотрел на Минсока, пытаясь отыскать в словах подвох, но никакого подвоха попросту не было. Как и смысла во всем этом. Лухан был растерян. Минсок был таким как обычно, со всеми этими угрожающе-спокойными фразами, холодными взглядами и каменными выражениями лица, но иногда он непривычно смягчался и начинал проявлять заботу, от чего в голове творилась неразбериха. Лухан просто не мог понять, это он себе надумывает, или сегодня Минсок с ним непривычно мил. И если же второе, то с чего вдруг?

— Так Исин все-таки до тебя вчера добрался?

— Не знаю, — пожал плечами Минсок, — меня вчера не было дома.

— Тогда с чего бы тебе быть таким добрым? Неужто вчера случилось что-то хорошее?

Минсок долго смотрел на Лухана, прищурив глаза, мысленно перебирая в голове варианты ответа, потом облизал губы, и бросил, как бы невзначай:

— А с чего бы мне не быть? Ты может быть не заметил, но я вообще-то очень добрый и понимающий человек…

— Охохохо, — с сарказмом выдавил из себя Лухан странный смех, — прости, из-за твоих вечных упреков и придирок, я этого как-то не замечал.

— Может быть если бы ты делал все как надо, у тебя бы нашлось на это время…

Лухан открыл было рот, чтобы лупануть в ответ какое-нибудь дерзкое замечание, но Минсок вскинул вверх палец, жестом приказывая парню молчать. Он не собирался портить себе утро незапланированными ссорами.

— Давай не будем накалять атмосферу, — добродушно предложил он, — ты очень устал и легко поддаешься раздражению, так что почему бы тебе не пойти домой и не отдохнуть? А завтра, когда проспишься и будешь в хорошем расположении духа, мы обсудим твое увольнение… как тебе идея?

— Здравая, но…

— Но?

— Если я уйду домой, ты тут один останешься и…

— Я справлюсь, — оборвал его Минсок. — Позвоню Исину или… брату, он все равно без дела болтается, почему бы ему не поработать.

— Так ты уже все продумал? Как и ожидалось от тебя.

— Ну разумеется, я бы не стал предлагать этот вариант, не будь у меня плана действий.

— Ясно…

Лухан принялся неловко кивать, не зная, как еще отреагировать. Он с воодушевлением воспринял предложение пойти домой, но прямо сейчас сорваться с места и побежать в свою постель не мог. Совесть не позволяла. Что бы там Минсок не думал, а Лухан ответственно относился к своим обязанностям. Просто уйти в начале рабочего дня было для него кощунством, даже если суровый во всех отношениях Ким Минсок дал на это свое согласие.

— Так я…

— Иди уже, — не дав Лухану договорить, Минсок махнул в сторону двери, — не мозоль глаза своей постной мордой.

— Будет сделано, сэр! — вскрикнул молодой человек, небрежно отдавая честь, и поспешил в служебку за своими вещами.

Минсок тяжело вздохнул и достал из кармана телефон. Он долгое время листал список контактов, прикидывая лучшие варианты для развития событий. Отчего-то беспокоить Исина в столь ранний час выходного дня абсолютно не хотелось. У него и так в последнее время все было не слава богу, да еще ко всему прочему его ожидала долгожданная и безусловно тяжелая встреча с Чондэ, перед которой нужно было морально подготовиться, собрать все свои силы в кулак, хорошенько выспаться и немного выпить для храбрости. Зато собственного брата Минсоку было вовсе не жалко. Поэтому без зазрения совести именно ему он решил позвонить в 10 утра.

Ждать пришлось долго. Одним из минусов человеческой жизни Чондэ была его старая привычка жить ночью, и как следствие — невозможность просыпаться раньше обеда. Перестроить свой старый режим на человеческий он просто не мог. От старых привычек он избавлялся очень неохотно, а именно вообще не избавлялся. Они доставляли ему удовольствие. От удовольствия он не отказывался никогда.

Минсок терпеливо ждал, вслушиваясь в гудки дозвона, и оптимистично надеялся, что каждый следующий будет последним. Время шло. Гудки не хотели заканчиваться. С каждой секундой Минсок все больше убеждался, что это какое-то адское наказание. Если бы ад был, то в нем бы обязательно было отделение для всех этих рекламщиков, которые постоянно названивают, чтобы предложить что-то очень выгодное, и вот они вынуждены слушать эти гудки. Вечность. Кому бы они не набрали, никто бы не брал трубку. Отличное наказание. Нервы убивает буквально за пару минут.

— Алло, — из динамика послышался хриплый заспанный голос Чондэ.

— Доброе утро, золотце. Вставай, солнце уже высоко!

— Сколько времени? — устало выдохнул Чондэ. Минсок даже через телефон чувствовал, как брат пытается оторвать голову от подушки и открыть глаза, но проваливает попытку и безвольно падает обратно.

— Где-то пятнадцать минут одиннадцатого…

— Пятнадцать минут одиннадцатого? — слишком сложная для быстрого восприятия в сонном состоянии формулировка, на осознание которой Чондэ потребовалось около двадцати секунд. — Ты в своем уме? Ночь еще! — он попытался вложить во фразу все свое недовольство, но тон его голоса даже не изменился. Так и остался ровным, похрипывающим, сонным.

— Давай-давай, поднимайся с постели. Ты мне нужен.

— Зачем? — недовольно выдохнул Чондэ. — Нужно кого-то убить? Раньше полудня я на большее не способен.

— Пока встанешь, позавтракаешь, в порядок себя приведешь, глядишь уже и полдень будет. Давай, не капризничай.

Дверь с надписью «staff only» распахнулась, отвлекая внимание Минсока с недовольного бормотания брата на появившегося Лухана.

— Ладно, я пошел. Если что — звони, — бросил он, неловко переминаясь с ноги на ногу.