И вот пока Исин лежал на палубе, смотрел в небо и думал о своей жизни и о пролетающих над ним ядрах, которые в щепки разбивали корабль, он всерьез задался вопросом, а почему он вообще доверяет Оле-Лукойе.

— Если я умру, — начал Чжан, придавленный Чондэ, но так и не договорил, потому что не додумал, что будет, если он умрет.

А между кораблями завязывался нешуточный бой. Исин спихнул с себя Оле и стал подниматься, чтобы оценить обстановку вокруг. Бриг неминуемо догонял шлюп, который еле двигался из-за почти уничтоженных парусов. Чжан попытался найти укромное место, чтобы не быть убитым очередным ядром, но такого места на корабле просто не было. Шлюп палил наугад, даже не поворачивался в удобную для выстрела позицию, поэтому ядра летели в основном в воду, иногда, все же, достигая парусника противника.

Когда Бриг оказался в слепой для шлюпа зоне, пушки зарядили картечью*. Её дальность полета оставляла желать лучшего, но в уничтожении команды при ближнем бое ей не было равных. Между залпами картечи, пушки пару раз зарядили бомбами, чтобы закрепить результат. После нескольких таких залпов, грот-мачта* была практически уничтожена, левый борт шлюпа превратился в щепки, большая часть команды была убита или ранена. Команда Брига готовилась к абордажу.

Матросы, предчувствуя близость сражения, кричали и улюлюкали, поднимая свой боевой дух до такой степени, что можно было цеплять за него парус и использовать вместо фок-мачты*. Исин был уверен, что смысла топить и грабить шлюп просто не было, вряд ли на этом паруснике есть чем поживиться, однако пиратская команда Брига затевала этот бой скорее из спортивного интереса, нежели из желания наживы. Моряки, в особенности пираты, народ особенный. Их бесконечное путешествие на корабле по синим водам казалось бы совсем скучным без рома и морских сражений.

Чондэ радостно скакал по палубе, громко раздавал команды и размахивал отнятой у кого-то саблей. Исин, все это время наблюдавший за ним, никак не мог поверить, что этот человек прожил более ста лет. Оле-Лукойе был в этот момент сущим ребенком. Восторженным, непоседливым… счастливым. Чжан даже подумал, что не просто так Чондэ стал Оле-Лукойе — тем, кто может воплотить все самые яркие и невероятные детские мечты в реальность. Наверно, у Чондэ когда-то было много таких. Это даже хорошо, что сейчас он может воплотить каждую из них в реальность.

Команда уже стала вооружаться для абордажа, собираясь впоследствии у правого борта, откуда была готова ринуться на другой корабль. Исин заметил, что среди пиратов нет ни одного человека с оружием, подходящим для сражения. Все были вооружены кто чем мог. Лишь у капитана была сабля, и, видимо, это было единственное боевое оружие на весь корабль.

Исин не собирался ввязываться в бой. В глубине души он был пацифистом. Он никому и никогда не причинял боли, как бы сильно порой ему этого не хотелось. И Чжан собирался спрятаться куда-нибудь в трюм, где мог бы переждать развязавшийся между пиратами бой, но кто-то из команды, не разбираясь в том, хочет ли Исин участвовать в сражении или нет, сунул ему в одну руку кочергу, а в другую сковородку. Юноша удивленно посмотрел на оружие, которое ему досталось, после чего с нескрываемым сомнением посмотрел на матроса, который ему это всучил.

— Самое лучшее, — гордо поделился мужчина, расплываясь в беззубой улыбке, — по приказу капитана специально для вас. Почти с боем вырвал.

— Эм, — Исин снова посмотрел на кочергу и сковородку в своих руках, не будучи уверен в том, что это действительно подходит под понятие «самое лучшее», — спасибо.

— Да не за что, — все так же лучезарно улыбаясь, махнул рукой матрос, — друг капитана — наш друг.

Исин опасливо и с каким-то недоверием посмотрел на чересчур счастливого и вежливого пирата, нахмурил брови и несколько раз кивнул, как бы обозначая этим, что разговор закончен, после чего двинулся на поиски Чондэ.

— Где этот Разнузданный Гусь? — приговаривал Чжан, оглядывая команду в поисках Оле. — Сейчас я его сковородкой по голове поглажу.

Оле-Лукойе стоял на фальшборту* и смотрел вдаль. Одной рукой он держался за ванты*, во второй в нетерпении вертел саблю. Позади Оле, прижавшись к фальшборту, готовые дать фальстарт, стояли пираты, ожидая команды. Если бы это был фильм, то на фоне всего этого великолепия играла бы эпичная музыка.

Исин быстрым уверенным шагом направился к Чондэ и, зацепив его кочергой за пальто, дернул на себя.

— Эй! — вскрикнул Оле, от неожиданности отпуская ванты, и рухнул назад, взмахнув перед этим в воздухе руками, чуть не убив при этом саблей несколько товарищей. — Что ты делаешь? Кочерга тебе не игрушка! Ей ведь и убить можно!

Оле-Лукойе выпрямился, отряхивая от пыли свое пальто, и сурово посмотрел на Исина.

— Вот это-то как раз я и собираюсь сделать! — Чжан замахнулся кочергой на Оле, но тот поднял перед собой саблю, готовый отражать атаки.

— Стой-стой-стой, — затараторил молодой человек. — Ты верно не так все понял. Ты не на меня должен нападать, понимаешь. Вот на них, — и он указал пальцем на соседний корабль.

— Все я правильно понял. Сначала я тебя кочергой порешу, а потом и за них примусь, — прошипел сквозь зубы Исин, упирая вышеупомянутое оружие Чондэ в грудь.

— А в чем я, собственно, провинился? — возмутился Оле, убирая кочергу от своей груди.

— Да во всем! — Чжан взмахнул сковородкой перед лицом Чондэ. — Вот скажи мне, например, ты не думаешь, что отправлять не только меня, но и вообще всю свою команду в бой с пиратами, когда из оружия только кочерга и сковородка, это немного… ОПАСНО? Откуда вообще на корабле взялась кочерга?

— Что есть — то есть, — пожал плечами Чондэ.

— Ты ж капитан, сделай что-нибудь!

— А ты что думаешь, я никогда не делал?

— А я не вижу, чтобы делал!

Пушки шлюпа дали отчаянный залп, разнося в щепки борт Брига. Исин даже глазом не моргнул, когда прямо над его головой просвистел огромный кусок уничтоженного фальшборта. Чжан негодовал и злился, а в таком состоянии ему было наплевать на то, что происходит вокруг. Сейчас было важнее выяснить отношения с Оле-Лукойе, который втянул его в этот фарс. Исин, как и любой здравомыслящий человек, переживал, что с ним может что-то случиться. Он не принимал такого ответа как «это всего лишь сон, ничего страшного с тобой не произойдет», потому что как не произойдет, когда уже происходит. Исин просто не мог наслаждаться тем, что сейчас творится на корабле и вне его, потому что это, черт возьми, опасно. Его здравый смысл все время мешал кинуться навстречу приключениям, потрясая кочергой. Вероятно, дело было в том, что в Исине не было этого романтического духа пиратства.

— Ты же Оле-Лукойе, не можешь что ли им наколдовать нормальное оружие? — Исин и бровью не повел, когда вскинул вверх руку со сковородкой, чтобы защититься от кинутой в его сторону картошки. — Ах, прости, я забыл, что ты не волшебник.

— Да я им постоянно наколдовывал новое оружие: и шпаги, и рапиры, и катаны для ценителей, и мушкеты*, и чего только не было, даже однажды снайперскую винтовку и калашникова притарабанил, а толку?

— И где все это великолепие? Испарилось?

— Да они пропили все, тьфу, — в сердцах сплюнул Чондэ, — все, что к полу прибито не было, все пропили! А у меня бюджет не резиновый, между прочим. Я не могу их вечно спонсировать. У меня в конце года по смете выходит, что игрушечный корабль содержать дороже, чем замок в Англии. Мне это из зарплаты вычитают! Так что пусть воюют тем, что есть. Сами виноваты.

— У тебя есть зарплата? — удивился Исин.

— А ты думал, что я на общественных началах здесь загибаюсь? И так работа не фонтан, а за бесплатно никого сейчас даже пытками работать не заставишь.

— А за опасность тебе не доплачивают?

— Нет.

— А страховка? Медицинская помощь?

— Нет.

— Тогда зачем ты на рожон лезешь все время? Умереть хочешь?

— Я не могу умереть, — резонно заметил Оле-Лукойе. — Я ведь не совсем человек, не забывай об этом.