Лухан вдруг изменился в лице. Улыбка слетела с его губ мгновенно. Он тут же стал серьезным и с какой-то опаской посмотрел на Исина. Минсок напрягся.

— Эй, — отдышавшись, проговорил Чжан, когда приступ смеха сошел на нет, — ты чего? Что за выражение лица?

— Исин, — тихо проговорил Лухан, внимательно глядя на парня, — почему ты плачешь?

— Плачу? — непонимающе вскинул брови юноша.

Он коснулся пальцами щеки, ощущая кожей влажные дорожки слез, а потом обратил внимание, что изображение плывет и подрагивает. Исин не заметил, что начал плакать. Как и не заметил накатившую на него неожиданно грусть. Но отсмеявшись, почувствовал ее всем своим существом и поджал губы, стараясь игнорировать ком подступивший к горлу.

— Просто, — дрожащим голосом произнес он, хмуря брови, — история очень смешная. Вот прям до слез смешная.

— Может расскажешь уже, что у тебя случилось во время отпуска, а? — напрямую задал вопрос Лухан, недовольно кривя губы. — Ты как вернулся просто сам не свой. Что произошло?

— Ничего, — коротко ответил Чжан.

— Ничего? От ничего люди не начинают просто так рыдать, понимаешь?

— Я же сказал, это из-за шутки! Шутка смешная! — принялся оправдываться Исин, но в первую очередь он пытался убедить себя, что все именно так и есть.

— Тогда почему у тебя такое выражение лица?

Лухан очень выразительно посмотрел на Исина, и в его взгляде отчетливо читалось беспокойство.

— Что случилось? — настойчиво повторил он.

— Ничего! Я же сказал, ничего не случилось! Что ты докопался?

— Исин…

— Лухан! — властно произнес Минсок, обрывая парня на полуслове. — Работа тебя уже заждалась.

— Но…

— Бегом! — прорычал Ким, опасно сдвигая брови к переносице.

Лухан тяжело вздохнул и бросил на Минсока злобный, полный обиды и раздражения взгляд. Ему совершенно не нравилось, что его так бесцеремонно выпинывают за дверь посреди разговора. Появлялось ощущение, что есть что-то между Минсоком и Исином, о чем Лухан не в курсе, и вводить его в курс никто не собирается. Он всегда считал, что у них с Исином достаточно доверительные дружеские отношения, но как оказалось, с Минсоком у Чжана отношения куда теснее и доверительнее, а Лухан и в этот раз за бортом. И это жутко его бесило. Эти их секретики, понимающие взгляды, многозначительное молчание Минсока. Все это действительно раздражало. Лухан тоже хотел секретничать и многозначительно молчать в присутствии Минсока. Он тоже хотел быть частью этих социальных отношений, но что-то, или точнее кто-то, просто не давал ему этого сделать.

Молодой человек в сердцах пнул стеллаж, чуть не опрокинув его на противоположную стену и, сдавленно выругавшись, пошел на свое рабочее место.

Минсок вышел к нему спустя минут 20. Без Исина. И не проронив ни звука стал имитировать бурную деятельность. Еще минут 10 они находились в напряженной тишине, после чего Лухан все-таки не выдержал.

— Так что с ним? — с неприкрытой дерзостью поинтересовался Лухан, разворачиваясь к Минсоку. — Что с ним случилось?

Почувствовав себя некомфортно, он прислонился к столешнице и скрестил сначала руки, а потом и ноги. Только в такой позе давление, которое оказывал на него Минсок одним своим существованием, уменьшалось.

— Тебя это не касается, — спокойно протянул Ким, занятый своим делом.

— Что значит «не касается», — дернул головой Лухан, — он вообще-то и мой друг! Я хочу знать, что с ним происходит. Я ведь волнуюсь.

— В первую очередь, — Минсок развернулся, пробегаясь по молодому человеку взглядом, — да и в последнюю, он твой работодатель. Не путай понятия. Оставь фамильярности. Все ваши отношения сводятся к тому, что ты кое-как выполняешь работу, а он тебе, по доброте душевной и только поэтому, платит. Вот и все.

— Да ты просто курочка-наседка, Ким Минсок, — сорвалось с губ едкое замечание, — так над ним трясешься, что просто страшно становится.

— Потому что в отличие от тебя, мы с ним друзья, — Минсок растянул губы в отвратительной вежливой улыбке, — и я за него волнуюсь.

— Ты не волнуешься, — Лухан закатил глаза и отвел взгляд в сторону. — Влюбился в него, не иначе. Ревнивый ублюдок.

— Эй, — голос Минсока угрожающе понизился, — ты кажется забылся.

Лухан сглотнул. Когда Ким так понижал голос, поджилки начинали трястись, и невозможно было вынести холодный и властный взгляд его раскосых глаз.

— Ты все еще у меня в подчинении, и, — Минсок грубо смял пальцами щеки Лухана, поворачивая его голову к себе, — если я еще хоть раз услышу что-то подобное в свой адрес от тебя, будь уверен, я с удовольствием сделаю так, чтобы ты остаток своих дней гнил в какой-нибудь канаве без средств к существованию и умер в мучениях, проклиная тот день, когда открыл свой сраный рот и посмел мне сказать еще что-то в этом духе. Ты все понял?

— Да, — тихо выдохнул Лухан, — я все понял, прости.

— Славно, — Минсок внимательно посмотрел в глаза молодому человеку, после чего оставил в покое его щеки и сделал шаг назад, — а теперь заткнись и возвращайся к работе.

Лухан опустил голову и покорно развернулся к Киму спиной, стараясь избежать его пронзительного взгляда. Минсок какое-то время постоял, раздраженно кривя губы, а после направился обратно к Исину.

— Какие все нервные в последнее время, — тихо буркнул Лухан, понадеявшись, что Минсок уже скрылся за дверью, но тот еще не успел этого сделать.

— Что? — послышалось за спиной.

— Я молчал, — незамедлительно ответил Лухан.

— Славно…

Несколько секунд напряженного молчания молодой человек сжимал пальцами края столешницы, и расслабился только в тот момент, когда услышал, что дверь за его спиной хлопнула.

***

— Полундра! Спасайся кто может! — послышался из коридора голос.

Минсок, решивший спокойно почитать в свободную минутку, раздраженно нахмурился, прислушиваясь к приближающемуся к двери топоту.

— Минсок! — дверь резко распахнулась и на пороге возник Лухан. — У нас стаканчики закончились!

— Второй стеллаж, верхняя коробка, — спокойно произнес Ким, не отрываясь от книги.

— Понял, — кивнул Лухан и торопливо исчез в коридоре.

Несколько секунд тишины прервались грохотом коробок и сдавленными ругательствами на непереводимом китайском диалекте. Минсок устало выдохнул.

— Верни все на место! — крикнул он.

В ответ послышался новый поток китайских ругательств и Лухан, который уже намылил ласты подальше от устроенного им бардака, бросил на пол коробку со стаканами и принялся возвращать все на свои места.

Минсок глянул на часы. Было давно за полдень. Кажется, это новый рекорд. Лухан определенно делает успехи. Сегодня ему на целый час дольше удалось продержаться без катастроф и порчи имущества. Стоит отметить этот день в календаре.

***

В Зале Суда царила привычная тишина, и от нее полумрак помещения становился темнее. Тени обретали насыщенный черный цвет, воздух уплотнялся. Было непривычно душно и тяжело дышать.

Минсок обреченно сидел в кресле посреди Зала и неотрывно смотрел на бездыханное тело своего брата, ощущая на своих плечах тяжесть последствий. Сложно было в такой ситуации остаться объективным. Минсок все время задавался вопросом о том, правильно ли он поступил. Был ли это единственный возможный и верный выход. Он просто не мог не сомневаться в своих решениях, когда дело касалось близких ему людей. Будь на месте Чондэ кто-то другой, Минсок бы вряд ли стал колебаться. Это очень удручало. Из-за происходящего Минсок не чувствовал себя компетентным, и это касалось не только дальнейшей судьбы брата, но и всех принятых решений. Если он поступает правильно, то почему он сомневается? Если сомневаться нормально, то почему раньше у него не было сомнений?

Минсок сомневался в себе и постоянно возвращался к одному и тому же вопросу. Правильно ли он поступил? Только как бы он не старался в этом разобраться, он понимал только одно: для близких ты никогда не желаешь «правильного» или «справедливого» исхода, для них желаешь только «лучшего». Потому Минсок и не мог быть компетентен в вопросах, касающихся близких ему людей. Он становился эгоистом и слишком потакал своим и чужим прихотям. В итоге все сложилось именно так и виноват в этом Минсок, потому что позволил этому случиться. И разве он мог смириться с таким исходом? Разве мог позволить себе потерять единственного родного человека?