— Ты прям нарываешься, да? — Минсок замахнулся на Чондэ рукой, заставляя младшего отшатнуться назад. — Оставь уже Исина в покое. Он занят спокойным проживанием своей жизни. Ему не до тебя и не до твоих писулек.

— Это обеспечит ему безбедную старость, — пожал плечами молодой человек.

— Если отбросить тот факт, что это невозможно и я просто этого не допущу, ответь мне на один вопрос. Мы оба знаем, что там написано, ты даже лучше, чем я. Так вот скажи мне, ты действительно хочешь, чтобы он это прочитал?

Чондэ серьезно и вдумчиво посмотрел на Минсока, еле шевеля губами, будто в попытке что-то сказать, после чего буркнул тихое «нет» и убрал ногу с ящика.

— Прекрасно, — Минсок дернул ящик за ручку и выудил оттуда потрепанный ежедневник. — И поверь мне, Чондэ, вряд ли там есть то, о чем я не знаю или то, что меня шокирует. Я забираю его вовсе не для того, чтобы рыться в твоем нижнем белье. Я делаю это потому, что то, что там написано, касается не только тебя, и мне важнее, чтобы это так и оставалось тайной за семью печатями. К тому же, ему будет у меня сохраннее.

Чондэ в ответ лишь дернул головой, отворачиваясь, словно обидевшись. Он прекрасно понимал, что цепляться за эту вещичку не было смысла, когда одной ногой уже в могиле. Минсок был прав, во всем прав. И в большей степени касательно того, что многим вещам в этом ежедневнике лучше бы остаться тайной.

— А теперь заканчивай заполнять документы. У тебя еще много работы, которую нужно поскорее закончить.

И Минсок выпрямился, поправил плащ, посмотрел на обиженную мордашку брата, который принципиально делал вид, что прав и очень оскорблен тем, что так бесцеремонно нарушают его личную жизнь, тихо фыркнул и направился прочь из кабинета.

***

Было 9:23 утра. Ким Минсок стоял на своем привычном месте за стойкой, раздраженно поглядывая на наручные часы, и нервно отбивал пальцами неровный ритм по столешнице. Уже 23 минуты кафе было открыто, но кроме Минсока в нем никого не было. И если полное отсутствие посетителей в такой ранний час было вполне нормальным, то отсутствие других работников не столько настораживало, сколько злило. Речь, в первую очередь, шла о Лухане. Чжан Исин на правах большого начальника мог позволить себе явиться через час или два после открытия, его рабочий день значительно отличался от рабочих часов кафе, но вот Лухан позволить себе такой роскоши не мог. По правде, он должен был явиться еще за полчаса до открытия, все подготовить, спустить стулья, протереть столы, привести себя и помещение в божеский вид. Должен был. Только вот явился он в это время только однажды. В первый день своей работы. После начал пренебрегать и медленно, но верно увеличивать время своего опоздания.

Ким Минсок был весьма терпеливым человеком, особенно по отношению к Лухану, и, тем не менее, сегодня чаша терпения переполнилась и с жутким грохотом опрокинулась. Для человека, который и без того больше вредит этому заведению, чем помогает, такое безалаберное и кощунственное поведение просто недопустимо. Это непрофессионально. Неудивительно, что в свои 25 лет он работает в кафе. Кто же его с таким отношением к работе возьмет? Кто-то, кто не добродушный по своей природе Исин, склонный к благотворительности и сопереживанию всем сирым и убогим. Если бы не эта черта Чжан Исина, ущербный во всех смыслах Лухан уже давно бы ночевал в картонной коробке где-нибудь в подземке.

9:29 утра. Ким Минсок начинал свистеть как закипающий чайник. За эти полчаса он уже мысленно проговорил все возможные варианты очередной нравоучительной тирады об опозданиях, перебрал все угрозы от понижения зарплаты до применения насилия, в особенности средневековых пыток, и даже приготовил швабру, которой бы мог в случае чего ударить.

Ровно 9:30 утра. На горизонте замаячила знакомая фигура. Лухан неторопливо шел прямиком в призывно распахнутые двери кафе. Минсок угрожающе нахмурился и вцепился пальцами в столешницу. Он так и не смог выбрать, какой из вариантов нравоучительной тирады зачитает сегодня.

— Хэй, Минсок, - лучезарно улыбаясь, будто не он опоздал на работу на час, Лухан вскинул руку в доброжелательном приветствии, — доброго ут…

Договорить он так и не успел. Распахнутая входная дверь, конечно же, совершенно случайно захлопнулась именно в тот момент, когда Лухан переступил порог кафе, и заехала ему по его довольной морде. Минсок облегченно выдохнул, самодовольно усмехнулся и молча исчез за дверью с надписью «staff only».

***

Минсок устало потер переносицу, оглядел опустевшее кафе, бросил быстрый взгляд на часы и недовольно поджал губы. Обед уже миновал и пик посетителей, приходившихся на это время, сошел на нет. Это значит, что следующие несколько часов свободы будут разбавляться редкими поползновениями людей.

Молодой человек потянулся, сквозь высокие окна оглядел улицу, чтоб убедиться, что никто даже не думает загулять в открытые двери, и только после двинулся в служебку, разминая руками ноющие плечи.

По пустому коридору, заставленному невысокими стеллажами с коробками, Минсок прошел до конца, прислушиваясь к звукам голоса раздающегося из-за дальней двери. Слышно было только Лухана, который определенно кому-то что-то втирал. Минсок замер у самой двери, сжимая ручку. Он не имел привычки подслушивать, ему просто было интересно, что за разговор он сейчас прервет своим появлением.

— Эй, Лухан, твой обед закончен, — Минсок повернул ручку и толкнул плечом дверь, — возвращайся на пост.

— Да, сейчас, — бросил быстро молодой человек, раздраженно махнув рукой, будто бы Ким Минсок был какой-то надоедливой мухой. Он даже со стола, на котором так некультурно сидел, не удосужился слезть.

— Не сейчас, а сейчас же! — гаркнул в ответ парень и перевел взгляд на сидящего на диване Исина.

— Погоди, сейчас расскажу и пойду, — Лухан скривился.

— Если сейчас кто-нибудь придет в кафе и никого из персонала там не застанет…

— Ага-ага, — торопливо перебил его юноша, — так вот. На чем я остановился?

— Мммм, — задумчиво промычал Исин, хмурясь, — на клубничных полях…

— Да! Точно!

Минсок, как надзиратель, привалился к стене, скрестив на груди руки, и вперил тяжелый, как болон с ацетиленом, взгляд в затылок Лухана.

— И вот знаешь, дальше начался какой-то дичайший трэш! Мне еще такого никогда не снилось! Серьезно, я был голубой овечкой. Ну, в смысле, шерсть у меня была голубая. И я путешествовал с тигром-папой и тигром-дочкой по какому-то страшному миру, где все были враги и почему-то точили на меня зуб. А еще, тигры были антропоморфными, ну, знаешь, на двух лапах ходили и носили костюм, а я был тупо овцой. Как Осел из Шрека, только овца и голубая.

— Забавно, — усмехнулся Исин, — похоже на какой-то мультик. Японский.

— Да, все это было в стилистике мультика. И из-за того, что за мной охотились, папа-тигр всем говорил, что я его ребенок. Как по мне это было жутко подозрительно, потому что у тигра ребенок ОВЦА! И за нами охотились какие-то огромные чуваки, которые походили на Хагрида. Они даже назывались хагридами. Просто куча Хагридов. И мы прятались от них в переулке с каким-то паровозиком, который пел голосом Френка Синатры песни, придуманные моим неадекватным мозгом.

Исин залился бархатным смехом. Ему стало настолько смешно, что в приступе смеха он начал ерзать по дивану, шлепая себя ладонью по ноге. Минсок лишь мягко улыбнулся, наблюдая за реакцией Исина, однако пометочку разобраться с причиной появления у Лухана таких снов, все же мысленно сделал.

— Хагриды, — сквозь смех выдавил Чжан, — боже, я представляю их, знаешь, как в первых компьютерных играх по Гарри Поттеру. Такими пиксельными и угловатыми! Ужас какой…

— А еще я ездил там на лошади, — улыбаясь, продолжал Лухан, болтая ногами. — Не знаю, как и зачем, но ездил…

— Голубая овца на лошади! — Исин согнулся в новом приступе смеха. — Ну приснится же людям такое! Это просто шедевр, мне бы так! А то вообще ничего не снится…