Словно осознав, что на ее визг никто не бежит, девочка перешла к наступлению.

— Мама! — почти завизжал ребенок. — Мама!

Видимо это возымело эффект, потому что спустя минут пять на безостановочный зов все же пришли. В открывшуюся дверь лениво вошла женщина, усталость от жизни отражалась на ее лице. Она бросила на девочку обреченный взгляд, будто раздумывая, стоит ли ей просто развернуться и уйти или же надо попытаться заставить ребенка замолчать.

Исин поразился с каким спокойствием женщина реагирует на истерику дочери. Она была так безразлична к этому, как будто ей приходилось сталкиваться с этим каждые несколько часов. Видимо так и было, потому что Исин был в полной уверенности, что девчонка на редкость капризна и добивается желаемого извечными криками.

— Что случилось? — спокойно поинтересовалась женщина.

— Монстр! Мама, там монстр! — девочка подползла к краю кровати и указала своей маленькой ручкой в угол, где сидел Чондэ.

Женщина очень медленно повернула голову, бросая взгляд на угол через плечо и, разумеется, ничего там не увидела. Девочка внимательно наблюдала за матерью, желая проследить ее реакцию.

— Там никого нет, — спокойно заключила женщина, оборачиваясь к ребенку. — Ложись спать.

— Нет, он там! Вот же! — продолжала возмущаться девочка, считая, что это какой-то заговор против нее, потому что она-то своими глазами видит, что там кто-то есть, и не может быть, чтобы там никого не было.

Чондэ, придя в себя после крика, от которого еще звенело в ушах, с чувством собственного достоинства выпрямился, в полной мере осознавая, что ему ничего более не грозит, и подошел к кровати, нагло встав рядом с матерью девочки.

— Мам! — вскрикнула она, ошарашено. — Он тут! Он тут! Он собирается меня съесть! Мама!

— Никого здесь нет, — снова повторила женщина, устало потирая глаза.

— Рядом с тобой, мам!

— Нет никого рядом со мной, тебе кажется.

Чондэ, самодовольно усмехнувшись, показал девочке язык и материализовал в руке черный зонт, только он разительно отличался от того, что видел Исин. Это был длинный зонт-трость, пронзительного черного цвета, такого же, как непроглядная темнота, и на то, чтобы его открыть, требовалось чуть больше сил, чем для автоматического.

— Ложись спать, — чуть с большим нажимом произнесла женщина.

Оторопевшая девочка перевела полный ужаса взгляд с Чондэ на мать, словно бы не верила, что та так спокойно реагирует на происходящее.

— Она права, — пожал плечами Чондэ, снова привлекая к себе внимание ребенка, — маму надо слушать, а иначе…

Дослушивать, какую угрозу в этот раз выдумал молодой человек, девочка не стала, она и так поняла, что послушание сейчас может сберечь ей жизнь. Так она думала. Разумеется, убивать ее никто не собирался. Если бы Чондэ мог, он бы… нет, даже если бы мог, он бы не стал, но припугнуть бы припугнул. Однако сейчас его руки были связаны. Находясь в нескольких шагах от спасения своей души, разве мог он позволить себе выкинуть какую-нибудь глупость? Нет, он должен быть максимально покладистым и добрым.

Ребенок торопливо залез под одеяло. Чондэ и женщина ждали, когда же девочка перестанет ворочаться и замрет, после чего мать поцеловала ее в лоб и вышла из комнаты, пожелав сладких снов. О том, что она оставила своего ребенка наедине со страшным монстром, она не имела ни малейшего понятия.

— Тебе стоит знать, — начал Чондэ, когда в комнате повисла давящая тишина, — нет никаких монстров. Это всего лишь воплощение твоих страхов. Или же ты просто чувствуешь, что в этом мире есть зло, но не находишь его источник, и оттого пытаешься придать ему форму… Когда ты вырастешь, ты поймешь, что боялась вовсе не того.

Чондэ медленно подошел к ребенку, наклоняясь над самым ее ухом, от чего девочка в страхе замерла, не в силах проронить ни звука.

— Не монстров под кроватью надо бояться, — прошептал он тихо, — а людей. Они самые страшные монстры. Страшнее тех, что ты можешь себе вообразить. И самое страшное в этом то, что они абсолютно непредсказуемы. Ты не можешь знать, когда они тебя… съедят.

Девочка испуганно смяла своими пальчиками одеяло, широко распахнутыми глазами, полными ужаса, вглядываясь в темноту.

— А теперь спи сладко, — ядовито пропел Чондэ, выпрямляясь, — и бросай эту дурную привычку бояться меня.

И он раскрыл черный зонт над ребенком, погружая его в глубокий вязкий сон без снов. Исин неуверенно поджал губы. Белый туман заструился из-под двери, заполняя собой комнату, сменяя воспоминания.

Исин стал замечать, что на смену воспоминаний с каждым разом уходило чуть больше времени. Сквозь дым проскальзывали картинки, просачивались отдельные фразы, но Чжан не сразу осознал, что они относятся к каким-то другим воспоминаниям, ускользающим вслед за туманом.

— Перестань! — послышался крик Чондэ.

— Нет! — вторил ему капризный детский голос.

— Хватит! Ложись спать!

— Не хочу!

Исин сначала не придал значения этому диалогу. Туман не рассеивался, так что молодой человек посчитал, что это очередное сквозное воспоминание, но нет, оно очень медленно, почти еле заметно, проступало сквозь дымку, будто фотография, которую проявляли.

Чондэ стоял посреди комнаты, раздраженно кривя губы, и старался увернуться или отбить зонтом летящие в него игрушки, которые кидал в него скачущий по комнате мальчик.

— Я тебя сейчас зонтом по жопе отлуплю, если не прекратишь! — рявкнул Чондэ, но ребенка это только сильнее раззадорило.

— Я все папе расскажу! — крикнул мальчик, запуская еще одну игрушку в Чондэ. — Он тогда сам тебя зонтом по жопе отлупит!

Чондэ сделал глубокий вдох, желая успокоиться. Видно было, что такое хамское поведение выводило его из себя. Это было оскорбительно. Нажалуется папе? Да что с этими детьми не так? Никакого уважения! Неблагодарная работа.

— Слушай сюда, — молодой человек в несколько шагов преодолел комнату и болезненно схватил мальчишку за локоть, — я сам твоему папу по жопе отлуплю, понятно? Вдвоем у меня будете лежать на пузе и послушно сопеть в обе дырки. Быстро спать!

— Пусти! — ребенок начал брыкаться и выкручиваться из захвата, размахивая свободными конечностями. — Пусти меня!

— Отпущу, если пойдешь спать…

— Не пойду! — крикнул ребенок, с силой ударяя ногой Чондэ под коленку.

— Ах ты! — вскрикнул молодой человек, разжимая руку. Это было больно.

Обиженный такими нападками мальчишка принялся хватать с пола игрушки и с еще большим энтузиазмом бросать их в Чондэ. Тот же, выбитый из колеи нанесенным ему ударом, никак не мог справиться с обстрелом, поэтому большая часть игрушек попала в цель. И это было неприятно.

— Мелкий засранец! — вскрикнул Чондэ, когда в ход пошла подушка, прицельно пущенная слабыми ручками ему прямо в лицо. — Ты напросился!

Молодой человек вскинул вверх руку с зонтом, направляя его в сторону ребенка. Послышался глухой выстрел, и веревки, словно змеи, опутали мальчика с ног до головы, сковывая его движения. Не удержав равновесие, ребенок рухнул на пол.

— Так-то! — произнес Чондэ, гордо выпрямляясь и откидывая назад мешающие волосы. — Знай наших! Будешь знать, как не слушаться Оле-Лукойе!

— И кто из вас больший ребенок? — с сомнением проговорил Исин, вскидывая брови. Он явно не поддерживал такие методы воспитания непослушных детей, хотя отчасти он был с Чондэ солидарен. Исин иногда и сам не знал, как обойтись с детьми. Он всегда считал, что любил их, но это, вероятно от того, что ему не приходилось ежедневно с ними сталкиваться и вести воспитательные работы. Дети — это хорошо, если они не твои.

Чондэ уложил ребенка на кровать, раскрывая над ним черный зонт. Уходя, он чуть не забыл развязать мальчика, хотя ничего бы не случилось, забудь он. Родители бы, возможно, сказали ему спасибо за это. Тем не менее, он все же освободил ребенка от веревок, стирая все следы своего присутствия здесь. После того, как он ушел, Исина отбросило в другое воспоминание.