Цвета крови великого магистра, забрызгавшей все вокруг.

Этас дернулся назад и в сторону, надеясь ускользнуть от держащей его горло руки, и вдруг с ужасом почувствовал, что пальцы магистра начинают медленно, но неотвратимо сжиматься. Рыжий попытался глотнуть больше воздуха, однако магистр Роммат будто только этого и ждал, чтобы резко сдавить его горло еще сильнее. В висках оглушительно застучала кровь, Этасу казалось, что грудную клетку разрывает без доступа воздуха. Этот гад еще и убить его хочет? Есть ли предел его бесчувственности и злобе?

Рыжий бился в его руках, как маназмей, у которого впервые отнимают магическую энергию, но великий магистр не обращал на сопротивление никакого внимания. В глазах потемнело. Похититель Солнца уже успел попрощаться с жизнью и пожалеть, что она так нелепо оборвется, как вдруг почувствовал, что его горло больше никто не сдавливает. Он резко вдохнул, и в этот момент пол сильно ударил его в бок. Этас судорожно хватал воздух ртом, пытаясь понять, что вообще происходит. Он почти ничего не видел, глаза болели и слезились, горло изнутри было словно обожжено внезапно ворвавшимся в него воздухом, а снаружи еще не прошло ощущение впивающихся пальцев.

- Безумие какое-то, - раздался ненавистный голос откуда-то сверху.

Второй раз за сегодняшний день Этас валяется в ногах у великого магистра. Второй раз получает по заслугам, начав конфликт первым. Может, глава талассийских заклинателей не так уж и неправ, называя его мальчишкой и идиотом? Понимание абсурдности собственного поведения свалилось на Этаса как оступившийся крылобег на неумелого наездника.

- Вы в порядке, архимаг Похититель Солнца? – спросил его таурен, протягивая руку, чтобы помочь подняться. Чародей не стал привередничать и изображать гордость, ухватился за предложенную мохнатую конечность и встал. Голова кружилась, перед глазами все было как в тумане, ноги едва держали, но будь он проклят, если позволит это заметить окружающим.

- Что… - Этас откашлялся, но голос все равно остался хриплым. – Что это было?

Если бы на месте великого магистра был любой другой эльф, Этас решил бы, что тот сейчас растерян и смущен, но пытается скрыть это, потому и делает вид, будто полностью поглощен осмотром артефакта. Но это же был магистр Роммат. Этот тип не умеет смущаться. Да и с чего бы ему? Он-то себя контролировал превосходно. Разве что под самый конец, да и то… Этас покосился на охваченные обручьями-амулетами руки магистра Роммата – мышцы четко очерченные, плечо двумя ладонями не факт, что обхватишь. Если бы великий магистр потерял над собой контроль и захотел прикончить его, рыжий был бы уже давно мертв. Да и ему-то никто не мешал магию применить или просто хорошенько врезать. Разве что только хотел убить медленно и мучительно… Бр-р-р!

Это Этас почти с первых минут эксперимента позволил странному артефакту завладеть своими эмоциями, накинулся то с магией, то с кулаками, бездарно проиграл им же начатую драку, да еще и умудрился найти в ситуации что-то возбуждающее. Хорошо, что хоть последнее никто не заметил. Он, конечно, слышал, что некоторых заводит, когда их хватают за горло, но думал, что это или байки или редкие исключения, к которым уж он-то точно не относится. Не-е-е, бездушные надменные сухари, сторонники кровожадного орка, явно не во вкусе Этаса, и не важно, какие у кого там красивые сильные руки. Что ж это за гадость, отправленная Гаррошем из далекой загадочной Пандарии?

Рыжий подумал, что надо бы извиниться за свое поведение. Но что он мог сказать в свое оправдание? «Я не знаю, что на меня нашло»? Он бросил на великого магистра настороженный взгляд: тот теперь наверняка презирает его за полную несдержанность и неспособность сопротивляться контролю. Прокомментирует как-нибудь его нападение или проигнорирует, как не стоящую его внимания возню надоедливой букашки? Магистр Роммат посмотрел на него… кажется, несколько обеспокоенно. Этас поймал себя на том, что машинально потирает все еще не прекратившее болеть горло. Кожа у него была светлая, на ней синяки всегда отлично видны, хорошо, что ворот куртки их частично прятал. В том, что от стальной хватки великого магистра прямо в эти минуты на шее наливаются багровым здоровенные синяки, чародей даже не сомневался. Он заставил себя опустить руку. Хуже некуда, теперь его еще и жалеют, как несчастного обиженного щеночка. Этас не мог припомнить ни единого случая, когда он чувствовал себя настолько униженным и жалким, как сейчас.

Он скривился от отвращения к самому себе. Хорошо, что перед началом эксперимента он надел шлем, хоть алые пятна на щеках не заметны. Архимаг Роммат принялся негромко обсуждать с тауреном результаты и ход эксперимента.

- Видимо, эта энергия «ша» намного мощнее, чем мне представлялось ранее, - заявил великий магистр, таким тоном, будто ситуация была совершенно рядовая.

- Магия могу, - промычал таурен, - совершенно ни на что не похожа.

- Я уже целую эпоху или даже больше того не ощущал ничего подобного, - согласился магистр Роммат и снова задумчиво уставился на проклятый артефакт.

Насмехаться над своим потрепанным помощникам он не стал. Этасу пришла в голову мысль, что есть свои плюсы в том, что глава талассийских магов считал его всего лишь наглым щенком: он снисходительно делал ему скидку на молодость и глупость. И в том, что великий магистр такой неразговорчивый: вряд ли он бросится распускать среди чародеев сплетни о слабой воле Этаса, не способной противостоять воздействию темных артефактов.

- Страшно видеть, как бездумно Гаррош обращается с моими сородичами.

Этас поднял взгляд в направлении источника голоса и увидел вверху лестницы, ведущей к выходу из лаборатории, Лор’Темара Терона. Наверно, пришел узнать как результаты. И давно он там? Сколько успел увидеть? Видел, как кирин-торский маг ни с того ни с сего напал на великого магистра?

Такого удара по самолюбию и репутации Этас еще ни разу не получал. Сразу перед обоими соправителями Квель’Таласа показал себя тем самым глупым мальчишкой, легко попадающим под чужое влияние, каким его всегда выставляет архимаг Роммат. И как ему теперь убедить их, что с ним можно вести дела?

И все из-за отвратительной твари, живущей тролль знает сколько веков в этой железной пандарийской коробке! Пожалуй, Этас все-таки расист. Отныне он ненавидит могу. И ша тоже, если этих созданий можно считать расой.

========== Глава 24. Безумие ==========

«Грязное Животное» - это не то заведение, в которое воспитанный эльф поведет даму. Но Джайна сама пожелала туда зайти, когда Этас, показывая ей син’дорайский квартал, упомянул об этой местной достопримечательности. К появлениям здесь голодного рыжего ушастого архимага из Совета Шести завсегдатаи таверны уже привыкли, а вот человеческую женщину тут, пожалуй, видели впервые. Этас услышал пару похабно-одобрительных комментариев на орочьем, которые были заткнуты на середине кем-то из спутников говоривших. Глава Кирин-Тора благодаря своей необычной внешности – серебристые волосы с одной золотой прядью и все еще светящиеся тайной магией в минуты волнения глаза, - была узнаваема даже для тех, кто ни разу не видел ее вживую, только на газетных рисунках.

Рыжий очень надеялся, что леди за время своего тераморского правления не настолько хорошо выучила орочий, чтобы понимать смысл пошлостей и ругательств. С любой другой дамой, непривычной к ордынскому обществу, Этас ни за что не согласился бы пойти сюда, но Джайне полезно посмотреть на орков в их мирной ипостаси, вспомнить лишний раз о годах дружбы и добрососедских отношений.

- Они что-то плохое про меня сказали, да? – шепотом спросила Джайна, наверно, заметив, как покраснели кончики ушей рыжего.

- Эммм… Да нет, это были комплименты. Просто… специфично-орочьи, - отозвался он, подводя леди познакомиться с Удой.

Хозяйка таверны важных гостей предпочитала обслуживать сама. Она огласила сегодняшнее меню, и чародеи остановили свой выбор на стейках из дикого кабана.