Аратор удивленно и вопросительно повернулся к матери.

- Этас и Вериса, - пояснила она. – Предпочитают выражать любовь друг к другу в форме ехидства и пакостей разной степени злобности.

Аратор кивнул. Видимо, был в курсе их с Вериской вражды. Да конечно же был в курсе! Вериса-то с ним в Штормграде периодически общалась, пока он в Запределье не рванул. Страшно представить, что она про Этаса рассказывала. Хотя, не факт. Близнецы, например, были уверены, что у мамы с дядей просто политические разногласия и несовместимые характеры. Плодами своего неадекватного воображения Вериска предпочитала радовать Этаса лично, своих детей не шокируя.

В разговоре повисла пауза, и рыжий, не желая делать атмосферу еще более напряженной и неловкой, поинтересовался, как Аллерия сумела найти сына.

- О, детка далеко забрался, - хмыкнула она, потрепав перегнавшего ее в росте «детку» по макушке. - Про свои приключения Аратор тебе потом сам расскажет. А найти его помог Кадгар. Старыми связями тряхнул, и вот.

Рыжий сдержал желание скривиться. Тот факт, что его семья теперь перед этим типом в долгу, ему не понравился. Очень не понравился. Благодарить Кадгара Этас все равно не будет – наверняка, Аллерия сделала это сама. И вообще, Аратор уже не такой уж ребенок, мог вскоре и сам услышать новости о новом генерале Квель’Таласа и вернуться, просто это было бы чуть позже. Не такая уж и великая помощь!

- Кадгар, значит, - задумчиво повторил Этас, скрывая раздражение, чтобы не портить встречу негативными эмоциями.

- Угу, - кивнула кузина и… покраснела?

Что?! Аллерия покраснела?

Она и Кадгар? Не-е-е-ет!

- Аллерия! – Этас задохнулся от возмущения.

Он же предупреждал ее, а она! Что у нее с этим предателем? Что, понадежнее мужчину не могла найти?!

Кузина откинулась на спинку дивана, чтобы Аратор не видел ее лица, сделала Этасу страшные глаза, а потом выразительно покосилась на сына. Мол, не при нем. Этас медленно выдохнул. Ладно, потом поругаемся.

Аллерия поскорее увела разговор от скользкой темы. Она вела себя на первый взгляд как обычно, но постоянно то брала сына за руку, то невзначай приобнимала за плечи, будто ей требовалось постоянно убеждаться, что он здесь, действительно нашелся и никуда не денется. Конечно, она беспокоилась за сына, и Этас прекрасно ее понимал и не удивлялся ее хорошему отношению к предателю-Кадгару, особенно с учетом былой дружбы. Но что сразу краснеть-то при упоминании его имени? Вот ведь хитрый старый пень, знает, как втереться в доверие!

Беседа потекла дальше, Этас подкалывал Аллерию, смеялся ее шуткам и старательно изображал из себя безобидную белочку. Вскоре удалось Аратора расшевелить, он перестал стесняться, заулыбался и тоже включился в разговор. Вроде бы все было прекрасно, Аратор на него не обижался, но Этас не спешил радоваться. Аратор мог не пожелать разводить в семье ссоры и конфликты или счесть любые упреки неправомерными, мол, столь дальний родственник, всего лишь троюродный дядя, ему ничего не должен. Но при этом для себя решить, что Этас не достоин доверия. Тогда наладить с ним отношения по-настоящему будет гораздо сложнее, чем если бы он сразу высказал претензию в открытую.

- У тебя хороший магический дар, - заметил рыжий, вкратце рассказав о своей работе. Он ощутил магическую энергию племянника еще от входа в дом Аллерии. Теперь понятно как кузину в свое время угораздило связаться с человеком, да еще и не магом. Туралион же паладином был, тоже заклинатель. А полукровки, говорят, нередко оказываются сильнее обоих родителей. – Не собираешься поступать в Даларанскую Академию?

- Нет, я избрал стезю паладина, - ответил Аратор чуть скованно, но уже без явного смущения.

О, теперь понятно, почему он такой крепкий. Еще бы, несколько лет на тренировках тяжелые доспехи таскать на себе и боевым оружием махать.

Аратор посетовал, что из паладинского ордена, в котором он обучался, его, скорее всего, выгнали за самовольный уход еще пять лет назад. Аллерия тихо хмыкнула, услышав эти слова.

- В Квель’Таласе тоже есть паладинские ордена, - похлопала она сына по плечу. - Рыцари Крови, например, на два мира знамениты.

Ну да, она сына тут куда лучше устроит, с ее-то связями. Однако юноша вскоре пожелает собственных достижений, а не только результата маминого покровительства. А в Даларане, кстати, к полукровкам относятся гораздо лучше, чем в Квель’Таласе. Понятно, что Аллерии не хочется от себя ребенка отпускать, но так до Даларана-то две минуты телепортации – и все.

- Ну, ты еще так молод, тебе можно еще раз пять переменить решение и попробовать себя в другой сфере… - закинул удочку Этас. Он ничего против служителей Света не имел, но из Аратора получился бы отличный чародей, а потом и архимаг! А стезю паладина, вполне возможно, он избрал под давлением человеческих родственников, с детства промывавших ему мозги историями о героическом отце.

- Этас, не сбивай ребенка с пути истинного, - проворчала Аллерия. - Целитель в семье – это всегда здорово. И здорово.

Рыжий пожал плечами, но чем возразить не придумал. Он вовсе не собирался сбивать с пути, давить на ребенка и лишать его возможности принять самостоятельное решение. Он помнил, как расстраивался Лират: хотел стать паладином, но родные не разрешили. Аллерия, кстати, едва ли не громче Валиэллара возмущалась желанием нарушить семейную традицию.

Этас подумал, что у Аратора идеальная внешность для служителя Света: спокойная красота, располагающая собеседника, вызывающая приязнь и доверие, но не зависть и внезапные желания, неуместные во время таинства наставления. Но все равно надо будет непременно обучить его нескольким наиболее полезным заклинаниям, пусть знает, как это прекрасно, владеть арканной магией. И вообще, вдруг передумает и разочаруется в служении Свету? Там при обучении требуется дисциплина, куда более суровая, чем у чародеев, почти как в армии, а Аратор, судя по известным фактам его биографии, несмотря на всю свою стеснительность, тот еще авантюрист и непоседа.

Аратор вдруг посмотрел на Этаса неожиданно взрослым и понимающим взглядом, словно прочитал его мысли и тайные планы. Он улыбнулся краешком рта, и рыжий застыл, будто в него прилетело дезориентирующее заклинание магии разума. Улыбка была прямо до суеверного ужаса знакомая. Совершенно лиратовская: «я все-все про тебя знаю, но никому не скажу, пусть это будет нашим общим секретом».