«Наша работа – предотвращать и прекращать войны. Чтобы убитых было меньше». Этас очень хотел думать, что Крас мог бы с ним согласиться. Для предотвращения новых жертв пусть лучше умрет один только Гаррош, даже если в этой мысли есть какая-то безжалостность и малодушная жестокость. Нет другой возможности надежно обезвредить его.

На следующий, шестой, день суда Этас узнал немало нового о сотрудничестве Бейна и Джайны во времена ее тераморского правления. Леди Праудмур получила нагоняй от короля Ринна, и в очередной раз проворчала, что вне себя от счастья быть главой нейтрального государства и не подчиняться Вариану. Сам же Этас считал, что уважительные добрососедские отношения с тауренами характеризовали леди скорее с хорошей стороны. Впрочем, ее прежнее миролюбие ни для кого не было секретом.

А на седьмой день суда свидетелем вызвали Джайну. Она отвечала на вопросы сначала спокойно и уверенно, но потом начала бледнеть и крутить на пальце кейлеково кольцо. О поступке Талена она, как и обещала, упоминать не стала, а вот Тиранда не желала упускать возможность сказать пакость об Орде, к которой она, как и прочие члены Альянса относили Похитителей Солнца тогда и, судя по всему, сейчас.

- Во время битвы был обнаружен предатель, не так ли? – спросила она.

- Да. Среди чародеев, присланных Кирин-Тором, один оказался агентом Орды, - ровным тоном ответила Джайна.

Взгляды ее и Обвинителя скрестились, и Тиранда испытала на себе то, что в кулуарах Фиолетовой Цитадели называлось «леди не в настроении». Готовая к бою магическая энергия архимага, специализирующегося на энергии Льда – мерзейшей ощущение. Тиранда или уступила ее воле или вспомнила о справедливости, но тему предательства оставила.

Вопросы продолжались, и Джайна выглядела все хуже. По ее щекам катились слезы, ее руки, когда она поднесла ко рту стакан с водой, дрожали. Этасу было ужасно жаль, что ей приходится переживать все это снова. Все знали, что случилось в Тераморе, так зачем же продолжать терзать его бывшую правительницу? Однако, когда Обвинитель попросила активировать Видение Времени, Этас почувствовал, что должен увидеть своими глазами, а не только узнать из рассказа Джайны, как же Ронин решился умереть ради нее и Верисы.

Увидел. Силой своей магии Ронин сумел создать разрыв в антителепортационном поле, генерируемом каким-то артефактом на гоблинском дирижабле. Том самом дирижабле, который нес мана-бомбу.

Джайна действовала глупо и бестолково. Вместо того, чтобы выполнять распоряжения более опытного мага, она принялась пререкаться с ним, а ведь это время она могла потратить с большей пользой. Например, объявить всем магам в городе о созданном разрыве и потребовать немедленной телепортации парами. Несколько дополнительных жизней можно было спасти.

- Я должен заставить бомбу направиться сюда, прямо сюда, чтобы спасти Верису, - объяснил Ронин свой отказ телепортироваться.

Этас подался вперед, впившись взглядом в его воссозданную Видением Времени фигуру. Ронин выглядел измотанным, ему и до создания этого разрыва поля пришлось немало колдовать, и в последнем своем сообщении он сетовал на нехватку маны.

Наконец Джайна, та, золотоволосая, из прошлого, вняла его убеждениям и принялась плести заклинание перемещения. Успела в последнее мгновение. Вспышка от ее телепортации слилась со светом мана-бомбы. Все в башне озарилось бело-сиреневым сиянием тайной магии, а тело Ронина мгновенно обратилось в пепел.

Первой мыслью Этаса было, что Ронин даже не почувствовал боли. Второй – что даже если бы Джайна телепортировалась раньше, Ронин все равно остался бы в башне, перенаправляя бомбу. А если бы Джайна настояла на том, чтобы остаться вместо него – он все равно не доверил бы молодой девчонке спасение его жены, даже если бы не считал своим долгом сохранить жизнь будущему лидеру Кирин-Тора.

В горле воздух застрял колючим комком. Тогда, полтора года назад, Этас оплакал смерть Ронина, и потом сожалел больше об отсутствии покровителя и адекватного лидера, чем о потере близкого человека – по крайней мере, старательно себя в этом убеждал. Однако сейчас он с трудом сдерживался, чтобы не выдать свою боль.

Этас медленно повернулся к Верисе. Она сидела, не шевелясь, прямая как посох и бледная как призрак. Ее лицо было мокрым от слез, а взгляд был таким пустым, что рыжий сомневался, что она все еще воспринимает происходящее. Он хотел подержать ее за руку, но в этот момент объявили перерыв, поэтому Этас поднялся и, осторожно взяв Верису за плечи, заставил встать и выйти из зала. Она не сопротивлялась и, казалось, вообще не осознавала, кто и куда ее ведет. Этас жестом велел Ворриэлю не идти за ними, а сам осторожно направил Верису в одно из мелких подсобных храмовых помещений.

Он полусидел на какой-то тумбе, чуть наклонившись, чтобы его лицо оказалось на одном уровне с заплаканной мордашкой кузины, и все еще держал ее за плечи. Хотелось ее обнять и успокоить, но Этас помнил, как в прошлый раз ее взбесила такая попытка.

- Вериса, - тихо позвал он.

Она моргнула, сфокусировав на нем взгляд, и несколько мгновений пыталась сообразить, чего он от нее хочет.

- Я думала… - начала она, а потом вывернулась из рук кузена и сделала несколько нервных шагов по комнате. Она сжимала и разжимала пальцы, кусала губы, а потом вдруг потребовала сказать честно, спал ли он с Ронином.

- Он твой муж, дура! С чего бы вдруг я с ним спал?! – Этас опешил он причудливости, если не сказать грубее, верискиной логики.

Она сделала еще один круг по комнате, достала откуда-то платок, вытерла слезы и высморкалась. Взгляд ее стал сосредоточенным и будто бы спокойным. Она подошла к Этасу, вдруг потянула его за волосы, заставляя наклониться, и уставилась ему в лицо.

- Ты. Спал. С моим. Мужем. Или нет?!

Начало фразы она произносила раздельно, печатая каждое слово, а в конце сорвалась на истеричный визг. Рыжий вздохнул. Это что, единственное, что волнует эту девицу? Она что, всерьез про них так считала?!

- Ни разу в жизни я с ним не спал, не трахался, не целовался, не получал от него таких предложений и вообще никогда не думал о таком!

Под конец фразы и он тоже не смог сдержать эмоции и повысил голос.

- Но ты говорил…

- Это ты говорила!

- Докажи!

Этас выругался. Ему что, пойти выпросить у Кайроза Видение Времени и потом демонстрировать Верисе свою жизнь за последние десятилетия?

- Человеческие мужчины вообще не в моем вкусе, - пробурчал он. - Тем более, бородатые.

- А если бы он сбрил бороду? – не отставала она.

- Вериса! С бородой или без – он оставался бы твоим мужем! Я что, совсем, что ли, сволочь, по-твоему?

Она принялась что-то объяснять, но невнятно, потому что опять начала реветь в три ручья. Однако общую идею он уловил: она все это время была уверена, что Ронин ей лгал, будто никогда не спал с Этасом. А Джайна, по ее мнению, из политических и просто благих побуждений врала, будто Ронин героически отдал жизнь за свою жену, а не случайно погиб во время взрыва, не успев телепортироваться.

Этас, проглотив рвущиеся прозвучать обвинения в идиотизме, неловко пробормотал:

- Ну, вот видишь, никто тебе не врал.

Он погладил ее по голове, и она сама (сама!) шагнула к нему, утыкаясь лбом в его плечо. Рыжий обнимал ее, думая о том, что Ронин отдал жизнь за Верису, и поэтому она у Этаса все еще есть. И надо не злиться на Вериску за ее горе и дурость, а просто поблагодарить Ронина, мысленно сказать ему спасибо за спасение кузины, за возможность видеть ее, обнимать, ругаться с ней.

Она обнимала его в ответ, и, продолжая гладить ее по голове, Этас чувствовал, что любит ее. Вот эту зареванную идиотку, дурную кровожадную маньячку, которая на ровном месте мотала всем нервы пустой ревностью, которая обвиняла его в предательстве и куче прегрешений, а потом решила изобразить из себя бескомпромиссную военачальницу и решительного политика.

Непутевая младшая сестричка. Глупая, невыносимая. Но своя.