Этас на мгновение устыдился всех своих подколок и провокаций, когда он намеренно разжигал в ней ревность. Но разве он знал, что она это всерьез?

Он услышал звук открывающейся двери – наверно, Ворриэль или Хаторель пошли его искать, забеспокоившись, что он не возвращается после перерыва. Антимагическое поле помешало ему наложить на дверь запирающие чары, а теперь их прервали в неловкий момент. Этас не стал поворачиваться, чтобы никто не увидел его лицо тоже мокрое от слез – за компанию с Верисой, не иначе.

Низкий мужской голос пробормотал извинения, а потом как-то безнадежно и иронично выдохнул: «Эльфы!». Голос был знакомый, но кому именно он принадлежал – рыжий не понял. Но не кто-то из своих, да и с чего бы своим удивляться поведению эльфов? Плохо. Этасову рыжую шевелюру и накидку Похитителей Солнца трудно не узнать, теперь могут пойти слухи про него и бледную обезьяну. И домыслы, с какой целью они уединялись.

- Кто это был? - спросил он у Верисы, когда непрошеный визитер ушел.

- Вариан и Кейлек, - усталым, безразличным тоном ответила она. Наверно, переживания вымотали ее. Она не спешила отлипать от кузена и теперь практически висела у него на шее.

- Ты сгубила мою репутацию, - вздохнул он.

- Все равно не женюсь, - буркнула она ему в плечо.

- И хвала Солнцу.

Перерыв уже должен был закончиться, но Вериса не пожелала возвращаться в зал, и они вышли пройтись по террасе. Этас напрягся, увидев в одном из проходов Сильвану, но сестрички переглянулись с заговорщическим видом, и Вериса поинтересовалась, не хочет ли он прогуляться где-нибудь в другом месте. Один. Похоже, Сильвана уже начала реализовывать свой план примирения и, кто бы ни стал его жертвой, результат был впечатляющим.

Этас вернулся в центральную часть Храма и даже успел войти в зал до объявления об окончании перерыва. Проходя к своему месту, он поймал чуть вопросительный взгляд Весары и порадовался, что это не она застала его обнимающимся с кузиной. Он испытывал смешанные чувства: и стыд, за то что рад примирению с виновницей резни, и раздражение, что Весара никак не может оставить мысли о ненависти и мести. А как она их оставит? После резни прошло уже больше года, но как могло время облегчить ее боль, если это все были дни, когда рядом с Весарой не было ее сыновей? Ожидать от нее прощения к убийцам было бы жестоко.

Обвинитель продолжила опрашивать свидетеля, а потом показала при помощи Видения Времени возвращение Джайны на руины ее государства. Этас понимал, что легко быть умным, сидя вдалеке от ужасных событий, но какого тролля она, уже получившая немалую дозу разрушительного воздействия в момент телепортации, сунулась обратно на место взрыва? Он едва сдержал желание закричать «Уходи оттуда!», глядя, как побелевшие волосы Джайны из прошлого встают дыбом, словно иглы дикобраза, и сверкают голубоватыми искрами от избытка разлитой в воздухе энергии.

На лице Джайны – обеих ее версий, – были ужас и страдание. Картины мертвых тел, плывущих по воздуху, могли свести с ума и существо с самыми крепкими нервами.

И виной всей этот трагедии был Гаррош Адский Крик.

Вопросы стал задавать Защитник, и Джайна поведала суду, как хотела отомстить, пыталась собрать армию, а потом решила уничтожить Оргриммар самостоятельно. И только нежелание уподобляться Адскому Крику сумело остановить ее.

Этас теперь понимал, как сильно задел ее однажды, назвав ученицей Гарроша. Сейчас ему даже было немного стыдно, но пророчество свидетельствовало о том, что она еще не в порядке. Этас бы относился к ней гораздо лучше, если бы она признала, что больна, ушла с поста главы Кирин-Тора и отправилась поправлять здоровье и заниматься, например, наукой. Джайна, несмотря на ее диктаторские замашки, действительно хороший и разумный человек.

Не ее вина, что энергия мана-бомба ударила ее по мозгам. Но надо быть ответственнее. Уйти самой, пока не натворила дел. А она не собиралась этого делать.

Заседание закончилось, и измученная Джайна сделала самое правильное, что можно придумать в ее состоянии – пошла беседовать со жрецом, юным Андуином Ринном. Кейлек нервничал и дулся, но его переживания Этаса не интересовали.

Суд подходил к концу, основные свидетели уже были выслушаны. Гаррошу пока сбежать не удалось и, честно говоря, Этас не видел для него такой возможности. Он беседовал с Сильваной об охране орка и нашел ее достаточной. Тем более, что сам Храм и его окрестности охранялись монахами Шадо-Пан, которые знали эти горы как свои четыре пальца. Далеко не убежит. Значит, все случится в день казни, если ее вообще назначат – Бейн так старательно защищал Гарроша, что заключение в темницу было вполне вероятным приговором. А в таком случае по поводу побега придется нервничать еще полвека, пока Адский Крик не умрет от старости.

Восьмой день суда прошел более спокойно. А вот девятый, последний, начался с проблем. Сначала Этаса взбесила Тиранда, упорно говорившая гадости о Похитителях Солнца. Она не могла знать, что они не имели отношения к краже Колокола из Дарнаса, но само похищение прошло тихо, без крови, так чего же трагедию из него делать?

Потом в неприятности вляпалась Вериса. Оказывается, они с Сильваной надумали подлить Гаррошу редкий, не обнаружимый яд. Этас восхитился ловкостью средней кузины: одним ходом она и мирилась с сестрой, и мстила Гаррошу, и предотвращала побег Тирана. Но Вериса попалась. Поймай ее за руку кто другой, она бы сориентировалась, обезвредила бы свидетеля, а потом нашла способ с ним договориться или запугать. Но поймал ее принц Андуин, а на него напасть она, понятное дело, не посмела. Все, что ей пришло в голову, это извиниться и сбежать, и теперь она надеялась, что тот ее не выдаст.

Сам Этас предпочел бы, чтобы смерть Гаррош получил по приговору Небожителей и народов Азерота, а не в результате самосуда, но осуждать кузин у него язык не повернулся.

Потом всех разозлил своей речью Гаррош, провозгласивший, что ни о чем не сожалеет. Собственно, в этом был и свой плюс, отсутствие раскаяния сводило на нет все усилия Защитника, и больше не было смысла опасаться слишком мягкого приговора. Все присутствующие поспешили поделиться друг с другом гневом и возмущением, поднялся шум, перекрывающий голос Гарроша, расписывающего намерение продолжать зверства.

- Нет! – заорала вдруг Джайна.

Этас обернулся к ней и проследил за ее нервным указующим жестом.

Видение Времени, хрупкие песочные часы, на которые не было наложено никаких защитных чар, упало со стола, сброшенное рукой Кайроза, своего создателя. Артефакт активировался еще в полете, украшения в форме дракончиков ожили, песок засветился.

Звон разбившегося стекла потонул в общем гомоне. А песок, которого было в часах не так уж и много - несколько горстей, не больше, - вдруг взметнулся в воздух, просачиваясь между собравшимися. Этас отмахнулся от лезущей в лицо гадости, привычным движением попытался сотворить щит, забыв об антимагическом поле, и вдруг с удивлением обнаружил, что чары сработали.

Вокруг талассийцев и кирин-торцев, которые почти все были магами, тут же засверкали магические коконы. В толпе и суматохе Этас не видел Сильвану, поэтому смог набросить щит только на Верису. Джайна плела какое-то заклинание ледяной школы, наверно, намереваясь заключить Гарроша и Кайроза в ловушку.

- Еще не заалел! – перекрикивая шум, напомнил Этасу Хаторель.

Рыжий не успел ему ответить. Там, где разбились часы, возник неровный разрыв ткани пространства, куда более грубый, чем порталы Иллидана, и джайнино заклинание в полете изменило траекторию, улетев в темноту. Издевательски машущий всем рукой на прощание Кайроз и ухмыляющийся Адский Крик шагнули в разрыв и исчезли.

Этас вцепился Джайне в плечо.

- Его поймает Бронзовая стая, - закричал он ей на ухо, желая успокоить, но увидеть реакцию на свои слова не успел.

В зале была паника. Кто-то кричал, кто-то бежал, кто-то требовал оружие. Проклятый песок все еще кружил между всеми, мешая видеть происходящее нормально.