Семейные дела с возвращением Аллерии наладились лишь частично. По ее настоянию Вериса позволила Этасу пару раз встретиться с Галадином и Гирамаром, но под ее сердитым бдительным взглядом разговор не клеился, обошлись вежливыми расшаркиваниями. К тому же бледная обезьяна услышала, что в период запрета на общение рыжий послал близнецам магического вестника (всего-то поздравил с днем рождения, полукровки росли быстро, поэтому праздновали каждый год), и взъярилась. При детях ничего говорить не стала, зато потом Этас наслушался от нее совершенно бредовых обвинений.

Аллерия постоянно была в разъездах, с ней Этас контактировал больше при помощи вестников, чем лично. Но такое дистанционное общение совершенно не мешало появиться уверенному ощущению, что в его жизни все под контролем. Что есть та, кто решит, пусть и не сразу, все проблемы. И что у Этаса есть семья. Бесценное ощущение.

От Аллерии рыжий и узнал, что возникли проблемы с Аратором. Он еще несколько лет назад, вскоре после того как открылся Темный Портал, отправился в Запределье искать своих родителей. По человеческим законам Аратор, достигнув двадцати, считался совершеннолетним, поэтому запретить ему отцовские родственники не смогли. Долгое время он находился в одной из крепостей Альянса, которой командовал давний знакомый Аллерии и ее погибшего мужа. Однако, не получив нужную информацию от путешественников и местных жителей, решил продолжить поиски в других частях Запределья лично. Аратор уехал из крепости, никого не предупредив, два года назад, и где он находился теперь – никто не знал. Аллерия связалась с генералом Сангвинаром, Городом Огнекрылых и Шаттратом, наняла эльфов, которые будут ее сына искать. Пока вестей не было. Она не жаловалась, но заметно нервничала: ей ли не знать, насколько опасен был тот мир.

В Подгород к средней кузине Этас, набравшись смелости, заглянул. На телепортационной площадке его встретили Сильвана и две эльфийки-следопытки, которые, так же как и она, использовали магию крови, поэтому не выглядели явной нежитью. Лицо одной из них показалось Этасу знакомым, и когда Королева Банши назвала ее имя – Синдия Рассветная Птица, - рыжий вспомнил, что видел ее на одном из празднований дня рождения Сильваны. Значит, приятельница еще из прежней жизни.

Клеа, тихо прошелестевшая приветствие, потом молчала, а Синдия вместе с Сильваной устроили Этасу что-то вроде экскурсии по мрачной и зловещей столице Отрекшихся. Рыжий морщился и кривился, радуясь, что лицо скрывает шлем, и хвалил себя за предусмотрительно выпитое зелье от тошноты. Заклинание не позволяло ему чувствовать запахи, но один только вид поганища – огромной криво сшитой мясной туши, выполняющей обязанности стражника, вызывал ужас и омерзение. Однако в присутствии подданных Сильваны он не хотел выглядеть слабонервным неженкой, поэтому терпел, при каждой возможности опуская взгляд в пол.

Комментарии «экскурсоводов» непринужденности не прибавляли. О том, что падать в зеленую жижу, медленно текущую по опоясывающему центр столицы каналу, опасно для жизни, Сильвана сообщила как раз в тот момент, когда Этас ступил на узкий, лишенный перил мостик. А когда Синдия заявила, что у Отрекшихся считается дурным тоном наступать на валяющиеся на дороге части тел, и указала на брошенную на камни кучу тряпья, из которого торчала полуразложившаяся нога, Этас был уже абсолютно уверен, что немертвые эльфийки над ним попросту потешаются.

Это сильванина месть за то, что он за столько лет не решился связаться и встретиться с ней? Заслуженно, конечно, но до чего же мерзкий способ она выбрала! Этас твердо решил вытерпеть издевательство без жалоб и просьб о пощаде.

Сильвана, ехидно ухмыляясь, поведала, что с Отрекшимися невежливо говорить на талассийском (оказывается, она делала для кузена и сестры исключение по доброте душевной) и на всеобщем. Нужно использовать орочий или язык Отрекшихся, который еще называли языком трущоб – смесь воровского жаргона, ругательств и просторечий всеобщего. И Этасу, раз уж он мнит себя важным дипломатом, нужно этот язык изучить, хотя бы самые азы. Слушая вводный урок, Этас сильно жалел, что так хорошо знает всеобщий. Потому что в прямом значении изрекаемые благовоспитанной леди Ветрокрылой фразы были похабными или просто очень грубыми – по крайней мере, та их часть, которую Этас мог понимать. Точнее, сквернословие, имена и предлоги – вот единственное, что рыжий мог уловить в наречии Отрекшихся. Возможно, Аллерия была не так уж и неправа, делая сестре выговор за испортившиеся манеры. Но в любом случае, хоть от крепких выражений вяли уши, это было лучше, чем слушать советы в духе «видишь кишки и не знаешь, чьи они – не трогай».

Когда Синдия, указав на обшарпанную лавочку, абсолютно серьезным тоном сообщила, что там можно приобрести тараканов с хорошей родословной и самых экзотических пород, рыжий даже изъявил желание заведение посетить. Он выбрал там «в подарок коллеге» крупного, с ладонь размером, таракана веселой бело-фиолетовой расцветки. Уменьшил банку с ним заклинанием и положил в карман мантии. Пригодится: скоро Зимний Покров, нужно готовить подарки.

Впрочем, прогулка по городу нежити убедила Этаса, что Отрекшиеся вовсе не имеют приписываемой им слухами привычки в ярости набрасываться на все живое. Зря он боялся их столько лет. Поэтому через пару месяцев после возвращения из Огриммара, рыжий отправил вестника Кольтире, получил приглашение навестить его в Элун’аране и рискнул ответить согласием. Последний раз они виделись в Драконьем Погосте, а потом рыжий пару раз отправлял ему магических ястребов в Подгород, но ответа не получил и больше навязываться не стал. То ли рыцарь смерти не хотел общаться, то ли просто отсутствовал в то время в столице Отрекшихся. Скорее второе, ведь сейчас Кольтира сам пригласил его в гости.

Этас ощутимо нервничал: все-таки манеры и шутки у его немертвого приятеля нередко пугали своей мрачностью и жестокостью. А редкие комментарии командира Агмара о проведенных с участием Кольтиры операциях и о его взаимодействии с союзниками наводили на мысль, что общение через проекцию – единственный приемлемый вариант. Сильвана тоже не одобряла такую компанию, но так ведь Этас намеревался просто в гости зайти и поболтать, он с Кольтирой не ссорился, и делить им нечего. Да и вообще некоторым немертвым, похоже, просто нравилось бравировать своей ролью оживших ночных кошмаров, так что нечего трусить и бояться тролль знает чего в столице мирного государства.

Проживал сейчас рыцарь смерти со своим другом в юго-западной части столицы, недалеко (минут пятнадцать спокойного ходу) от элун’аранского дома Этаса. Искать его дом рыжему не пришлось - Кольтира любезно встретил его на площади Соколиных Крыльев, и Этас, прибывший чуть раньше, успел узнать от городских стражей причину. Презренные, чуявшие скорую потерю этих кварталов, в последние месяцы необычайно активизировались, ходить в одиночку не рекомендовалось.

Кольтира за последние четыре года не изменился. Длинные белые с легким отливом в рыжину – значит, в неверном свете немагических факелов в Молоте Агмара Этасу не показалось, - волосы, бескровная сероватая кожа, резко очерченные скулы, короткая треугольная бородка. И глаза, горящие ледяным пламенем, как дыхание драконов синей стаи. Кольтиру можно было бы назвать красивым, если бы не выражение лица, на котором высокомерия и презрения к окружающему миру было больше, чем у Сильваны, Роммата и Карлаина вместе взятых.

Прохожие кидали на него испуганные взгляды и обходили, делая большой крюк в сторону. Стражники реагировали спокойно – то ли уже знали его и привыкли, то ли следовали заветам Устава не бояться, не позорить честь мундира и тому подобное.

Кольтира никогда не видел Этаса без шлема, узнать его не мог, поэтому рыжий подошел к нему сам. С неудовольствием мысленно отметил, что когда стоял на земле, а не парил над ней в виде проекции, рыцарю смерти едва доставал до подбородка.

- Anar’alah belore, Кольтира.

- Да ты совсем сопляк, архимаг, - протянул вместо приветствия рыцарь смерти, окинув его бесцеремонным оценивающим взглядом с головы до ног. Этас уже позабыл как звучит его голос. С непривычки воспринималось довольно жутко.