Это приглашение на чай не стало исключением, вызванным, например, внезапным хорошим настроением великого магистра. Теперь эти минуты после секса стали самым любимым и долгожданным моментом их встреч. Роммат был интересным собеседником, и (вот неожиданность!) он внимательно выслушивал мнение Этаса. Дела они не обсуждали ни разу, великий магистр предпочитал поговорить на какие-нибудь отвлеченные темы, например о магических науках или народах Азерота и Запределья. За саму возможность просто сидеть вот так рядом с ним, чуть касаясь бедром его бедра, пить горячий чай с элун’аранской выпечкой и слушать его голос, Этас был готов терпеть любые его требования и обычную неразговорчивость. Нередко во время визитов Этаса первые слова Роммата, обращенные к нему, были произнесены уже как раз после секса. Великий магистр в такие моменты общался с ним без своей обычной замкнутости и надменности, но все равно и не улыбался, разве только слегка приподнимал краешек губ, изображая улыбку или, скорее, усмешку. И по-прежнему без малейшей неловкости выпроваживал Этаса, когда считал, что встреча окончена.

В одну из таких бесед они затронули тему ша и разговор неизбежно перешел на обсуждение совместного исследования пандарийского артефакта. Впечатления от этого случая, не особо приятные, но теперь – весьма возбуждающие, Этас с удовольствием перебирал в памяти с тех пор, как понял, что испытывает влечение к великому магистру.

Удивительно, но оказалось, что у участников эксперимента немного различались воспоминания. Рыжий, сам пугаясь собственной наглости, рискнул спросить у Роммата, действительно ли он хотел убить его тогда.

- У меня не было такой цели, - усмехнулся великий магистр. Он ненадолго замолчал, наверно, пересматривая в памяти те события, а потом неторопливо продолжил. – Я тогда только собирался тебя угомонить, но уже злился, что ты никак не желаешь утихнуть.

Рыжий покраснел, вспомнив, как Роммат дважды спокойно советовал ему прервать эксперимент и успокоиться, но разве глупый мальчишка послушал его?

- Наверно, мог и убить… - неопределенно повел плечом великий магистр. Он не походил на эльфа, который испытывает неловкость из-за своей несдержанности или угрызения совести за едва не случившееся убийство. Роммат, чуть изогнув бровь, с иронией покосился на Этаса. – Но вообще, чтобы убить, нужно душить не так. Показать?

- Нет, спасибо, - вежливо отказался рыжий, представив себе свою реакцию на такое действие.

Собственно, реакция уже сейчас давала о себе знать. Этас, не моргая, смотрел на руку великого магистра, крепко держащую кружку с горячим чаем, причем не за ручку, а за саму цилиндрическую емкость. Эту странную привычку рыжий заметил еще с первого угощения в его доме, а вот во дворце и в Ассоциации Роммат себе такой вольности не разрешал. Если эта ладонь снова ляжет на его горло… Этас отвернулся, почувствовав, что краснеет.

А, нет, душат же не так. Наверно, предплечьем нужно давить на кадык, а своим телом не позволять шарахнуться назад или как-то наподобие. Но в любом случае, согласиться на такое, это все равно что вслух и прямо сообщить, что Этас – извращенец.

- А я хотел тогда убить вас, - признался он извиняющимся тоном, когда пауза стала затягиваться.

- Да я понял, - хмыкнул Роммат. - Вся энергия темной стала, рычал и швырялся неоформленной магией.

- Не было такого! Один раз только!

Правда же, не было! Рыжий тогда думал только о том, как бы вырваться и глотнуть воздуха, а вовсе не о нападении!

- Угу, - скептически скривил губы великий магистр. - У меня у половины защитных амулетов заряд вышел. Ты не помнишь, потому что был под контролем ша.

- Нет, я помню! - заспорил Этас. - Тогда все стало черно-серым, а в воздухе появились полупрозрачные сферы. Может, это у Вас были навеянные ша галлюцинации…

Он стрельнул глазами в сторону собеседника. Не сочтет ли Роммат, что он чересчур осмелел, раз начал дерзить? Новая порция запретов и ограничений – это совсем не то, чего хотел бы добиться Этас.

- Ша не так действуют, - спокойно возразил великий магистр.

Он намотал на пальцы огненную прядь и потянул к себе, заставляя Этаса податься к нему. Роммат нередко поступал подобным образом, и рыжий льстил себе мыслью, что ему нравятся его волосы. Этас послушно приоткрыл рот и ответил на поцелуй, держа руки, как положено, при себе. Вообще-то, если великий магистр требовал от него полной пассивности, то мог бы начать распускать руки за двоих!

Рыжий думал о том, что с возрастом эльфы становятся более консервативными, Роммат, наверно, не любил легкомыслия и стал относиться к надоедливому мальчишке лучше, потому что увидел, что тот настроен серьезно.

Этас был полон оптимизма и веры в счастливое будущее их отношений. Ему больше не нужно было напоминать себе о терпении, он вел себя паинькой, потому что прекрасно видел, что это действенная стратегия. Всего за один месяц им удалось достичь многого, и не было причин предполагать, что возникнут какие-то проблемы. Все должно было складываться прекрасно!

Но потом прогресс остановился.

Роммат выделил Этасу малюсенький кусочек в своей жизни, два вечера в неделю и строго по придуманным великим магистром правилам, и не желал позволять больше. Это было обидно и грустно. Интересно, ломал голову рыжий, Роммату самому так больше нравится, или он из вредности держал Этаса на голодном пайке, с минимумом внимания и удовольствия?

Ласки и внимания совершенно не хватало. Самовольные прикосновения к великому магистру все еще были запрещены. Рыжий, разумеется, пытался запрет обойти: если не сразу, а уже на середине процесса позволить себе обнять Роммата за шею или положить руки ему на плечи – то была вероятность, что его не одернут. Но этого же мало!

Роммат бывал совсем скуп на ласку и даже груб, безо всякого сомнения причиняя боль Этасу. Терпимую, поэтому рыжий не возмущался. А временами Роммат расщедривался больше, и кое-кому даже перепадали крепкие объятья и внеплановые поцелуи. Этас не заметил никаких закономерностей. Может, великий магистр действовал по настроению, а может – специально не имел никакой системы, чтобы рыжий не наглел, думая, что имеет право на его внимание.

Секс при таких условиях, естественно, оставлял ощущение неудовлетворенности. Оргазм походил на то чувство, когда пропускаешь по своему телу магию мощного заклинания, только усиленное, концентрированное, более рельефное и четкое. Но помимо собственно финала и поцелуев, рыжему приходилось получать удовольствие в постели только от собственного воображения. Черт с ним, с удовольствием! Но неужели так сложно хотя бы просто на несколько минут остаться в постели, обнимая того, с кем только что занимался сексом?!

Секса в принципе было мало. Этас временами видел, что и Роммат сам тоже не прочь повторить, но нет же! В чем смысл обламывать их обоих? Приходить к великому магистру чаще было бы, возможно, эффективным решением проблемы, но забыть о гордости окончательно рыжий не был готов. Запретов, правил и отказов и так было уже слишком много. Рыжий не хотел услышать еще и требование не надоедать частыми визитами. К тому же, так у него все еще оставалась иллюзия, что он хоть что-то может решать в этих отношениях – выбирать день встречи.

Не раз рыжий уходил от него с мыслью, что эту связь пора прекращать. Ловить крохи ласки было унизительно, равнодушие обижало до слез. Все было проще, пока у Этаса оставалась уверенность, что все это - только начало, переходный этап, а потом станет лучше, великий магистр привыкнет к его присутствию в своей жизни и начнет больше доверять, а значит, и больше ценить. Но Роммата, похоже, устраивало все, как есть, и он не собирался больше ничего менять.

Хватит! Надоело, говорил себе рыжий, уходя от великого магистра. Тело горело, требуя продолжения, но “право” у Этаса было лишь на один прощальный поцелуй, да и то, это право приходилось регулярно защищать, чтобы не отобрали.

Ледышка бесчувственная!

Может, рыжему только привиделся тот взгляд, полный тепла, нежности и искренней гордости, который Роммат обратил тогда на Каэль’Таса? Может, этот эльф вообще не способен чувствовать ничего, кроме гнева, раздражения и равнодушия? Может, и нет в его душе ничего такого, до чего можно было достучаться, что можно найти, выманить, получить?