Можно ли сказать, что отношения между наставником и учеником – это тоже любовь? Рыжий никогда не думал в этих терминах о своих чувствах к Красу, предпочитая использовать такие слова как уважение, восхищение или доверие. Но если вдуматься, этого всего, как и просто привязанности было бы недостаточно, чтобы объяснить поселившуюся в душе после гибели наставника никак не заполняемою пустоту. Этас сквозь ткань мантии сжал ладонью твердую рубиновую чешуйку дракона, висевшую на цепочке на шее. Чувство к наставнику больше напоминало то, которое он испытывал к своей матери, и это тоже, определенно, была любовь. И ничего странного в таком отношении не было.

Получается, что рыжий сейчас, как обычно, совершенно не по делу, беспричинно, на ровном месте, обвинил архимага Роммата… «в попытке совращения его высочества». И, как обычно, Этасу очень хотелось ошибиться в своих обвинениях.

Рыжий надеялся, что и в самом деле сейчас показал себя полным идиотом перед великим магистром, потому что если то, что он подумал о его отношениях с принцем, правда…

Похоже ведь на правду, как ни крути. Архимаг Роммат столько лет скучал по его высочеству, значит, уже точно будет с ним, а на других даже не взглянет. Теперь понятно, почему он был так верен принцу или, скорее, его памяти.

Великого магистра предположения рыжего разозлили. Почему он хочет держать связь с принцем в тайне? Разве это не добавило ему влиятельности? Или связи еще нет, он просто любит Каэль’Таса и ждет, пока тот подрастет? А чего тянуть?

Этас вспомнил, что его ждет Халдарон, и нехотя побрел на встречу с ним, пока генералу не пришло в голову поискать его на чародейской половине дворцового парка. Из головы упорно не выходил только что состоявшийся разговор и размышления по этому поводу.

Архимаг Роммат серьезно намерен поговорить с рыжим об этом завтра? Но вряд ли даст объяснения, скорее просто скажет не лезть не в свое дело. А если завтра Этас будет уже в Даларане – великий магистр пришлет вестника и потребует явиться для разноса?

Халдарон сгреб его в охапку, зашептал на ухо что-то похабно-приветственное и куда-то повел, но чародей не обратил на него внимания, занятый своими мыслями.

Жгучая ревность к Каэль’Тасу натолкнула Этаса на мысль, которая должна была прийти ему в голову гораздо раньше. Его собственные реакции на великого магистра, на его взгляды, голос, прикосновения и отношение, получили, наконец, верное объяснение. А весь этот перепутанный клубок эмоций, которые рыжий испытывал при общении со своим бывшим начальником, обрели правильное название.

И, черт побери, такой поворот дел Этасу категорически не нравился!

========== Глава 39. Признание ==========

Разумеется, Этасу доводилось влюбляться, и не раз. Но влюбленность – это радостное, светлое чувство. Она вдохновляет и окрыляет, от нее хочется петь, смеяться и улыбаться каждому встречному, а не тоскливо выть, глуша голос чарами или собственной ладонью. Неудивительно, что он не сразу узнал ее в этот раз.

Сложно определить, в какой именно момент влюбился, к тому же, это ведь не за один день случается, это более растянутый во времени процесс. Чаще всего рыжий понимал, что влюблен, когда отношения уже длились несколько дней. Иногда приходилось прикладывать усилия, завоевывая внимание, особенно с серьезными и амбициозными эльфиечками-чародейками. Но никогда его шансы добиться ответного чувства не были столь рекордно низки… Да хватит оптимизма - равны нулю. Особенно, если великий магистр любит Каэль’Таса не как ученика.

Этас и раньше понимал, что ничего с великим магистром ему не светит, тот совершенно не проявлял никакого интереса к нему. Но теперь, увидев, каким этот эльф мог быть на самом деле, рыжий уже не мог отойти в сторонку и тихо ждать, когда желания и чувства пройдут сами собой. Этас все это время говорил себе, что отношения с обладателем столь сложного, тяжелого и, главное, равнодушного характера не принесут никакой радости, даже если он ухитрится каким-то образом добиться их. А теперь оказалось, что он ошибался. За то, чтобы такие взгляды великого магистра доставались рыжему, стоило побороться.

И потом, проиграть какому-то зеленому несовершеннолетнему мальчишке, даже не попытавшись что-то предпринять? Да ни за что!

На следующий день после ссоры в дворцовом парке рыжего в Квель’Таласе уже не было. Архимаг Роммат не стал посылать ему вестников с требованием явиться пред его грозны очи - наверно, решил, что наглый кирин-торец не стоит возни, и отчитать его можно будет позже, при случае. Этас хотел еще хотя бы неделю не мелькать в Элун’аране, чтобы неловкий инцидент забылся, но через пару дней Солнечный Скиталец потребовал лично пересказать ему очередную попытку Кадгара заставить Совет Шести отказаться от идеи тесного сотрудничества с Квель’Таласом.

Великий магистр, увидев рыжего во дворце, скользнул по нему нечитаемым взглядом, но задерживать не стал, наверно, знал, что его ждет принц. Входя в просторный и светлый переговорный зал, молодой архимаг натянул на лицо спокойно-вежливое выражение и поприветствовал Солнечного Скитальца. Сегодня рядом с его высочеством был советник Ирниан, понимающе-насмешливая ухмылка которого всегда раздражала Этаса. На сей раз тот с каким-то подозрением, сощурившись, оглядел рыжего и, вместо того, чтобы, как обычно, тактично оставить его и принца одних, сел за стол на дальней его стороне, словно показывая, что в беседе принимать участие не намерен, но и никуда отсюда не уйдет. Каэль’Тас явно удивился такому поведению и странно покосился на своего советника, словно хотел закатить глаза к потолку, но сдержался.

Разговор прошел спокойно. Рыжему удавалось не думать о том, как его бесит соперник, принимающий внимание и расположение великого магистра как нечто само собой разумеющееся. Только перед самым уходом Этасу пришлось сдерживать ярость, вспыхнувшую в тот момент, когда он заметил, как засверкали кроваво-красные рубины на серьге принца. Одинаковые серьги у Солнечного Скитальца и архимага Роммата рыжий заметил еще несколько дней назад, но не придал этому особого значения. Великий магистр был известным артефактором, неудивительно, что он делал амулеты и для его высочества. У Этаса, Ронина и Краса тоже была уйма таких идентичных зачарованных побрякушек, созданных под руководством наставника или им самим. Но сейчас парные амулеты - серьги, носимые не неприметно, как какой-нибудь кулон, на шее под мантией, а в открытую, такие яркие, красные, заметные, - наводили на подозрения. Принц и его любовник показывают, что они вместе? Или это уже параноидальная ревность?

После беседы с принцем рыжий сразу телепортировался в Даларан, и неприятного объяснения с главой Ассоциации удалось избежать. Впрочем, вовсе не разнос за недавнюю непочтительность волновал его сейчас. Этас снова и снова придумывал самые разные способы завоевать великого магистра или хотя бы просто получить больше его внимания. Он не хотел быть назойливым и прилипчивым, как многие из тех, кто ухаживал за ним самим. Что может быть отвратительнее?

После долгих размышлений ему стало казаться, что лучше обойтись безо всяких хитростей и уловок, на которые еще неизвестно как отреагирует не доверяющий кирин-торцам эльф. И даже если получится соблазнить его, нет никаких гарантий, что наутро великий магистр не поблагодарит за проведенную ночь и не выбросит случившееся из головы.

Значит, нужно сказать обо всем прямо. Рыжему не часто доводилось признаваться в любви первым. Обычно он предпочитал сначала выслушать эти слова, а потом уже произносить самому. Были эльфийки, ради которых ему приходилось изменить своим привычкам, но все равно Этас уже тогда был уверен если не в ответных чувствах, то хотя бы в хорошем отношении к себе.

В этот раз Похититель Солнца знал, что, скорее всего, получит отказ. Но он все равно не собирался отступаться в этом случае, а так архимаг Роммат, по крайней мере, будет знать о его чувствах и не станет удивляться странному поведению. Да и озвучивая отказ, он может сказать, что любит другого, и рыжему тогда будет ясно, что принц на самом деле его соперник, может, даже станет понятно, насколько сильный.