- Помогать его высочеству помирить Даларан с Квель’Таласом и квел’дореев с син’дореями, - в тон ему отозвался рыжий.

Когда-то Этас считал себя наполовину даларанцем и наполовину талассийцем. Потом, после событий Третьей войны, отношения со второй родиной осложнились. Несколько недель рыжий был уверен, что он теперь талассиец, а в последний месяц понял, что так и остался даларанцем. Сейчас, в Городе Звезд, смотря на привычные силуэты зданий с фиолетовыми крышами, скользя взглядом по давно знакомым вывескам и витринам, шагая по тысячи раз пройденным им улочкам, Этас осознавал, что ни одно чародейское государство он больше не может назвать своим домом.

Это был не тот Даларан, в котором он прожил всю свою жизнь. Даже восстановленный после учиненной Архимондом и Плетью разрухи Даларан в глазах Этаса оставался обновленным, но прежним. А теперь… Можно ли сказать, что город все еще был таким же, а изменилось лишь отношение рыжего к нему? Город, на улицах которого даларанцы нападали на даларанцев, эльфы убивали эльфов, а большая часть населения не вмешивалась, безучастно или с любопытством глядя на происходящее за стенами их безопасных домов. Или все-таки что-то исказилось, сломалось, испортилось, осквернилось в нем?

Рыжий споткнулся на ровном месте, поймав эту мысль. Магия оскверненного Солнечного Колодца – вот что напоминал нынешний Даларан. Хотелось верить, что служба в Кирин-Торе будет менее омерзительной, чем использование заклинаний в период пребывания Колодца в том состоянии. И в то, что это изменение Города Звезд не было непоправимым.

Проблемы талассийцев с даларанцами начались с Третьей войны, а у даларанских син’дореев - с того момента, как Квель’Талас вступил в Орду. Теперь Солнечный Скиталец намеревался вывести свое государство из состава этой фракции и заключить союз с Кирин-Тором. То есть воссоздать ту расстановку политических сил, которая была в Азероте еще до Второй войны. Но это будет не возвращение в прошлое. Услышав «Даларан» любой талассиец и Похититель Солнца все равно будет вспоминать слово «предательство», а не «чародейское братство».

Этас не хотел быть здесь! Все, чего желал рыжий сейчас – это вернуться домой. Туда, где спокойно и безопасно, где его ждут и любят. Но у него больше не было такого места ни в Даларане, ни в Элун’аране. В каждом городе было по пригодному для жизни зданию, которое являлось собственностью Этаса, но дом – это совсем другое.

Рыжего охватило детское, позорное для трехсотлетнего эльфа, желание сбежать отсюда подальше, уткнуться носом в плечо матери, разреветься как младенец и ощутить ее недолгое и редкое, но всегда крепкое и абсолютно надежное объятье. Но мамы уже давно нет в живых. И нет Лирата. И Краса. Нет больше тех, кто всего четверть века назад делал его жизнь радостной и беззаботной. Встретить бы их сейчас хотя бы на несколько минут…

У входа в син’дорайский квартал стояли кирин-торские стражники: люди и квел’дореи. Увидев Похитителей Солнца, они молча посторонились, пропуская их к каменной арке входа. В сам квартал сопровождавшие син’дореев люди не пошли: один из них, при встрече представившийся сержантом Алвином, сказал присылать ему вестника, если потребуется помощь. Сурдиэль коротко кивнул ему и первым направился вниз по улице, ведущей вглубь бывшего «прибежища» Похитителей Солнца, укрепленного высокими зачарованными стенами, как оказалось, не способными никого защитить.

Следов крови на мостовых уже не было. Но пустые улицы оставляли гнетущее впечатление. Кое-где окна были разбиты, многие двери в дома были открыты нараспашку. Этас сначала удивился, что их дома никто не занял, но потом вспомнил, что его высочество договорился с Джайной о сотрудничестве уже довольно давно, вскоре после изгнания Похитителей Солнца, поэтому Праудмур не стала продавать эти не принадлежащие ей дома. В принципе, восстановить-то не долго, благо они тут все маги…

Резко хлопнула, качнувшись на ветру, одна из незапертых дверей. Рыжий вздрогнул от неожиданности. Хаторель негромко выругался и положил руку ему на плечо.

- Тоскливо тут у нас будет, - заметил он.

Син’дореи, оказавшись в своей закрытой от посторонних части города, все равно держались в нескольких шагах друг от друга. Они крутили головами, рассматривая нанесенный их кварталу ущерб и негромко, неосознанно понижая голоса, переговаривались.

Рыжий чувствовал, что его тошнит от этого города. Лучше бы он не возвращался сюда и сохранил в памяти шумную и беззаботную чародейскую столицу, где заклинатели всех рас и простые обыватели жили мирно и счастливо!

Хватит. Он не развлекаться и не ностальгировать по прошлому сюда вернулся. У него есть конкретные задачи и общая, теперь уже довольно сомнительная с точки зрения реалистичности, миссия - помогать его высочеству восстановить мир между всеми частями эльфийского народа и между двумя чародейскими государствами.

- Я думаю, нам следует всем разместиться где-нибудь в центре квартала, так будет проще организовать защиту и удобнее начинать восстановительные работы, - заявил Этас. Звук его голоса, задуманный как уверенный и спокойный, прозвучал неестественно резко в окружившей син’дореев тишине.

- Пойдемте в центр, посмотрим, на каких зданиях защитные чары не нарушены, - отозвался Сурдиэль. Он выглядел хмурым и недовольным, в углу его рта пролегла скорбная складка. Рыжий подумал, что никогда не спрашивал этого эльфа, потерял ли он кого-то близкого во время даларанской резни, помимо коллег и соратников: Миралия, Ледоны и Арзайла. Супруга Сурдиэля погибла еще во Вторую войну, детей у него не было, а про родителей он почему-то не любил рассказывать.

На площади Бури Пустоты (она была переименована всего пару лет назад, до этого носила скучное название Теплого Ветра) находились здание, в котором прежде работали эльфы, занимающиеся внутренними вопросами Похитителей Солнца, соединенное переходом с центром, где тренировались и координировали свою работу син’дорайские стражники. Именно здесь во время нападения Бесцветных держали оборону син’дореи под командованием Сурдиэля. Защитных чар здесь было больше всего, и хотелось надеяться, что Серебряные не стали специально разрушать их и сами здания, когда поняли, что добыча улизнула, телепортировавшись прямо у них из-под носа.

Рыжий подумывал зайти в свой дом, посмотреть, в каком он состоянии и что оставили там Бесцветные, мародеры и стражи, которые потом вели расследование. Но на это он найдет время позже. Хотя бы, когда привыкнет и сможет спокойно ходить по вымершему кварталу, не вздрагивая от каждого шороха и скрипа дверной петли.

Син’дореи быстрым, если не сказать торопливым шагом направились к площади Бури Пустоты, вспугнув пригревшегося на залитых солнечным светом булыжниках мостовой пушистого серого кота. Одичавший зверь с пронзительным мявом подскочил и скрылся в кустах.

- Архимаг Этас!

Рыжий обернулся к окликнувшему его стражнику Иониру Белому Луку – узнав состав группы, возвращающийся в Даларан, Этас выучил имя и форму магической сущности, необходимую для отправки вестника, у всех охранников.

- Смотрите, - напряженно сощурившись, Ионир вытянул руку, указывая в один из переулков, ведущих к скверу с фонтаном.

Этас проследил за его взглядом и увидел вдалеке снующих между стволами деревьев серебристых, бело-голубых и светло-сиреневых маназмеев.

- О. Выжили-таки, - попытался изобразить бодрую улыбку он. На самом деле судьба зверюшек волновала его мало, хвостатых источников маны можно было без проблем добыть в Квель’Таласе.

- Я думал, Серебряные сожгут их прямо в вольерах, как напоминание о син’дореях, или наоборот, прикинутся добренькими и раздадут жителям как домашних питомцев, - хмыкнул Хаторель, все еще продолжавший обнимать рыжего за плечи. Тот не возражал: моральная поддержка сейчас была не лишней. А Хаторелю все равно нужно делать вид, что именно для этого его, организатора массовых мероприятий, бесполезного при такой малой численности жителей квартала, Этас и позвал. Чтобы не было подозрений в его истинном роде занятий.