Местные дикие народы отреагировали на появление гостей сначала с умеренным любопытством. Но позже стали проявлять интерес к обломкам Генедара и энергии раненного К’уре. Во избежание стычек с ними дренеям пришлось оставить эти земли и перебраться на восток.

Дренеи выстроили города, старательно укрывая их защитными чарами, чтобы Легиону было сложнее найти их по фоновому магическому свечению и с помощью разведчиков. Однако Генедар и энергия угасающего К’уре сияли на весь мир как маяк, как визуально, так и в энергетическом спектре объявляя о присутствии беглецов на планете. Сложная система чар частично скрыла энергию К’уре, но с близкого расстояния все равно можно было почувствовать его силу.

Те же меры, что прятали дренеев от Легиона, прятали и Велена от Кила. Велен надеялся на скорую встречу, но если их быстро найдет Кил – значит, и скорое появление Легиона более вероятно.

В те годы Велен впервые остался без поддержки своего друга и учителя К’уре, принимая полный груз ответственности за дренеев на себя. А беды сыпались одна за другой. Д’оре на самом деле не погиб, а истощил весь свой запас Света, превратившись в сгусток Пустоты – то, о чем предостерегал когда-то Кил. Энергия Д’оре воздействовала на разум тех, кто оказывался рядом с его гробницей. Мир, восхитивший дренеев своей первозданной красотой, оказался полон опасностей и агрессивных животных. Самыми безопасными были приморские территории, а в горы дренеи благоразумно предпочитали не соваться. Видения Велена становились все более странными и пугающими, а К’уре, хоть и отвечал на мысленный зов, не мог больше заглядывать в будущее и давать советы.

Два века минуло, прежде чем Кил сумел отыскать Дренор. Первые несколько встреч они просто наслаждались друг другом, истосковавшись в почти тысячелетней разлуке.

- Ваш корабль разбился. Ты больше не сможешь убегать, - небрежно, будто бы невзначай заметил однажды Кил, задумчиво перебирая длинные белые волосы у Велена на затылке.

Велен пожал плечами и не стал отвечать вслух, не желая развивать эту тему. Вот уже пару десятилетий он знал, что его народ сумеет попасть в другой мир – об этом было много видений, и некоторые из них были очень вероятными, он это чувствовал. Сложно отличить ложные и маловероятные от истинных и почти неотвратимых, но иногда Свет одарял его такой мудростью. Велен видел межзвездный корабль – не Генедар, но другой, немного похожий, тоже явно созданный наару. Соплеменники К’уре все же услышат сигнал бедствия – вопрос в том, когда.

В тот день Кил больше не возвращался к этой теме, а вот еще через пару встреч решил поговорить серьезно.

- Саргерас мертв, - заявил он. – Теперь я командую Пылающим Легионом.

Велен напрягся от нехорошего предчувствия. Он не любил напоминаний о высоком ранге любимого в Легионе и о его причастности к разрушениям миров. Произнося эти слова, Кил – Кил’Джеден! – выглядел пугающе властным и могущественным. Значит, теперь он – лидер Легиона. Велен вопросительно посмотрел на него, не зная, как реагировать. Продолжение у этих слов могло быть какое угодно…

- Теперь никто не помешает нам быть вместе, - произнес Кил самодовольно. – Только я могу отдать приказ о нападении на планету.

Велен расслабился и заставил себя улыбнуться ему. Тайная надежда, будто Кил хотел сообщить, что его присяга Саргерасу больше не имеет силы, и потому он покидает Легион, была слишком крохотной и мимолетной, чтобы Велен испытал по-настоящему сильное разочарование.

- Возвращайтесь на Аргус, он снова пригоден для жизни, - продолжал тем временем Кил. – Я открою вам портал, в этом мире достаточно энергии для него. А ты присоединишься к нам с Архимондом, и мы снова будем все вместе…

Велен приоткрыл рот, собираясь возразить, но Кил предостерегающе коснулся пальцами его губ.

- Подожди, дай я все скажу. Твои дренеи могут остаться и здесь, если этот мир им больше импонирует. Это непринципиально. И… Я знаю, тебе не нравится Легион, но теперь все будет по-другому. Я думал, у меня получится избавиться от Саргераса раньше, но он оказался действительно очень силен. Саргерас был безумцем, у него были совершенно идиотские планы. Война ради уничтожения миров, а не ради их захвата, не ради власти и силы. Как глупо и бессмысленно! Демонам, конечно, надо давать возможность порезвиться, но я сумею управиться с ними. Мы будем править тысячами миров, Велен, как мы и хотели тогда, на Аргусе. Не разрушать, понимаешь? Править. Владеть.

Кил шептал ему на ухо, расписывая свои планы. Он предлагал миры, с которыми Велен сможет делать все, что захочет: изучать, покорять, развивать. Он говорил о том, как эредары и дренеи снова станут единым народом и будут правящей расой Вселенной. А те, кому демоническая сила не по нраву, смогут спрятаться в маленький уютный мирок и благополучно делать вид, будто Легиона не существует. Он убеждал, что Велен не вправе прозябать на этом отсталом мире, что его пророческий дар, чародейские таланты и навыки лидера должны найти себе лучшее применение.

Велен покачал головой. Он никогда не станет частью Легиона, никогда не предаст Свет и своего наставника К’уре. Даже если Кил говорит правду – а он, скорее всего не лжет, потому что тяга к бессмысленному разрушению никогда не была свойственна ему, в отличие от жажды силы и власти, - идея покорения миров противна Свету.

- Нет, Кил. Я не присоединюсь к Легиону, - мягко, но решительно произнес Велен.

Кил, справляясь со своим гневом, молчал несколько мгновений, сжав зубы и сощурив глаза.

- Не к Легиону, - произнес он, наконец, криво изобразив улыбку. - Ко мне. Я не требую прямо сейчас влезать в дела Легиона, брать на себя обязанности и прочее. Пока просто будешь рядом со мной. Присмотришься, а дальше будет видно. Никто не заставит тебя заниматься тем, что тебе не понравится.

- Это игра словами, Кил. Нет. Я никогда не изменю своего решения.

Велен знал, что огорчает любимого этими словами, и хотел отвести взгляд, чтобы не видеть боль на его лице, но запретил себе поддаваться малодушию. Он успокаивающе погладил Кила по плечу, но тот в гневе сбросил его руку. Кил сделал несколько кругов по комнате, сердито размахивая хвостом, а потом застыл, обхватив себя руками за плечи. Его поза выглядела такой одинокой, что Велен шагнул к нему, чтобы обнять, но слова Кила остановили его.

Слышать оскорбления и обвинения из уст любимого – это всегда больно. Гадости, причем совершенно бредовые, из Кила полились непрекращающимся потоком. Кил обвинял его в изменах, в предательстве, в фанатизме и черствости. Он кричал, что Велен уже давно не любил его, а спал с ним, чтобы иметь хоть какую-то защиту от Легиона. И не стеснялся в подборе эпитетов для выражения своего отношения к такому поведению.

Велен молча слушал его. Он впервые видел Кила в таком бешенстве, но за тысячелетия отношений это была не первая их ссора. Велен знал, что Кил выпустит пар, устыдится своих слов и сам извинится. А пока отвратительную сцену нужно просто перетерпеть. Велен уговаривал себя не принимать обидные слова близко к сердцу. Кил говорил гадости, потому что сам был обижен, ему было больно, и он больше, чем Велен, нуждался в сочувствии.

Молчание любовника, казалось, распаляло Кила еще больше. Тогда Велен попытался успокоить его, мягко возражая на обвинения и напоминая, что Кил сам не верит в то, что сейчас говорит. Не помогло. Кил, казалось, ненавидел его в этот момент настолько, что хотел ударить, но он никогда бы не опустился до рукоприкладства. Бросив напоследок на Велена полный боли и ярости взгляд, Кил растворился в воздухе.

Шли дни, но он не возвращался. Прошел год, и страх, что гордыня не позволит Килу вернуться, стал навязчивой идеей Велена. Пусть просто придет. Пусть не извиняется, пусть даже снова ругается и кричит, ведь тогда у Велена будет возможность переубедить его. Кил напрасно воспринимал отказ от Легиона как отказ от него самого, но чтобы доказать свою любовь, Велену надо с ним встретиться.