— Я хочу увидеть тебя плохой.

Я вздрагиваю, когда он запускает руки мне под футболку и расстегивает лифчик. Моя рука скользит по его груди.

— Ты никогда об этом не забудешь. Обещаю.

Я чувствую, как он выводит узоры на моем животе, пробираясь к кнопке джинсов.

И в этот момент я замечаю, как он горит. Он уже давно не был таким горячим. Мое дыхание перехватывает.

— Подожди, — говорю я, хватая его за руку, прежде чем он достигает своей цели. — Не знаю, с чего такая спешка, но ты неделями мне твердил, что мы не можем сделать этого. И сейчас мне нужно подумать. — Но на самом деле, это довольно сложно сделать, когда он предлагает мне то, чего я хочу больше всего на свете.

Всего на мгновение, могу поклясться, я вижу, как ярость затемняет его лицо, но через секунду он уже абсолютно спокоен.

— О чем тут думать? Я устал от ожидания, Фрэнни. Я хочу тебя. Я не могу больше. Я обещаю, что сделаю это удивительным. То, что я сделаю для тебя… — Он не заканчивает предложение, скользя горячим языком мне в ухо.

Я не могу сосредоточиться, думая о тех вещах, которые он может со мной сделать. Но то, что он повторял так долго, не выходит у меня из головы.

Мы не можем сделать это, пока я не буду уверен, что это не опасно для тебя.

Я делаю глубокий вдох и работаю над тем, чтобы мой последний голосок разума начал изъясняться словами.

— Что изменилось, Люк?

— Я. Сейчас это безопасно, я знаю. Я теперь человек. Они не доберутся до нас.

Я так хочу ему верить, но голосок из последних сил борется, хочет быть услышанным. Я отталкиваю его руку от застежки своих джинсов.

— В этом нет смысла. Ты говорил, что теперь мы в еще большей опасности, потому что ты не можешь их чувствовать. — И вдруг я отчетливо слышу запах тухлых яиц.

О Боже… сера.

Белиас?

Глаза Люка вспыхивают красным, освещая темный автомобиль.

— Давай, малыш. Ты меня убиваешь, — говорит он.

Я чувствую, как с планеты Земля исчезает весь воздух.

Люк никогда бы не назвал меня «малышом».

Святое дерьмо!

Белиас.

Думай!

Я слышу голос Гейба в своей голове: «Если тебе когда-нибудь что-нибудь понадобится, ты знаешь, что делать»…

Я понимаю, что такое количество голосов в моей голове, плохой знак, но в данный момент я этому рада.

— Я знаю, куда мы можем поехать, — говорю я, застегивая лифчик и стараясь не поддаваться панике. — Мой друг живет совсем рядом. Дом пуст. Мы будем одни. — Мой голос дрожит, а сердце стремиться выпрыгнуть из груди.

— Прекрасно. Куда ехать? — спрашивает он, заводя мотор.

— Поверни тут налево.

Я заставляю его петлять по окрестностям мимо дома Тейлор, а затем и моего, делая вид, что заблудилась, пока решаю, что делать.

Когда мы проезжаем дом с огромным рождественским кактусом на крыльце, я говорю, указывая на дом Гейба:

— Вот!

— Наконец-то. Я уж начал думать, что ты просто дразнишь меня.

— Давай, сворачивай на подъездную дорожку.

Он так и делает, а я размышляю, правильно ли я поступила. Подвергнет ли это опасности Гейба? Поймет он, что на самом деле это не Люк? Образ его окровавленного тела ударяет в меня, и я проглатываю ужас вместе с желчью во рту.

Когда я выхожу из машины, моя паника сменяется отчаянием. В доме темно. Что делать, если Гейба там нет?

Лже-Люк обходит Шелби и хватает меня за руку. Мы начинаем двигаться к входной двери. И тогда я понимаю, что ключа у меня нет, а постучать я не могу, так как дом, по идеи, должен быть пуст.

— Думаю, входная дверь должна быть не заперта, — говорю я, надеясь, что права.

Когда мы доходим до дома, я понимаю, что я более чем права… Дверь распахнута настежь, открывая нашему взгляду пустой темный дом.

— Напомни мне никогда не позволять тебе присматривать за домом, — фыркает Лже-Люк.

— Ага… хорошо… — Я бешено соображаю, что делать дальше. Может, у Гейба есть что-нибудь золотое или серебряное, что я смогу использовать?

Он заталкивает меня в дверь и закрывает ее за нами.

Кругом темнота… и он везде, его руки везде…

Когда я, в отчаянии, пытаюсь найти что-нибудь в темноте, я вспоминаю, какое все здесь белое…. ничего золотого или серебряного.

— Давай найдем постель, — шепчет мне в ухо Лже-Люк.

— Хм… может, наверху? — говорю я достаточно громко, чтобы, если здесь кто-то есть, он меня услышал.

Он тянет меня к лестнице, освященной лишь тонкой полоской лунного света. Но когда мы доходим до перил, Лже-Люк замирает и опасливо осматривается.

— Чей это дом, ты говоришь?

— Просто друга.

Он смотрит на меня с отвратительной гримасой, и в бедном лунном свете я вижу, как он превращается в нечто ужасное. Спустя всего несколько секунд он возвышается надо мной, испуская жар, и хватает меня за волосы. Зловоние опаленных волос и тухлых яиц становится невыносимым, глаза у меня начинают слезиться. Рефлекторно я приседаю и выбрасываю ногу вперед, стремясь ударить его, но он дергает меня за волосы, и я теряю равновесие, поэтому удар получается не таким сильным, как мне хотелось бы.

Тем не менее, хруст костей слышен вполне отчетливо.

Похоже, он смеется… не совсем та реакция, на которую я рассчитывала… Смех глухой, почти как кашель.

— Ооо… огонь! — говорит он. — Мне нравится. — Затем он оттаскивает меня от лестницы. — Очень умно, смертная. Но, понимаешь, мы, демоны, обладаем шестым чувством. — Он поворачивается и громко шипит: — Ты опоздал, Габриэль.

Я снова группируюсь и делаю еще один разворот. Но в это раз его рука останавливает меня. Он давит на меня, таща за волосы.

— Сначала это было очаровательно, теперь же это раздражает. Прекрати.

Мое сердце подскакивает, когда я слышу голос Гейба, звучащий ото всюду.

— Тебе лучше отпустить ее, Бехерит.

А вот и он, наверху лестницы. Только я не могу его рассмотреть. Все, что я вижу, — это яркий белый свет. Вся комната, в том числе и монстр, держащий меня, погружается в его свечение.

Я смотрю в ужасное лицо демона и слышу свой стон, когда кровь холодеет у меня в жилах.

Это не Белиас.

Он гораздо громаднее и противнее на вид (если такое вообще возможно), а еще от него сильнее воняет… я уже начинаю задыхаться.

— Габриэль, ты всегда обладал забавным чувством юмора. Зачем мне отпускать свой приз?

— Затем, что она не твой приз. У тебя не может быть к ней ничего. Ее душа чиста.

— Хм… да уж, Люцифер плохо над этим поработал. Он нашел это задание весьма непростым. — Он недовольно смотрит на меня сверху вниз и снова кашляет, смеясь. — Он влюбился. Влюбился! — Его смех становится громче. — Какая чушь!

— Да, это многое изменило. Всю его жизнь. Ты слышал, что любовь побеждает все?

— Ну, в конце концов, он проиграл, разве нет? Он мертв, а я получил приз.

— «Мертв» — понятие растяжимое, не находишь?

Мое сердце взлетает от слов Люка. Но когда я с трудом поворачиваюсь в сторону кухни, оно вновь уходит в пятки. Люк с ног до головы покрыт кровью, его футболка разодрана в клочья, на груди, плечах и правой щеке множество глубоких ран.

— Боже мой! — ахаю я.

— Ваш Бог никому из вас не поможет, — смеется монстр. Он поднимает меня на уровень своих глаз за волосы. Ощущение, что голова вот-вот оторвется от тела.

— Ты принадлежишь другой команде сейчас.

— Тебе необходимо многое переосмыслить, Бехерит, — говорит Люк, вступая в гостиную.

Бехерит смеется… громкий рев, сотрясающий весь дом.

— Ты мне угрожаешь? Ты? Полуживой смертный без козырей в рукаве? — рычит он, опуская меня ближе к полу, где я по-прежнему болтаюсь, словно марионетка. — Я разберусь с тобой, когда закончу с твоим домашним любимцем. — Он трясет меня за волосы.

— Ох, у меня есть козыри. И как удачно ты упомянул домашних любимцев… — Улыбка Люка греет мое сердце, и я протягиваю руку, надеясь дотянуться до него. Затем я отрываю от него глаза и смотрю ему за спину, где в кухонных дверях светятся пять пар огромных красных глаз.