Последний раз, когда я видела ее расстроенной, был два года назад, в тот день, когда в нашем доме раздался звонок из приходской школы Святой Агнессы, сообщающий моим родителям, что меня отчислили. Я помню, как были поджаты ее губы, и казалось, что голубые глаза даже наполнены слезами, пока она слушала, как сестра Мария объясняет, что я натворила во время урока религии.

Но, повесив трубку, она всего лишь поправила волосы, разгладила юбку, улыбнулась и сказала:

— Надо зарегистрировать тебя в Хайден Хай на этой неделе.

Так что, все это «обучайтесь за кухонным столом» выглядит весьма необычно. Мы и раньше занимались домашними заданиями с парнями в моей комнате, это никогда не было проблемой. Даже с Рифом. Похоже, Люк не шутил, когда сказал, что произвел плохое впечатление.

Мы располагаемся на кухонном столе, а папа то и дело мелькает в проеме двери. Совсем неудобно. Почему он выбрал именно сегодняшний день, чтобы разрушить мою жизнь?

Уйди.

Я листаю свою тетрадь и открываю чистую страницу.

— Ну и на чем мы должны сосредоточиться в этой схеме? Может, на Ма и Томе? — Я вижу, как папа вновь проходит мимо, заглядывая на кухню. Я раздраженно смотрю на Люка.

Папа, уйди.

На лице Люка играет озорная полуулыбка.

— Звучит отлично. — Он повышает голос: — А вы как думаете, мистер Кавано?

Папа выскальзывает из-за угла с покрасневшими щеками и настороженными глазами. Он осматривает Люка с головы до пят взглядом, которого я раньше у него не видела, кивает мне и уходит.

— Да что случилось? — шепчу я.

Люк просто пожимает плечами.

Я качаю головой и начинаю писать.

Когда моя сестра Грэйс проходит через кухню к холодильнику, я весьма удивлена, она редко покидает их с Мэгги комнату, поэтому Мэгги там почти никогда не бывает. Она достает Колу, открывает ее и смотрит на нас из-под своей блондинистой челки, делая большие глотки. Жуть берет от того, как легко Грэйс может заставить человека чувствовать, что она глядит ему прямо в душу своими светло-голубыми глазами. Она всегда была такой.

— Ты что-то хотела, Грэйс? — спрашиваю я, когда ее взгляд начинает казаться откровенно странным.

— Нет. — Но она не уходит. Она продолжает пить колу и смотреть на нас.

Я стараюсь не обращать на нее внимания, но это совсем не просто.

— Вообще-то мы пытаемся учиться…

Она прислоняется к холодильнику, как будто собирается простоять здесь еще довольно долго.

— Вперед.

Я бросаю на нее сердитый взгляд.

— Это было бы гораздо проще, если бы ты ушла.

— Как скажешь. — Она отлепляется от холодильника и идет обратно в дом, всю дорогу рассматривая Люка.

— Прости за это. Она немного…

— Настойчива? — Люк приподнимает бровь.

Я улыбаюсь.

— Это не совсем то, что собиралась сказать я, но в каком-то смысле, так и есть.

Когда мы заканчиваем, я испытываю желание пригласить его к себе в комнату, чтобы послушать новый альбом The Fray[18], но, полагаю, в этом я потерплю поражение.

Тем не менее, я решаю испытать свою удачу.

Мы подходим к двери, и я внимательно смотрю по сторонам, а затем хватаю Люка за руку.

— Пошли, — шепчу я и тащу его вверх по лестнице.

Он выглядит слегка удивленным, когда я заталкиваю его в свою комнату и закрываю за нами дверь.

— То есть ты понятия не имеешь, что случилось? — спрашиваю я, шлепаясь на свою кровать. — Никогда раньше не видела, чтобы мои родители так себя вели.

— Ни малейшего.

Я поджимаю ноги под себя и опираюсь на руку.

— Ладно, это действительно было поразительно. Как будто пообщалась с незнакомцами.

Он осматривает мою комнату, и на его лице появляется удивленная улыбка.

— Ну, прямо «Вторжение похитителей тел»[19]… — Его пристальный взгляд перемещается ко мне, а брови приподнимаются. — Могло произойти…

Он вновь поворачивается к стенам и обходит мою комнату по кругу.

— Интересные обои, — говорит он, останавливаясь, чтобы прочитать некоторые надписи, сделанные Тейлор и Райли. Поднимая глаза на Мона Лизу, он невесело смеется и бормочет:

— Так и есть, и как можно скорее…

— Что? — переспрашиваю я.

Он смотрит на меня в течение секунды.

— Ничего.

А потом я вспоминаю, что Тейлор написала на картинке: «Моне Лизе необходимо потрахаться».

Его глаза опускаются на мой комод, и он поднимает рамку с фотографией. Он смотрит на изображение довольно долго. Проводя пальцем по стеклу, он спрашивает:

— Кто это?

— Я и мой брат. — Я смотрю в окно на собирающиеся на горизонте грозовые тучи.

Его голос звучит удивленно.

— Твой брат?

— Он умер, — говорю я прямо.

— Когда?

Я смотрю на него и вижу в глазах сочувствие, которого не заслуживаю. Мои внутренности закручиваются в тугой узел, замирающий где-то в районе горла. Я действительно не хочу этого разговора.

— Десять лет назад. — Я вытаскиваю учебник по праву из своей сумки.

Я слепо провожу пальцем по странице книги, делая вид, что что-то ищу, на самом же деле изо всех сил борюсь с подступающими слезами.

Он садится на мой рабочий стул.

— Хочешь поговорить об этом?

Боже, нет.

— Не очень. — Я спрыгиваю с кровати. — Я тут закачала много новой классной музыки, — говорю я, надеясь, что он не замечает волнения в моем голосе. Хватаю с комода айпод и подключаю его к динамикам. — Что бы ты хотел послушать?

— Зависит от того, что у тебя есть.

Я глубоко вдыхаю и чувствую, как становится легче.

— The Fray, полное собрание, — говорю я, улыбаясь. — Немного нового из Saving Abel и Three Days Grace.

— Перемешай их, люблю сюрпризы. — Игривая улыбка на его лице заставляет мое сердце подскочить.

Я нажимаю на кнопку воспроизведения, но так и не могу сосредоточиться на музыке, потому что Люк встает со стула и направляется ко мне.

Я не могу понять, что именно вижу в его глазах… что-то соблазнительное или что-то опасное.

На губах его странная усмешка, вызывающая покалывание у меня в животе, которое распространяется по всему телу, заставляя задержать дыхание.

Но прежде чем он доходит до меня, дверь комнаты распахивается, и мама с глазами, горящими огнем, врывается внутрь.

Вот блин…

Я пытаюсь прикрыть волосами свои горящие щеки и обращаюсь к ней:

— Привет, мам.

— На два слова, Фрэнни, — говорит она, практически не двигая губами. — В коридор, — добавляет она, когда я не двигаюсь с места.

Я поворачиваюсь к Люку, распахивая глаза в притворном ужасе.

Он начинает смеяться, пытаясь замаскировать это кашлем.

Я выхожу в коридор и закрываю дверь.

— Что?

— Я думала, ты поняла.

— Поняла что?

— Я не хочу, чтобы он был в твоей комнате, — говорит она себе под нос.

— А если мы оставим дверь открытой?

Пожалуйста, пусть он останется.

Она смотрит на меня целую минуту.

— Открытая дверь, — говорит она, глядя на нее. — Недолго.

Я стараюсь сдержать улыбку. Мне сегодня поразительно везет.

— Спасибо, — говорю я, толкая дверь.

Она смотрит на меня еще какое-то время, а затем переводит взгляд на Люка и начинает спускаться по лестнице.

Я захожу в комнату, Люк держит мой айпод в руках.

— У тебя тут всего понемногу, — говорит он. — Джимми Хэндрикс, Моцарт… Nickelback.

Я мычу что-то невразумительное, стараясь скрыть смущение.

Он кладет айпод обратно на динамики.

— Я так понимаю, раз меня не вытаскивают отсюда за уши, тебе удалось подписать мирное соглашение?

Внутри меня все сжимается, когда он вновь начинает медленно двигаться в мою сторону.

— Что-то вроде того. С моей стороны уступкой была открытая дверь, — говорю я дрожащим голосом, указывая на коридор.

— О… — Он останавливается передо мной, слишком близко… И смотрит в коридор, где туда-сюда шныряют мои сестры. — Что, видимо, должно возыметь эффект, ограничивающий нас от физических контактов. — Он поднимает руку и проводит пальцами по линии моего подбородка.