– Во мне есть масса других достоинств, – ровным голосом сказал Бродвуд, – таких, что им очень нравятся.

Китченер громко фыркнул, чуть-чуть выпав из своего образа.

– Полковник, позвольте личный вопрос, – он сделал паузу, – у вас есть невеста?

– По одной в каждом городе, где я был, – все также сухо ответил Бродвуд. – Кроме Лондона, разумеется – в Лондоне их не счесть.

Китченер расхохотался. Бродвуд нарисовал на губах нечто отдаленно напоминающее улыбку, подвинул к бочке ящик из-под галет, сел на него и воззрился на генерала с учтивым вниманием.

– Так чем обязан?

Слава полюбила полковника Бродвуда с самого начала его офицерской карьеры, он был исключительной личностью, выделялся среди прочих практически всем, но прежде всего внешним видом: высокий и статный, худощавый, стянутый канатами мышц, с прямыми решительными чертами лица, с темно-русыми всегда художественно взлохмаченными волосами и с многодневной щетиной. При всем этом он производил впечатление утонченно-элегантного безукоризненного джентльмена с классической манерой держать себя, был проворен и ловок, в его движениях наблюдалось что-то хищное, кошачье и одновременно паучье. Было две вещи, с которыми Бродвуд не расставался практически никогда: серебряные карманные часы на длинной серебряной цепочке и черно-серебряная трость с набалдашником в форме черепа – страшного, острозубого, не совсем даже человеческого. Бродвуд был груб и резок в выражениях, эксцентричен, циничен, прямолинеен, замкнут и нелюдим, отважен до безрассудства и хладнокровен. У него не было друзей, почти не было доброжелателей, но зато было то, что можно назвать авторитетом: его уважали и боялись, с его мнением считались, ему доверяли, его кое в чем даже боготворили. Но чаще всего его ненавидели.

– Вижу, к пустым разговорам вы не расположены, – проговорил Китченер, отсмеявшись. – На фоне прочего офицерья это делает вам честь. Догадываетесь, почему я здесь?

– Из-за убийств Бордо и Торна, – предположил Бродвуд.

– Гм. Так и есть. Вы очень проницательны.

– Это легко. Все, что сейчас происходит в лагере, так или иначе связано с их смертью.

– Не без оснований, – Китченер нахмурился. – Все напуганы, полковник. Даже высшие чины. Любой из моих офицеров не боится погибнуть в бою от руки реального врага, но вся эта бесовщина, призрак, сулящий смерть – это совсем другое, то, к чему, мы не готовы.

– И вы хотите провести расследование, – продолжил за Китченера Бродвуд.

– Не совсем. Я хочу, чтобы вы провели расследование.

– Я? – Бродвуд поднял брови.

– Да, вы! Майор Максвелл и полковник Слоггетт в один голос уверяли меня, что вы единственный кто сможет раскусить этот орех. К тому же след убийцы ведет именно сюда, в ваше расположение.

– Так вам уже что-то известно? – Бродвуд слегка подался вперед.

– Да, – Китченер понизил голос. – Кое-что. Совсем немного. После того, как наши уважаемые доктора не смогли сказать ничего путного по поводу смертей моих офицеров, один лейтенант из разведывательной службы, Бутч Хорнсби предложил попросить помощи у следопыта из племени бишарин, которые, по его словам, отличаются просто-таки сверхъестественным чутьем. В другое время я бы не стал прибегать к помощи этих дикарей, но ситуация требовала нетипичных решений. И вот что… бишаринский следопыт свое дело сделал, он не только указал, откуда пришел и куда ушел убийца, но и разъяснил, каким образом были совершены убийства.

– Яд? – предположил Бродвуд.

Китченер посмотрел на Бродвуда с удивлением.

– Яд.

– И вы утверждаете, что убийца где-то здесь, в моем расположении?

– Так сказал дикарь.

– Но как он взял след?

– Понятия не имею. Да, и вот еще что, – Китченер замялся, что вообще-то этому великому человеку было совершенно не свойственно, – тот бишарин пришел в ужас, едва вошел в палатку Торна. Он учуял… – Китченер нервно облизал губы, – дух Махди.

Бродвуд прищурился.

– Дух Махди? Он выразился именно так?

– Примерно. Лейтенант Хорнсби сказал, что бишарин однажды виделся с Мухаммедом Ахмедом и на всю жизнь запомнил его запах. Сулейман, так зовут этого бишарина, уверен, что Махди бывал в палатке Торна и в палатке Бордо тоже, – Китченер пригладил усы. – Глупо полагать, разумеется, что это сам Махди вернулся с того света, чтобы помешать нам завоевать Судан, но, представьте, почти все, кому известно, о словах бишарина, втемяшили себе в голову именно это. Даже тот факт, что, как оказалось, в смертях нет ничего сверхъестественного, а убийца банальный отравитель, ничего для них не меняет. Шутка ли, майор Льюис, отважнейший человек, сегодня днем явился ко мне и выразил мнение, что нам нужно срочно уносить отсюда ноги. И это в шаге от окончательной победы. Суеверный кретин! – лорд Китченер злобно раздул ноздри и выругался покрепче. – Нас хотят запугать, обвести вокруг пальца, заставить сдаться еще до сражения! Дьявол! От боевого духа моих солдат не осталось и следа. В этом, как его называют, Ангеле Смерти, все видят предзнаменование поражения. Еще одно убийство и начнутся дезертирства. Нет, с этим пора заканчивать!

Китченер умолк, злобно сопя и выжидающе глядя на Бродвуда. Но Бродвуд ушел в себя, его взгляд был направлен в пустоту, а губы шевелились, не издавая ни звука.

– Полковник!

– Да, генерал, – Бродвуд очнулся. – Простите, я немного задумался, – он потянулся к открытому сундуку, достал из него свою знаменитую трость с черепом в оголовье, и пробежал по ней изящными длинными пальцами, словно флейтист по клавишам своего инструмента. – Я так понимаю, вместе со мной расследованием будет заниматься этот лейтенант… как вы сказали, его зовут?

– Лейтенант Бутч Хорнсби. Да. Но он будет у вас в подчинении. Руководить расследованием будете вы и только вы.

– Ясно.

– Сулейман тоже вам поможет.

– Хорошо.

– У вас есть возражения?

– Никаких. Я могу подключить к следствию еще кого-то? Для мелких поручений.

– Разумеется.

– Волшебно. И еще: то, что вы пришли ко мне тайно ведь не значит, что я буду действовать неофициально, только от своего имени?

– Нет. Анонимность – лишь мера предосторожности. Я хотел увидеться с вами лично, но не желал предавать это огласке. Кто бы ни был этим Ангелом Смерти, он где-то рядом, он среди нас, один из нас, – сердар прокашлялся. – Я подозреваю, у вас уже есть план действий.

– О, да, – Бродвуд кивнул. – Есть одна… – он вдруг застыл на полуслове, насторожился и прислушался.

Китченер хотел было что-то сказать, но Бродвуд остановил его, подняв указательный палец вверх.

– Тсс…

Прошло несколько вязких, как мед секунд – вдруг Бродвуд сорвался с места, уронил трость, метнулся к кровати, выхватил из лежащей на ней кобуры револьвер и выскочил наружу. Он оббежал палатку, замер, опустил оружие и криво улыбнулся, обследуя взглядом множество беспорядочных следов на песке.

– Дерьмо ваша конспирация, генерал, – сказал Бродвуд, выскочившему следом за ним Китченеру.

– Что такое?! – выдохнул сердар. – Что, черт вас дери, происходит?!

– Нас подслушивали. Не знаю как долго.

– А? Дьявол! Но как вы поняли?

– Услышал щелчок курка.

– Что-о?!

– Кто-то взводил курок в нескольких шагах от нас.

– Меня хотели убить?! – Китченер сжал кулаки.

– Без сомнения.

– Но ведь если это… он… значит… нет! В день накануне он должен был явиться ко мне, и…

Бродвуд посмотрел на Китченера с обнаженным презрением.

– Думаю, смерть главнокомандующего подействовала бы на боевой дух войска не в меньшей степени, чем расхаживающий по лагерю Ангел Смерти. Предзнаменования и сверхъестественность в таком случае менее значимы.

Лицо Китченера исказила гримаса ужаса.

– Б… Бродвуд…

– Не советую вам, сэр, впредь путешествовать по лагерю в ночное время, да еще без охраны. Пойдемте, я проведу вас к вашей палатке.

– Да-да, пойдемте.

Почти весь путь к центральной части лагеря Бродвуд и Китченер проделали в нервном задумчивом молчании, прислушиваясь к каждому шороху и поминутно оглядываясь.