– Объявилось кое-что новое… солдаты стали возвращаться из Судана и кое-кто уже… – Кросс тяжело вздохнул и только теперь поднял взгляд на Бродвуда. – Вы невиновны, мистер Бродвуд, – это было сказано одним духом, будто прозвучал выстрел. – Пока вы были здесь, Ангел Смерти вновь проявил активность. На этот раз в Америке, на Диком Западе.

Полковник Мартин был офицером твердого характера и огромных усов, Бродвуда он выслушал очень внимательно, уточнил детали, и тут же гарантировал не только откомандировать достаточное количество солдат для оцепления расположения кавалерийских офицеров, но и лично проконтролировать размещение постов. Было заметно, что за долгое бездеятельное лето полковник истосковался по настоящей работе и был только рад помочь Бродвуду. Гораздо сложнее оказалось выяснить, кто относил еду солдатам, стерегшим капитана Торна. У Бродвуда возникли причины подозревать, что главный повар, ведавший распределением пайка постовым, страдал синдромом Дауна, поскольку сначала он не мог понять, чего вообще от него хотят, затем недоумевал, зачем это нужно Бродвуду, после чего мучительно долго не мог вспомнить, кто же все-таки той ночью относил еду постовым. Наконец, осознав свою никчемность, либо просто утомившись от переизбытка мыслительной деятельности, повар позвал одного из своих помощников, предоставил Бродвуда ему и укатился прочь. Помощник был очень молодым, очень прыщавым и очень разговорчивым. Тем не менее, он без лишних вопросов, но с множеством лишних подробностей и комментариев рассказал, что еду солдатам, охранявшим Торна, относила одна из офицерских дочек:

– Тут по всему лагерю один Бог знает столько постов, всем пожрать разнести мы с ног собьемся. Поэтому нам помогает вся эта мелюзга, что тянется в сопровождении. Это сам лорд Китченер распорядился. И правильно, нечего им прохлаждаться, харчи зря переводить. Но им и в радость, точно говорю, с солдатней-то лясы поточить. А к палатке Торна жратву относила эта… как ее… Дэрби. Да, Дэрби, точно говорю. Рыжая такая, в веснушках, майора Хикмана младшая. А старшая-то о-го-го красотка, тоже рыжая, и вся такая… ну, знаете. А Дэрби, да, она вот только сейчас здесь была, ага-ага, точно говорю, потащила котелок на канонерские лодки. Знаете, где это?

Бродвуд знал. Капитан Эндрю Кларксон, командовавший канонерками, не далее как неделю назад настоял на том, чтобы они с Бродвудом совершили прогулку к его «красоткам» и осмотрели все их выдающиеся «прелести». Кларксон вполне справедливо гордился своими лодками и демонстрировал их каждому, кто проявлял к ним малейший интерес.

Избавившись от болтливого паренька, уже вознамерившегося доложить еще какие-то подробности о семействе майора Хикмана, в особенности выложить ряд сплетен о его старшей дочери, Бродвуд отправился к выдыхающему лазурь и серебро Нилу, ощетинившемуся мачтами и паровыми трубами. Чтобы выйти к причалу, где были пришвартованы канонерские лодки, полковнику необходимо было пересечь чуть не весь лагерь: сперва продвигаться по рядам белоснежных палаток британских дивизий, затем, обогнув возвышенность, на которой громоздилась огромная штабная палатка, некоторое время дрейфовать между сооруженными из одеял и парусины укрытиями египетских войск, и, в конце концов, уже у самого берега великой реки пройти под тентами многочисленных доков и мастерских.

Отправляясь в странствие по лагерю, Бродвуд накинул на плечи свой ярко-красный мундир, у правого его бедра покачивалась кобура с Веблеем, а в руках он вертел свою знаменитую трость с жутким набалдашником. Бродвуд не спешил, он был уверен, что Дэрби задержится пообщаться с кем-то из удалых моряков Кларксона – и не ошибся.

– Не уделите ли мне минутку своего бесценного внимания, милая леди? – проговорил Бродвуд, приблизившись к молодой, как и было описано, исключительно рыжей особе.

Девушка отвлеклась от разговора с обнаженными по пояс смешливыми матросами, и в рыжем вихре волос повернулась к Бродвуду. Ее яркий бордовый ротик открылся от изумления, глазки заморгали быстро-быстро, а щечки залились легким розоватым румянцем – на девушек, особенно таких юных, едва выпорхнувших из подросткового возраста Бродвуд всегда производил сногсшибательное впечатление.

– Да, – пролепетала она, едва дыша, – да, конечно.

Бродвуд учтиво поклонился, протянул руку, чтобы помочь Дэрби спуститься с лодки, и послал улыбку сочувствия мгновенно скисшим матросам, о чьем существовании рыжее чудо, как будто, уже и забыло.

– Мне с вами нужно обсудить одно очень важное дело, – проговорил Бродвуд, внося в голос такие ноты, что трепет Дэрби едва не перешел в стон. – Это не займет много времени, обещаю. Желаете прогуляться?

– Желаю, – дрожащим голосом проговорила Дэрби. – Нил сегодня такой прелестный, правда? – она хихикнула.

– Нил, правда, сегодня в отличной форме, – с улыбкой сказал Бродвуд. – Такой… свежий.

Ветер усиливался, заметно вспучивал тенты, беспокоил гладь великой реки, взъерошивал рыжие кудри Дэрби и темные вихры Бродвуда и в обозримой дали начинал коптить мелкую песчаную пыль.

– Меня зовут Роберт Бродвуд. А вас Дэрби, я знаю. Или может называть вас мисс Хикман?

– Нет-нет, что вы, – девушка несмело взглянула на Бродвуда, но тут же отвела взгляд, – просто Дэрби.

– Очаровательно. У вас очень милое имя. Дэрби, давайте сразу к делу, мне стало известно, что вы относили ужин постовым, стерегшим капитана Руперта Торна как раз накануне той злополучной ночи, когда он скончался. Я ведь не ошибаюсь?

– О, нет, ничуть не ошибаетесь, – Дэрби снова посмотрела на Бродвуда своими ясными коричнево-зелеными глазами, уже вольнее, почти с вызовом – но и теперь надолго смелости ей не хватило, и ее взгляд вновь был спрятан. – Это так ужасно. И страшно. Вы верите, что его забрал сам Ангел Смерти?

– Нет, не верю, – произнес Бродвуд. – А скажите, Дэрби, в тот вечер вы получили еду на кухне, отнесли ее постовым и передали им из рук в руки, так?

– Да, так.

– Вы относили ужин и капитану Торну?

– Нет, только постовым.

– Так. Хорошо. А никто кроме вас не прикасался к корзинке с едой?

Дэрби помотала головой, но ничего не ответила. А вроде бы сначала собиралась.

Бродвуд прищурился.

– Вам точно нечего рассказать?

– Ну… я… я не могу, – она нервно облизнула губы и принялась заламывать свои тонкие ручки. – Это… секрет. Я обещала.

– Дэрби, мне вы можете довериться, – проговорил Бродвуд вкрадчиво. – Обещаю, если это что-то личное…

– Да нет же, что вы! – Дэрби плотно сжала губы. – Ну… хорошо, я расскажу вам. Но обещайте…

– Что угодно, для такой прекрасной леди, как вы.

Девушка вновь залилась румянцем.

– Когда я несла корзинку, – заговорила она, – один офицер… не знаю… не видела его раньше… догнал меня и попросил вместе с едой передать солдатам маленький подарок. И капитану Торну тоже.

– Подарок? – Бродвуд вцепился в набалдашник трости с такой силой, что острые зубы стального черепа поранили его до крови. – Какой подарок?

– Бренди, – сказала девушка. – Две бутылки бренди. Маленькая красивая для капитана и большая для постовых. Он был такой любезный этот офицер, сказал, что это отличное бренди для его добрых друзей. Но он очень меня просил, чтобы я никому не говорила, – она смущенно потупилась,– чтоб это был наш маленький секрет.

Бродвуд не смог скрыть торжественной улыбки. Слова Дэрби одним махом срывали покров тайны с гибели капитана Торна, мало того, окончательно развенчивали мистику и сверхъестественность.

– Дэрби, вы можете подробно описать мне, как выглядел тот офицер?

– Я… – девушка залилась краской. – Могу. Конечно. Он был таким… таким стройным… да… и у него было очень красивое лицо… как у вас… но ростом он был ниже… м… кажется… и волосы темнее, даже… даже вообще черные-пречерные… я таких никогда не видела… и глаза большие. Темно-карие. Кажется.

– Может какие-то особые приметы?