Чем дальше в лес, тем чуднее чудеса… Вот уж точно. Чем дальше продолжалось наше путешествие, тем больше я поражалась и радовалась Ирбису. Или Саймону. Я уже не знала, как его величать. Он заботился обо мне, просто заботился: кормил, поил, покупал вкусности и даже на одной из ярмарок купил леденец на палочке. Обновил одежду, выполнял мои пожелания, все делал сам. Я же проверяла его на прочность, давила на больное, иногда словно бы приникала к нему, в испуге ли, замёрзшая ли или просто так, пряча хитрые искры в глазах. Он стоял на своём. Он был уверен в себе и в своих действиях, старательно оберегал меня, однако ни разу ни в его движениях, ни в словах, ни в жестах не были ни собственнического, ни грубого, ни намёка на романтику. Каждый раз, когда моя проверка оказывалась удачной, внутри все полыхало радостью, вспыхивало, и я ликовала. Смог. Вынес. Вытерпел.

Одним из последних выходок была ссора, ни о чём и просто так. Что случаются как обычно. Я хотела его довести до белого каления, чтобы в нем проявилась вся его сущность, вылезла из-под масок и барьеров, и я углядела её. Но ссора не задалась. Ирбис банально не включился в неё, я швыряла предметы в него и вопила как ненормальная, мешая собственные эмоции с актёрским мастерством, он поднимал вещи и ставил на место, улыбался мне и просил «не нервничать». То ли у меня было плохо с актёрским мастерством, то ли меня раскусили, но в общем вывести на чистую воду его не удалось. Впрочем, в глубине души мне этого не особенно хотелось. Мне хотелось видеть его именно таким, добрым и заботливым.

Правда не все так гладко было в нашей компании, мои ценности и убеждения тоже деформировались и проверялись жёсткой проверке. Как не было мне хорошо, что Ирбис делал все за меня, от покупок еды до регулирования маршрута, иногда это давало сбои. Мне хотелось самой править своей жизнью, и я нагло вступалась в перебранку за свои права. И каждый раз проигрывала спокойному покровительственному тону, сообщавшему мне: «Пока ты под моей защитой и опекой, ты слушаешься меня. Так будет проще обоим». Это сообщалось мне в разных формах, словах и интонациях, но всегда спокойно и с полной уверенностью в своей правоте. Сначала я радовалась, что все так здорово, и я могу жить, просто бездельничая, но порой это было неприятно и слушаться категорически не хотелось. Однако после каждого проигрыша внутрь приходило умиротворение и… восхищение.

Разум нервно вырывал остатки волос на своей голове и взывал ко мне, сообщая, что я совсем потеряла голову и погружаюсь в какое-то розовое безумство, и что Ирбис совсем разойдётся и будет командовать мною и вертеть как хочет. А я останусь в дураках. Однако то сердце, где крепло что-то чудесное, что пока я не хотела называть любовью и старательно обходила этот участок в мыслях, было радо, что Ирбис выдерживал мои нервы, психи и слезы. Вконец успокоившись, я пришла к выводу, что это приятно. Я могла расслабиться, могла выдохнуть. Могла быть собой… сколько бы я не рассказывала Ирбису, что я уважаю и ценю себя и что я давно смирилась, что я тёмная, порой и меня грызли сомнения и страхи на этот счёт. До этого мне нужно было выживать постоянно. Сейчас с меня сняли все эти функции, мне не было необходимости заботиться о своей безопасности, защищаться, выживать. Был тот, кто все это делал вообще без напряга. А я просто стояла с трудом удерживая челюсть в захлопнутом состоянии. Прикинув сколько усилий пришлось бы приложить мне, чтобы сделать тоже самое, что Ирбис сделал буквально парой слов.

Да. Я восхищалась им. Я благоговела. Я млела от его силы, уверенности и… ощущения защищённости радом с ним. Я могла пойти рядом с подозрительной компанией и больше не оглядываться, зная, что в случае чего рядом идёт тот, кто решит все мои проблемы. Это было так приятно. А все что требовалось от меня — это благодарность. Искренняя тёплая благодарность. Когда я поблагодарила его первый раз, я не могу до сих пор забыть эти глаза, словно я… словно я ему жизнь спасла. Он сразу отвернулся, собираясь с мыслями, но я уже поняла все.

И вот… послушание, благодарность, искренность. Три моих платы за рай, не так уж много, учитывая, что мне было хорошо в нем. Однако… я боялась. Боялась, что если сквозь мои барьеры прорвётся хоть капля моих чувств, если я ему скажу, что готова дать ему второй шанс, что если я доверюсь ему, то он станет таким же как и прежде, и все вернётся на круги своя.

Этого я бы определённо не пережила бы.

— Угадай, что у меня для тебя есть, — голос Ирбиса вырвал меня из-за задумчивости, я отошла от окна, приветствуя его тёплой улыбкой. Он молчал, сдерживая улыбку и видимо пытаясь намекнуть, что догадаться должна я сама.

— Я даже представить не могу… — Я задумалась, изображаю мыслительную деятельность всем своим видом. — Букет аллей?

— Нет.

— Петушок медовый? — Я сама смутилась от такого желания, и даже рассмеялась, но дождавшись отрицательного поворота головы Ирбиса, продолжила. — Пряник? Марципан?

— Ты что голодная? — Подозрительный взгляд в мою сторону.

Я снова рассмеялась.

— Я не знаю! Признавайся.

— Хорошо. — Он вытащил из-за спины руки, которые все это время держал там и протянул мне бумагу. Я удивлённо покосилась на него и прочитала. Там было имя: Леонард Прац, ниже адрес, кажется.

— И что это?

— Это человек из гильдии Артефакторов. — Я затаила дыхание и с нарастающим напряжением вслушивалась в каждое слово. — Мы встретимся с ним на следующей седмице, и он утроит тебя в гильдию и поможет устроить встречу с Эвианом Д'армэ (1). Тебе что-то говорит это имя?

Я судорожно вдохнула воздух, в голове все смешалось, я кивнула.

— Подожди… но он же глава Военной гильдии.

— Год назад Гильдию Артефакторов поглотила военная.

— Зачем? Да какая разница… — я подбежала к Ирбису и повисла на нем. До сих пор такого я не позволяла себе, но сейчас это было что-то сверх. — Как же я тебе благодарна… это просто чудо…

Я прошептала это куда-то в шею ему, вися на нем словно дивный фрукт, он сжимал меня в объятиях. Я так мечтала об этом, что я смогу поступить в академию, но чтобы так быстро и так сразу.

Я спрыгнула, голова стала работать:

— Но как же оплата? У нас сейчас нет столько денег…

— Не переживай об этом. Я буду работать и платить по частям.

Воздух словно высосали из лёгких, на глаза навернулись слезы, Ирбис стоял ко мне боком, раскладывая что-то на столе нашего маленького убогого номера на втором этаже таверны «Золотая русалка». Он был спокоен и уверен, что все получится, но… Ирбис заметил, что я плачу, только через пару минут после моего всхлипа и судорожного вздоха… он подошёл ко мне и взял мои руки в свои.

— В чем дело?..

— Ты так много делаешь для меня… как мне… отблагодарить тебя…

— Глупая, — сверкнув синими глазами, он погладил меня по волосам, другой рукой утирая слезы, улыбнулся тёплой солнечной улыбкой. Он улыбался часто сейчас. — Просто будь счастлива, и дай мне быть рядом с тобой в этот момент.

Я снова шмыгнула. Какой не логичный ответ… а кто же сделает его счастливым?

— Нам все-таки надо к Кармайлу.

— Зачем?

— Там у меня целый склад с артефактами, туда можно забраться и все продать, хватит и на дом нам, и на обучение, и на жизнь первое время.

Он замер, глядя в окно.

— Ты думаешь я не справлюсь?

— Я знаю, что ты справишься, — твёрдо ответила ему я, — но разве нам это не помешает?

Ирбис скрыл улыбку, выпуская мои руки и возвращаясь в прерванному делу.

— Если ты говоришь про тот склад, что был рядом с твоей спальней, то там ничего не осталось, все продали или унесли на склад в Логове.

— Есть ещё один… он в подвале дома, на чёрный день. Там гораздо меньше артефактов, но хоть что-то.

— Хорошо. Утром настроим портал и попробуем туда сходить.

Весь вечер я думала об этом, и не только об этом. О разном. О моем будущем, о его. Если он будет замарывать на жизнь и на учёбу, то, наверное, мы будем жить вместе? Жить вместе просто так — это довольно странно. У меня и у него должен быть какой-то статус. В каком качестве мы будем жить вместе? Как сейчас?… странные попутчики, относящиеся друг другу с теплотой и заботой, но ни намёком не выдающие чувства?