Мама Решетова не спала всю ночь. Она уже обзвонила всех друзей и знакомых, все больницы и даже морги, но её старшего сына нигде не было. Рассвет она встретила, лёжа в постели, с открытым глазами. Рядом раздавался нервный храп мужа. Она не знала, что ещё можно сделать, чтобы найти Костю, и это её тяготило больше всего. Наконец, она встала и, шаркая тапочками, пошла на кухню. По дороге она заглянула в спальню детей. На кровати сопел Васька. Она грустно посмотрела на пустой диван Кости и тихонько закрыла дверь. На кухне она зажгла газ и поставила чайник на огонь. За окном в небе розовели облака, двор был покрыт яркой весенней зеленью, утро было чудесным, но в доме как будто царил мрак.

Маме Кости показалось, что в дверь постучали. Кто бы это мог быть в такую рань? Она подумала, что это может быть старушка-соседка, она страдает бессонницей; может быть, у неё кончились спички, и она пришла попросить взаймы, а в звонок не позвонила, чтобы всех не разбудить. Она подошла к двери и посмотрела в глазок – никого не было. Мама Кости почему-то расстроилась. То ли она надеялась поболтать с соседкой и отвлечься от тяжёлых мыслей, то ли думала, что кто-то принёс вести про сына. Не успела она дойти до кухни, как снова услышала стук. Она вернулась к двери и снова заглянула в глазок. Но у дверей никого не было. Она проверила, закрыта ли цепочка на двери, повернула замок и приоткрыла дверь. В узкую щель она видела весь коридор, но там было пусто. Она открыла дверь пошире и вскрикнула.

Оправившись от внезапного удара, Олег Иванович поднялся с пола и стал отряхивать ладонями брюки. Тут он заметил, что у его ног лежит довольно увесистый том в чёрном кожаном переплёте с узором из потёртой позолоты. Олег поднял его и сдул пыль с обложки. Под пылью, улетевшей оранжевыми облачками, открылся заголовок – "CONTRA DOMINUS".

– Контра… дОминус, – прочитал Олег Иванович, – или домИнус?

Он расстегнул кожаный ремешок, запиравший книгу. Здесь были изображения гравюр – по виду очень старинных. На одной гравюре человек смотрел на реторту, в которой сидел маленький человечек. На другой были изображены созвездия, обрисованные в соответствии с их названиями. Созвездие Стрельца было представлено кентавром с луком. Орёл – орлом, Скорпион – скорпионом, хотя сходство было весьма отдалённое. Но особенно Олегу Ивановичу понравилось созвездие Змееносец. Он был нарисован в виде античного бородача в красной тоге, который держал в руках ядовитую змею. Из одной руки торчало созвездие Хвост Змеи, а из другой – Голова Змеи.

Потом шли пожелтевшие листы, где на каждой странице было по два столбика текста, набранного готическим шрифтом; это Олегу Ивановичу тоже очень понравилось, так как (по его мнению) добавляло книге редкости и старинности. Он закрыл книгу, застегнул на ней ремешок и поздравил себя с удачным выбором: "Вот это "Контра" – так "Контра"! Башкатов будет в восторге!"

Решетовы – папа и Васька – проснулись от непрекращающегося свиста закипевшего на плите чайника. Оба надеялись, что сейчас этот звук прекратится, поэтому вставать не торопились. Наконец, они почувствовали, что что-то тут не так, вылезли из постелей и столкнулись в коридоре.

– Доброе утро, Васёк, – поздоровался отец, думая, что потерпи он ещё немного, и не надо было бы подниматься, Вася выключил бы плиту.

– Привет, пап, – ответил сын, терзаемый теми же мыслями.

Но тут они увидели то, что моментально прогнало все остатки сна.

На полу у входной двери лежала мама. Лицо было белым, и было не понятно, дышит она или нет. Папа охнул, приподнял её и принялся тормошить. А Васька оторопел и не знал, что предпринять. Через минуту мама открыла глаза и что-то прошептала. Папа не расслышал и поднёс ухо к самому её рту, Васька тоже подобрался поближе. Мама снова зашевелила губами. "Выключите чайник…"– прошептала она. "Вась, выключи чайник!" – передал папа. Васька побежал на кухню и выключил конфорку, на которой надрывался охрипший чайник, и сразу же прибежал назад. "Люда, что случилось?" – спросил с дрожью в голосе перенервничавший папа. "Там", – мама указала рукой на дверь. Только тут отец и сын заметили, что входная дверь была открыта и держалась только на цепочке. Вася снял цепочку и открыл дверь настежь. И все увидели, что на коврике перед дверью стоит ботинок, а из ботинка торчит нога, одетая в чёрный носок. Чуть выше этого носка нога кончалась…

Папа снова охнул, потому что мама опять потеряла сознание.

– Это был ботинок его старшего брата, – закончил рассказ Андрей.

Наступила торжественная тишина, Миша переваривал жуткую историю, а Андрей и Сергей наслаждались произведённым эффектом.

– А нога… то, что было в ботинке, было от ноги васькиного брата? – спросил Миша.

– А от чей же ещё?

– Может это была нога того, кто надел его ботинок, или нога вообще была ненастоящей, – предположил Миша. Андрей и Сергей захихикали:

– Нет, нога была настоящей. Её положили в ящик со льдом и увезли на экспертизу.

– А что потом?

– Потом они скажут, чья это была нога. Но Васька Решетов сказал, что узнал эту ногу – это нога Кости – его брата.

– Как же он её узнал.

– По бородавке!

Миша замолчал, больше предположений и возражений у него не было. Они как раз проходили мимо дома, где жили Решетовы. Не сговариваясь, ребята остановились и, задрав головы, посмотрели на окна седьмого этажа, где жили братья. И тут Мишу осенила идея:

– А давайте поднимемся и посмотрим!

Андрей и Сергей переглянулись, им эта идея показалась жутковатой.

– Там всё равно уже ничего нет, – пробурчал Сергей, – ногу же увезли.

– А ботинок?

– Ботинок, сняли и положили в специальный пакет. И тоже отправили на экспертизу. – ответил Андрей.

– А кто же снял? – удивился Миша, представив себе эту малоприятную процедуру.

– Не знаю, – продолжил Андрей. – Чего тут стоять, пойдём уже. – и было двинулся дальше, но Миша дёрнул его за рукав.

– Подожди. Ну, давайте сходим.

– Давай, сходи, – ехидно предложил Сергей.

– Давай-давай, – поддержал его заулыбавшийся Андрей, – расскажешь, что видел. А мы ,если что, на помощь позовём.

Почему Мише могла понадобиться помощь, Андрей не уточнил.

– Ладно, – согласился Миша, – только вы меня обязательно дождитесь.

Друзья закивали.

Миша вошёл в подъезд. После солнечной улицы в подъезде была такая темень, что он едва не споткнулся о ступеньки лестницы. Лифт был, но он, как назло, не работал. Миша пошёл наверх пешком.

На лестнице, через этаж между пролётами, были окна. На пятом этаже Миша выглянул вниз и увидел ожидавших его друзей. Он дошёл до шестого этажа. От цели его отделяло всего два пролёта. И тут лёгкий холодок пробежал по его спине. «А работал ли той ночью лифт? – подумал Миша (или ботинок с ногой, как и он, поднимался к двери пешком?). – Если и работал, то вряд ли он поехал на лифте». Миша не мог представить, как ботинок сам вызывает лифт, заходит в него и нажимает кнопку с цифрой семь. Тут сзади послышался какой-то шорох. Как по команде, стаи мурашек побежали по мишиной спине – снизу до самой макушки, и он с ужасом посмотрел вниз. Больше всего он боялся увидеть второй ботинок из пары, который отстал от своего брата где-то по дороге, а теперь догоняет его, бодро прыгая по ступенькам с торчащей из него ногой. Но внизу никого и не было. Миша чувствовал себя пойманным в ловушку – ему казалось, что наверху его кто-то поджидает, но когда он смотрел назад, то думал, что этот кто-то мог подбираться и снизу. Он нажал кнопку вызова лифта, лифт молчал. Миша представил, что он может проторчать здесь до темноты, и это ему очень не понравилось.