— Странник, — мягкость голоса обволакивает. Девочка в коротком белом платье идёт по стволу ко мне. Её глаза полны звёзд.

— Что ты такое? — спрашиваю, пугаясь своего вопроса. Свежее… Забытое чувство страха пронзает от груди к животу.

— Ты опять не готов принять ответ, — она смеётся. — Уходи, странник, этот сон не для тебя. Ты замёрзнешь.

Падает снег. Лес ноябрьский и пустой, на нагие кроны нанизано небо. Я смотрю девочке в глаза.

Ей так много лет.

Её тут нет.

И меня нет здесь тоже.

Сон меркнет в плавно танцующем снегопаде.

За моим окном разгорается заря сентября.

***

— Иногда путь — это остановка между двумя ударами сердца, — замечает Осень. Мы сидим на скамейке в саду, вокруг нас почти оранжевый сумрак сентябрьского вечера. Кроны молчат, ветра нет. В руках Осени — чашка с чаем.

До меня доносится слабый аромат бергамота.

— Путь — и вдруг остановка? — повторяя, стремлюсь понять, но всё равно не могу, точно нахожусь во сне.

— Путь — остановка, реальность — сон. Сон — реальность, — Осень поднимается и ставит чашку на скамейку. — Ты хочешь перестать бежать.

— Может быть, — отвечаю, потому что ответ нужен, но я его не знаю.

— Когда-то ты вспомнишь, — она исчезает, опять оставляя меня в одиночестве.

Или это я оставляю её в одиночестве?

Когда я вхожу в дом и прохожу мимо висящего в прихожей зеркала, то замечаю, что в волосах моих больше не выделяется белая прядь. Я замираю напротив тёмного стекла, но отражение хранит молчание, и я понятия не имею, что случилось и когда.

А главное, каким я должен быть — с белой прядью или же…

Без неё.

Становится совсем темно. Сентябрьская ночь пеленает город, а я подношу к губам пустую чашку, что всё ещё пахнет бергамотом. И пусть я не выпиваю ни глотка, но касаюсь губами ровно там, где фарфора касалась Осень.

Наш невинный поцелуй исчезает во мраке.

========== 242. Бесконечное море ==========

Солнечный свет золотил поверхность чистого листа. Я отставил в сторону чашку с чаем, сказка внутри меня крепла, слова уже собрались на кончиках пальцев, но чего-то, будто бы только одного момента, не хватало. В чашке отражалось окно, паутина ветвей, и я засмотрелся на это, потому что мне всегда нравилась игра отражений. В какой миг я оказался словно бы внутри?

Вывести из нового мира могла только история, и я наконец-то почувствовал, как она выплёскивается на бумагу. Вот только где был я сам? Растворился в солнечном свете.

***

Город вырос на побережье, сильный и прекрасный. В нём жили люди весёлого нрава, свободные и улыбчивые. В большом порту всегда было множество кораблей, и жизнь здесь была лёгкой и славной.

У Ной была коляска и пара славных лошадок, она день-деньской болталась в порту, предлагая вновь прибывшим домчать куда угодно. Такая жизнь нравилась Ной, она не желала ничего иного.

Как-то раз Ной наблюдала, как в порт входит парусник. Сразу видно было, что прибыл он издалека — таких красивых и грациозных кораблей она давно не видела. Паруса его казались серебристыми, и на них красовалось изображение раковины. «Морская легенда» — так он назывался, и Ной, очарованная, даже не сразу заметила, что он пришвартовался, и теперь по сходням спускались пассажиры.

Оторвавшись от созерцания, Ной быстро подкатила поближе, надеясь прокатить хоть кого-нибудь, как вдруг на палубе показался капитан. Никогда ещё Ной не очаровывалась с первого взгляда. Благородный облик, красота и стать… Она только закусила губу, чтобы не вздохнуть от разочарования. Разве такой юноша посмотрит в сторону извозчицы?

Но стоило Ной щёлкнуть хлыстом, как капитан перегнулся через борт и окликнул её:

— Эй, мне как раз нужен возница.

Ной улыбнулась своей удаче, и вскоре капитан устроился позади неё. Лошадки бодро понеслись по городским улочкам.

За день они исколесили добрую половину города — у капитана оказалось немало знакомых, он должен был успеть утрясти немало дел. Наконец Ной привезла его к кораблю, солнце уже село, даже полоска заката померкла, заливаясь ночной синевой.

— Завтра мы уходим в море, — сказал капитан, вручая Ной увесистый кошелёк. — Не хочешь ли ты отправиться со мной?

Ной изумлённо уставилась на него. Сердце билось неровно, и она уже точно знала, что влюбилась, как это бывает лишь в сказках — бесповоротно и навсегда.

— Но… — не смогла она придумать причины отказа.

— Решай же, — поторопил капитан, и Ной согласилась.

Уже утром она продала коляску, а затем поднялась на борт «Морской легенды», отныне — как часть экипажа.

Поначалу море было благосклонно к кораблю, но уже на третий день разыгрался чудовищный шторм, будто возникший из ниоткуда. Ной не знала такой непогоды, да и её капитан удивлялся ей. «Морская легенда» была крепким судном, пусть и потрепало ветром паруса, но спустя сутки корабль оставался на плаву, а шторм выдохся. И только одно настораживало — ни штурман, ни капитан не могли определить, куда теперь забросило их, что за океан разливался за бортом.

После шторма пришёл штиль, паруса висели, не в силах поймать ветра, и Ной стояла на палубе рядом с капитаном, тщетно вглядываясь в сияющую в солнечном свете морскую даль.

Едва солнце начало клониться к закату, из морской пучины вынырнула русалка. Склонив голову к плечу, взглянула она на капитана и расхохоталась:

— Ты пришёл в мои воды, что тебе тут надо? Думаешь, сможешь похитить мои сокровища?

— Мне они не нужны, — удивился капитан. — Я жду попутного ветра и не собираюсь беспокоить тебя.

— Все ветра здесь подвластны лишь мне, — хохотала русалка. — Я не отпущу корабль без жертвы. Отдай мне девушку, что стоит рядом с тобой.

Ной испуганно взглянула на капитана, которого уже успела полюбить всем сердцем, но он только перехватил её ладонь.

— Не дождёшься, — выкрикнул он русалке в лицо.

— Вот как, — та хлопнула в ладоши. — Тогда быть тебе проклятым.

В один миг всё изменилось. Ной рухнула в воду, исчез корабль, а вместо прекрасного капитана вспенил морские волны огромный и жуткий змей.

Но любовь Ной оказалась сильна, и она обняла возлюбленного, пусть даже тот почти лишился разума. Русалка-морская колдунья скрылась в темноте и глубине, и остались Ной и её змей вдвоём.

***

Удивительное то было море. Вода прозрачная, дно просматривалось, где песок перемежался с коралловыми рифами. Стаи рыб, разноцветные водоросли и разноцветные медузы сновали туда-сюда. Ной удивлялась, как раньше не заметила всю эту красоту. Змей нёс её по волнам, и в какой-то миг она даже решила, что и такому рада, пусть счастье её было странным.

Едва Ной стала привыкать к тому, что они обрели, как вдали показался корабль. И сердце Ной забилось быстрее в надежде на чудо. Если есть на корабле славные воины, вдруг они смогут сокрушить ведьму и освободить от проклятья капитана-змея?

Поначалу команда корабля встретила их враждебно, но Ной умела говорить красиво и стройно, так что вскоре её подняли на борт. Пока она рассказывала историю, солнце скрылось за туманной дымкой. Не прошло и получаса, как корабль окружила туманная завеса, сквозь которую не проникали солнечные лучи.

— Наверняка это ведьма, — Ной подбежала к борту. Змей смотрел на неё печальным взором — ведьма качалась на волнах рядом с ним.

— Я жду от вас жертвы, — сказала ведьма. — Едва получу — отпущу и корабль, и всех, кто есть на нём.

Взвился рядом с ней морской змей, и Ной поняла, что его поразило безумие.

— Сними с него проклятье! — взмолилась она.

Ведьма засмеялась, и хохот её казался громом.

— А ты его действительно любишь. Почему же не пойдёшь за него ко мне, деточка?

Ной вскинула голову. Сердце её разливалось от боли. Никто на этом корабле не мог ей помочь, но она сумела бы помочь им всем.

— Отпусти их, — прошептала она, зная, что ведьма услышит. — Я стану жертвой.

И кинулась в море, никто не сумел удержать её.