Я собрался в единую точку, вновь обрёл тело на вершине холма. Вокруг колыхалась августовская ночь, облака рассеялись, и обычный ливень сменился звёздным. Но теперь я ощущал, что зов, который привёл меня сюда, исходил от вполне конкретного существа. Обернувшись, я встретился с ним взглядом.
***
Мы молчали, вглядываясь друг в друга. Слова в этот момент были нам не нужны, диалог взглядов казался проще и понятнее, слова же только закружили бы и запутали, заставили сомневаться в истинном смысле.
Мы шагнули друг к другу навстречу, одновременно протягивая руки, и вскоре обнялись, сплетая пальцы.
Мы были зеркальными отражениями друг друга.
— Маг, — наконец обозначил я.
— Шаман, — прошептал он.
— Что случилось? — я чувствовал в нём биение чуждой энергии, точно болезнь развернула лепестки в его груди. Мне отчаянно хотелось защитить его, но кто из нас на самом деле был сильнее и кто кого защищал?
— Я ранен, — признал он.
Вместо того чтобы отступить и осмотреть его, я обнял крепче, впуская тем самым его в себя. Мы потекли под кожей друг друга, слились, задышали в едином ритме, наши сердца соприкоснулись.
Я увидел источник страдания, хоть физически он не существовал.
— Кто это сделал? — всколыхнулся внутри меня вопрос.
— Тьма, — усмехнулся Маг, хотя этот ответ ничего не прояснял.
Мог ли я помочь?
Кто, кроме меня, сумел бы помочь?
Я рванулся из него, но продолжал обнимать. Разъединившись, мы снова смотрели друг другу в глаза.
— Как с этим справиться? — спросил он, и я почувствовал, как он слабеет. — Как?
— В прошлый раз мне помог отец, — задумался я. — Но как его дозваться сейчас? Пожалуй, я попробую сам.
Уложив его на всё ещё влажную от дождя траву, я рванул рубашку на его груди, обнажая бледную кожу. После в ладони моей сверкнул шаманский клинок.
— Будет больно, — произнесли мы вместе.
***
Это была не кровь. Из раны тёк мрак, и я собирал его в ладонь, надеясь, что скоро он выйдет весь. Маг закашлялся, убрал с лица влажную от пота прядь волос. Больно было нам обоим, но, разделив, мы оба могли с этим справиться.
— Скоро уже? — обозначил он одними губами.
— Не слишком, — я в очередной раз отбросил набежавшую в ладонь темноту в траву. — Если бы я мог это выпить.
— Даже думать о том не смей, — фыркнул он, побледнев ещё сильнее. — Кажется, её становится меньше.
Теперь среди чёрного проскальзывал алый. Я заволновался, ещё не вполне представляя, как залечить такую рану.
— Дай мне… Дай мне своей силы, я справлюсь, — хрипло выдохнул Маг, прочитав моё замешательство.
Я вспомнил лишь один способ поделиться с ним. Вытерев клинок о влажную траву, я резанул ладонь и поднёс к его губам. Он впился зубами, жадно сделал глоток, а затем магия полилась с его пальцев, закрывая широкий разрез. Скоро кровотечение прекратилось, да и на моей ладони остался только привычный шрам.
Едва всё закончилось, я откинулся на траву и всмотрелся в ничуть не посветлевший небосвод.
— Вот теперь спрашивай, — решил он.
— Как тебя угораздило?
— О… — он лёг рядом. Мы нашли пальцы друг друга и сплели их.
— Только представь, в моём мире осень пришла слишком рано…
Убаюкивающий голос мягко стелился над замершими во мраке холмами. Над нами развернулся небесный шатёр, и я слушал не слыша, растворялся, теряя себя. Или мы оба терялись, разлетаясь осколками звёзд в этой тьме.
***
В моём мире осень пришла слишком рано. Я бродил по лесам, спускался в долины с гор, окунал ладони в речные струи и всюду встречал её. Она отбросила лето, обняла меня за плечи и шептала, бесконечно шептала что-то на ухо.
Осень всегда была нашим другом.
Ждал ли я предательства?
На рассвете, когда солнце ещё никак не могло выскользнуть из-под пухового покрывала облаков, я стоял на скалистом выступе и смотрел, как туман пронизывают первые лучи.
Осень подошла ко мне вплотную и вонзила чёрный клинок в живот.
Я смотрел в её глаза, видел, что на самом деле это ничуть не осень, но… Уже было поздно хвастаться откровениями. Здесь и сейчас меня заполняла тьма, стекавшая с лезвия.
Мир пошатнулся, и внезапно я оказался здесь. Таял закат.
***
— Я не ждал, что ты услышишь и придёшь, — закончил он рассказ.
— Отчего?
— Она словно вырвала из меня веру.
— Была ли это осень?
— Сейчас я не уверен, — он закрыл глаза. — Мне пора возвращаться.
— Но…
— Теперь ничто не угрожает.
Он выскользнул у меня из рук, исчез, будто впитался в землю. Я сел, потирая лицо руками. Ночь выцветала, на глазах возвращая небу мягкую синеву. Поднявшись, я растёр разом похолодевшие ладони и двинулся по тропе, ведущей с вершины на вершину, намереваясь встретить солнце.
Меня не покидало ощущение, что всё не так-то просто, история не закончилась. Но Маг уже сбежал от меня и вряд ли ждал в гости так скоро.
Оставалось только выжидать, тлеть вместе с августом.
Пряно пахло травами.
========== 226. Половина истории ==========
Город запеленало дождём, казалось, что дом превратился в поскрипывающий парусник, движимый сквозь ливень по волнам, мерно покачивающийся и почти затерявшийся во мгле. Я не спешил развеивать эту иллюзию, наслаждаясь тем, как сказка сплеталась с реальностью. Стоило прикрыть глаза, и слышались плеск волн, поскрипывание канатов, ощущалось плавное движение. Расположившись в кабинете, я грезил наяву, позабыв о бумаге и строчках.
Ещё вчера дорога вела меня, звала и настаивала, сегодня же словно задремала внутри, и неожиданный покой меня удивлял. Нежный шелест дождя убаюкивал, и я почти заснул, когда почувствовал, что атмосфера вокруг изменилась.
Я открыл глаза ровно в тот момент, когда раздался голос:
— А у меня есть для тебя ещё одна история.
— С удовольствием послушаю, — улыбнулся я, оглядываясь и встречаясь глазами с Королевой жезлов.
— Не сомневаюсь, — она пересекла кабинет и присела на подлокотник кресла, слишком стройная и будто не отбрасывающая тени. — Итак…
***
Городок тонул в сумерках, казался едва ли не миражом, призрачно-таинственным, нарисованным акварельными красками на полотне ночи. Среди улочек было легко потеряться или даже смешаться с ними и превратиться лишь в ещё одну частицу ночи. В пятнах фонарного света не мелькали тени прохожих, и тишина ощущалась настолько объёмной, что из неё можно было выплети ловец снов. Именно в такие часы в центральном парке, между лопотавших фонтанов пробуждалось истинное волшебство.
Каждый житель города твёрдо знал, что стоит пройти от ворот вглубь, миновать выложенную плиткой дорожку и свернуть по усыпанной гравием к высоким туям, замершим вокруг круглого, точно блюдце, пруда, как появится некто, предлагающий исполнить одно желание.
Мало кто решался всерьёз воспользоваться этой возможностью. Подтвердить, что расплачиваться за высказанную мечту не придётся, никто не спешил. Поверье передавалось из уст в уста, но в сумерках ни один человек не пробегал под фонарями на воротах, не ускорял шага, стремясь сменить плиты гравием.
В ту ночь, о которой идёт речь, город казался даже пустынней, чем обычно. Сон обнял его много раньше, погасли окна, и свет фонарей устало разливался оранжеватыми лужицами, только и ждущими, когда в них увязнет чья-нибудь тень.
В самый тёмный и сонный час, когда небо над городом прояснилось и принялось наблюдать за тихими улочками тысячами глаз, с балкона второго этажа одного из зданий спрыгнула девушка. Она казалась слишком хрупкой, точно была нарисована тушью. Её тень заметалась от пятна света к пятну, расчерчивая их и вновь исчезая.
Девушка явно шла в парк.
Жители мирно спали, но сам город следил за ней с ненавязчивым вниманием, смотрели с интересом и звёзды, как девушка пробегает между распахнутых створок и, не задерживаясь, проносится к застывшим во мраке туям. Там не было ни одного фонаря.
Пруд казался недвижимым зеркалом, отражавшим звёздный полог небес. Девушка опустилась на одно колено у воды и всмотрелась, будто ожидая, что именно водяная гладь дрогнет и ответит ей.
