— А могут не быть. Совсем не быть, — она засмеялась и схватила меня за руку.
Мир не обрёл конкретности, напротив, стал ещё более аморфным, мы скользнули, пронеслись сквозь него падающими звёздами, и внезапно оказались у громадной прялки. Веретено прыгало само по себе, и его виток за витком обнимала сияющая нить. Чудовищные механизмы, двигались, издавая тот самый звук, что преследовал меня с самого начала. Среди колёс и шестерёнок проглядывали очертания и часового механизма тоже, словно одно становилось другим, а потом всё вместе превращалось во что-то третье.
Непрерывное движение завораживало.
И кажется, я узнал ту, что застыла рядом со мной, улыбаясь.
— Это не обычный поток времени, не нить судьбы, — сказал я, попытавшись схватить кончик той нити, что недавно казалась змеёй.
— Так и есть, — снова змея оплела её запястья. — Поток времени не сплести в одиночку, кто бы за то ни брался.
— Ты…
— Тс-с-с, — прошипели они со змеёй вместе. — Я не спрашиваю твоего имени, ты не называешь моё, уговор?
— Уговор, — согласился я тут же.
Сейчас только я сумел рассмотреть, что её большие глаза, схожие с прозрачными кристаллами, словно хранили за тонкой оболочкой темноту, что всё время двигалась и клубилась.
Был ещё один вопрос, на который мне требовался ответ.
— Зачем я здесь? — озвучил я.
Змея перекатилась по её плечам и уставилась мне в лицо, изредка пробуя на вкус воздух. Раздвоенный язык мелькал так быстро, едва заметишь.
— А зачем ты здесь? Разве тут ничто не подсказывает? — её ладонь легла мне на грудь, пальцы казались полупрозрачными. Всё вокруг было наполовину призрачным, не выступившим в явь, распадающимся или… ещё не сотворённым для времени.
Я молчал, и тишина лилась снаружи и давила изнутри, монотонные звуки работающей прялки ничуть не мешали утонуть в тиши.
— Похоже, ты пришёл слишком рано, — засмеялась она. — Я подарю тебе нить, пусть она выведет тебя прочь… И останется с тобой. Нить злого рока, которую я не впряду в твою судьбу.
Она дёрнула змею за хвост, и та опять стала ниткой. Смотав быстро клубок, она протянула его мне.
— Держи.
Едва я хотел поймать его в ладони, как клубок понёсся сквозь мрак, разматываясь на ходу. Я поймал только самый кончик нитки.
— Следуй за ним, пока твой компас не вспомнит себя, — прозвучало последнее напутствие.
Прялка словно отступила назад, хотя звук ничуть не стал тише. Впрочем, прежде он не стал и громче. Он пронизывал всё пространство здесь, оставаясь одинаковым повсюду. Не размышляя больше об этих причудах, я побежал за клубком — сияющее голубым пятнышко сильно опережало меня.
Я смытывал нить на пальцы, но, конечно, клубок и не думал кончаться. Он вёл меня сквозь и прочь. И это были единственные направления, которые тут удавалось угадать. Когда же в моих руках оказался клубок, ничуть не уступающий по размерам тому, что прыгал впереди, тьма развиднелась, точно где-то за деревьями забрезжил рассвет.
А немногим позже я и правда оказался в лесу, очень знакомом лесу.
Я оказался на холмах, а клубок в моих руках… Был единственным, нить не разматывалась, компас в груди почти ощутимо гудел.
Только я решил сунуть клубок в карман, как он обернулся змеёй и крепко сжал моё запястье, и… внезапно змея превратилась в серебряный браслет. Мой рок, который та, что имеет право, не вплела в мою судьбу.
Лучшего дара никто не мог и пожелать.
Но мне хотелось снова проникнуть в реальность, где звучал неумолчно звук чудовищной прялки.
========== 149. Сказки ==========
Иногда встречались целые миры, которые сплошь состояли из сбывшихся сказок, прилетевших из других реальностей. Но обманываться этим не стоило, ведь не всегда сказки оказывались добрыми. Когда я ступил на каменистое плато, красноватая и сухая почва которого в лучах заката казалась ещё более безжизненной, у меня не осталось сомнений, что местные сказки были совсем не дружелюбными. Однако под ногами пружинила тропа, и следовало идти, а не стоять на месте. Выбраться из реальности раньше, чем отыщется дверь, всё равно невозможно.
Довольно скоро плато начало спускаться — террасами, живописными скалами, обрывами и уступами, и я даже залюбовался пейзажем. Всё-таки красота таилась и среди камней, и в усталом сиянии клонящегося к западу ало-оранжевого солнца.
Немногим ниже виднелась рощица, наверняка окаймляющая не то ручей, не то речушку. Под кронами воды я рассмотреть не мог, но в воздухе мерещился запах текучей влаги. Туда я и направился, не столько рассчитывая отыскать выход, сколько надеясь увидеть что-то интересное.
Немногим раньше, когда я переступал порог этого мира, кое-кто пообещал мне сказку, вот её-то я и искал.
***
Под кронами деревьев, которых я не знал и оказавшихся гораздо больше, старше и выше, чем я мог предположить, когда смотрел с высоты, сгустились сумерки, точно свет отказывался заглядывать сюда. Над водами ручья — уж слишком узким был поток для реки — мерцали светлячки блуждающих огоньков. Они то взмывали вверх, то внезапно падали к самой воде, то опять кружились, гоняясь друг за другом. Я шёл осторожно и тихо, но меня всё же заметили — не эти пламенеющие создания, если они вообще были живыми, а не каким-то проявлением стихий, но некто, плеснувшийся в воде, как большая рыба.
Я приблизился к берегу, с любопытством вглядываюсь в тёмный ручей, но огни, порхающие вокруг, ничуть не помогали рассмотреть хоть что-нибудь. Блики, разбегающиеся по медленно текущей, словно маслянистой воде, даже стали помехой.
Впрочем, я выбрал местечко между выпирающих из земли огромных корней одного из деревьев, и затаился там, ожидая, что тот, кого я вспугнул, полюбопытствует, не покинул ли я эти места.
Ждать пришлось не слишком долго, поверхность воды рассекло сильное тело, и я про себя назвал это существо русалкой, хотя оно мало походило на устоявшийся в некоторых легендах образ. Хвост, конечно же, был, но туловище тоже больше напоминало рыбье, а длинные крючковатые пальцы, сплетённые перепонками, увенчивались острыми когтями. Приплюснутая голова с выступающими вперёд челюстями и крупными белёсыми плошками глаз мало кому показалась бы симпатичной. А уж острые зубы уверили меня — это существо отнюдь не от испуга скрылось под водой, скорее, оно намеревалось поохотиться.
Теперь мы — двое охотников — чуяли друг друга и изучали, вот только я искал сказки, а оно — жертву, и в схватке я неминуемо бы проиграл.
Мне пришлось отступить. Осторожно, стараясь не привлекать лишнего внимания, я перешагнул корень и устремился вдоль ручья, но на почтительном расстоянии. Хотя кто же знал точно, как именно охотились здешние русалки?
Чуть поодаль ручей разливался в большое тёмное озеро, деревья на его берегу становились выше, а кроны их гуще. Я не знал, закатилось ли солнце, тут в любом случае уже была почти что ночь. Никакого света, разве что блуждающие огни, никакого тепла.
Обогнув озеро, я заметил тропу, уводящую из рощи, и поспешил ею воспользоваться, под открытым небом, как мне показалось, было немного безопаснее.
Когда кроны выпустили меня на свет, от солнца остался лишь крохотный алый кусочек, всё небо полыхало оранжевым, а передо мной расстилалась степь. Сухие травы шуршали на ветру. Присев на ближайшую кочку, я перевёл дух. Может, тут и нет историй, не в каждом мире они вообще таковы, что их стоит рассказывать, не из таких ли этот? Все сказки сбылись и утратили себя?
Всякое ведь случается.
Пока я раздумывал, ветер стал сильнее, а солнце закатилось. Небеса пока всё ещё полыхали, но темнели стремительно и неотвратимо. Над моей головой пронеслась летучая мышь, и я едва не вздрогнул, хоть это и было не от испуга, а от неожиданности.
Попытавшись рассмотреть, куда она унеслась, я вдруг увидел, как медленно и величаво высоко в небе летит дракон. Они здесь оказались даже прекраснее, чем во многих других мирах. Одно меня смущало — этот мог утратить разумность. Такой сказки мне видеть не хотелось.
