- Понимаю, – как-то безжизненно ответил Ян, и Серверджина чуть сжала его плечи.
- Я не говорю, что обязательно так будет, но, Ян, не думаю, что тут строить какие-то большие надежды. Хуже всего для Норы Цюрик будет, когда она поймет, что ее иллюзии, которые она выстроила себе сама, – это всего лишь иллюзии.
- Знаю, – чуть тише, чем следовало, произнес Ян. И на вопросительный взгляд Серверджины ответил: – Однажды подобное уже случалось. Она уже понимала это. Его зовут...
...Саймон.
Сколько было в этом имени. Вернее, не в имени, а в ублюдке, его носившем. Самом прекрасном и желанном ублюдке в мире.
У каждой женщины имеется такой бывший, которого она может назвать мудаком. Нора исключением не была. А еще очень многие женщины продолжают любить таких мудаков, хотя прошло черт знает сколько лет. Нора Цюрик попадала и под это описание тоже.
Что там о френдзоне и о том, что надо любить хороших? Сказано, может быть, и неплохо. Любить хороших и милых, может, и надо. Только любишь-то все равно мудаков.
Люди – это слишком люди, чтобы поступать как “надо”. Поэтому Нора Цюрик крутила не с Яном Лайтмером, а убивалась по Саймону Мелларку. Такому себе линфейцу-солярийцу с вьющимися черными волосами. Более смуглой, нежели у нее, кожей, но не такой, как, например, у того же Нэра. И с пронзительными, почти черными глазами. Красивый, знойный Саймон, излучающий необъяснимый шарм, притягивающих девчонок. Притягивал он и Нору, долго, кстати, противившуюся влиянию того ублюдка. В Конриальской академии были свои признанные харизматичные красавчики, и Саймон являлся одним из них. Их одноклассник, ее и Яна, он был... Неповторимым.
Естественно, в него влюблялись. А он отдавал свое внимание лишь избранным. Или пытался подкатить к тем, кто по какой-то причине не сходил по нему с ума. Влюбленные девчонки своих “соперниц”, конечно, ненавидели. А потом Саймон покорял одну вершину и уходил покорять другую.
Нора отшивала его, естественно. Ей не нравились подобные типажи, потому что они были слишком помешаны на себе. Этакие самовлюбленные павлины, чья уверенность в себе повышается от внимания других людей. Ей были противны такие. Но все-таки Саймон сумел подобрать и к ней свой ключик.
Они встречались месяцев... Да почти пять. А потом он ее бросил. В тот самый момент, когда ледяная глыба Нора Цюрик пошатнулась окончательно. Заявил, что сорян, она ему надоела и им надо расстаться. Что ж, это было просто охрененно. Лучшая новость, так сказать. Поэтому почему бы ему прямо сейчас не свалить на все четыре стороны? Примерно в таком ключе Нора и сообщила ему свое видение этой ситуации. О том, что они расстались, вся академия знала уже в конце этого дня. И о том, что Норе Цюрик вообще серьезно посрать.
Она пережила все. Всех его новых баб, Яна, который как раз примерно в то время какого-то черта появился на горизонте. Нора не дала сломать себя этим обстоятельствам. Вернее, ее ломали каждый день, с прогиба, пополам и много раз, но Нора Цюрик была слишком сильной, чтобы показать миру свое горе.
Да, она любила его. Черта с два, продолжала его любить. Кому что-то не нравится – можете идти нахер. Окей, ей тоже это не нравилось. Не нравились ее эти так или иначе долгие взгляды на Саймона. То, что иногда он ловил этот ее взгляд, и Норе большого труда стоило не отводить его, а сдерживать себя и делать вид, что ее заинтересовал, например, вид в окне. Ну а Мелларк просто сидел около него, что поделать. Это была отвратительная игра, в которую верили все остальные. И только двое знали правду. Зато весь класс знал о том, что Нора нравится Яну Лайтмеру, знал об этом и Ян, и сама Нора, но если люди сталкиваются с чем-то странным и даже слегка пугающим, он скорее предпочтут делать вид, что ничего не замечают. Будто ничего такого и нет.
Нора Цюрик знала, что находится в огромной жопе. И все-таки это была именно ее жопа, в которую она никого не приглашала. Но все эти взгляды порой и шепоток за спиной. Не постоянно и не всегда, но когда “знающим-как-надо-лучше” окружающим хотелось что-нибудь обсудить, обсуждали обычно ее и Яна. Из-за них, но больше из-за собственной порядочности она заработала перед Лайтмером такое себе чувство вины за то, что такая мразь и не может ответить на его чувства. Как назло он даже не сделал ничего такого, что могло бы ее выбесить. И заставило бы послать его к черту.
И это все вместе с Саймоном Мелларком. В день, когда они закончили Конриальскую академию, Нора вздохнула от облегчения и напряглась одновременно. Окончание обучения отрезало ее от Саймона раз и навсегда, она больше никогда не увидит его, если захочет. Отныне у каждого из них свои дороги. Но вместе с этим в ней поселилась тревога. Ведь отныне она не могла видеть его. Не могла знать, с кем он и чем занимается. Не могла знать, с кем он состоит в отношениях. Он больше не мелькал перед ней как на ладони, и этого мига, когда она лишилась возможности видеть Саймона хотя бы издалека и говорить с ним, Нора ждала с невероятным страхом. Потому что она не знала, как жить дальше.
Дальше по дороге жизни она пошла бок о бок с Яном Лайтмером. И не в качестве пары, а все также... Друзьями. Их встретил Эраклион, одна квартира на двоих, одна работа и Нэр Шеппард в качестве бонуса.
И одна постыдная тайна, которую Нора Цюрик оказалась не способна открыть никому. Лишь посвященные знали о том, что она не переставала любить Саймона Мелларка. Тот же Ян, например. Более того, он всегда угадывал, когда причиной плохого настроения Норы становился именно этот придурок. Более того, в некоторые моменты Лайтмер был единственным, с кем Нора... Могла поделиться личной болью. Единственный, кто был рядом и кто все это слушал. Нора прекрасно представляла, что он сам может при этом чувствовать: девушка, в которую ты влюблен, рассказывает тебе о мудаке, в которого сама влюблена. Рассказывает долго, горячо и с чувством.
Нора прекрасна понимала все это. Но не могла остановиться. Казалось, что Ян понимал ее лучше всех. И с кем-то хотелось поделиться своей болью, даже если этому кому-то ее рассказ сам причиняет боль. В конце концов, если ее так невыносимо слушать, почему же он ни разу ее не заткнул? И тот плохой момент, что при всем своем прочем хорошем отношении в момент, когда ей было плохо, Нора хотела надавить и на Яна. Пусть и своим рассказом. Пусть и он пострадает. Да, она чувствовала себя потом виноватой мразью. Но не могла остановиться.
Как же хорошо, что теперь у Яна появилась Серверджина Рафстер, и Норе больше не надо все делать с оглядкой.
Но было то, что Ян не знал. Но смутно догадывался, только не в том ключе. Ни разу за все то время, как они жили вместе, они не обсуждали сексуальную жизнь друг друга. И если в случае Яна было ясно, что он так бы и остался последним девственником, не подвернись ему тогда эта Билли Ламберт, то Нора Цюрик целибат не хранила. Но то, как она его не хранила, ей категорически не нравилось. И нравилось одновременно.
Ян даже понятия не имел, какой большой вклад вносила Нора в охрану его психики. Она знала, что Лайтмер мог оставаться непоколебимым сколько угодно рядом с ней, но знала она и также, что кое-что все же могло выбить его из колеи.
Знание о том, что Нора Цюрик вступила с кем-то в отношения. Пока она была одна, это легче переносилось. Нора знала по себе: в те моменты, когда в графе “семейное положение” у Саймона стояла пустота и на аватарке он был один, ее сердце билось значительно легче.
Пока Ян Лайтмер не знал о том, что у нее кто-то есть, он мог спать спокойно. И Нора охраняла его сон. Знал бы он только, какой ценой.
Иногда, очень редко она вдруг могла не прийти вечером домой. Пропасть на целую ночь. А наутро вернуться как ни в чем не бывало, но ни слова не сказать об этом. Ян полагал, что Нора занимается с кем-то сексом. Возможно, со случайными знакомыми. Возможно, вон с кем-то из тех, с кем Нора довольно мило общалась на обеде. Лучше не знать потенциального врага в лицо. Ян ни о чем ее не спрашивал – Нора ничего не говорила.
