Они проглотили тысячу вопросов: “Как?!”, терпеливо ожидая ответа. И были вознаграждены.

Параллельные миры – объяснил Нэр. Параллельные, мать его, миры – добавил он. Параллельные миры – бич и наказание абсолютно для любого разумного существа, а особенно – границы, стираемые между ними в любое время и в любом месте. Доля секунды, но ты уже можешь перейти в другое измерение и даже не заметить этого.

О своем пребывании там Нэр помнил мало. И смутно. Он даже не ощущал ход времени, не помнил, что с ним делали и что вообще происходило. Сознание показывало лишь какие-то столы, больничное вроде бы крыло, он слышал голоса людей, запомнил разве что, что люди там бессмертны за счет чего-то, содержащегося вокруг них, что это вроде бы был Магикс, но какой-то не такой, что они там могут выбирать любой возраст и застывать в нем навечно, что он, Нэр, кажется, как раз таки откатился назад, но не застыл и не обессмертился. Просто помолодел. А потом его выкинуло обратно к чертям собачьим. И теперь он хрен знает что делать.

- Серверджина все уладит, – уверенно произнес Ян, когда Нэр закончил краткий пересказ своих событий. – Надо немедленно ей сообщить.

- Все-таки эта стерва окрутила тебя, парень, и баборабская психология уже прет из тебя изо всех сил, – сочувствующе хмыкнул Нэр. – Но давай. Должны же женщины хоть на что-то сгодиться.

- Нэр, вот честно, лучше бы вы там и остались, в том самом параллельном мире! – от души высказалась Нора, и все потихоньку стало возвращаться на свои места.

Серверджина и правда все уладила: собственно, особой бумажной волокиты не требовалось, разве что Нэру слегка пришлось обновить все документы, которые удостоверяли личность. Плюс для самоуспокоения он прошел медицинское обследование, и вердикт врачей оказался однозначным: Нэру Шеппарду на данный момент был тридцать один год, и только Дракону известно, сколько он еще проживет. Но несколько лишних десятков лет в подарок получил точно. И вполне сможет дотянуть до своих прежних семидесяти, а то и больше.

На работу Нэр вернулся так, словно бы никуда с нее и не уходил, а его квартира ждала Шеппарда с распростертыми объятиями. Все потекло, как и прежде.

И совсем скоро им начало казаться, будто ничего не изменилось, будто Нэр никуда и не исчезал, настолько привычно протекали их рабочие будни.

...Почти.

Если ты девушка и у тебя в окружении имеется влюбленный парень, а взаимности у вас не наклевывается, проще говоря, ты очень показательно удерживаешь его во френдзоне, то общество, как правило, в таких случаях на стороне парня. Все жалеют его и искренне сочувствуют. Проклинают за спиной и в глаза стерву-обидчицу. Все видят эту ситуацию глазами парня. А вы попробуйте взглянуть глазами девушки.

В век виртуального пространства, прочно ворвавшегося во все сферы жизни, именно интернет диктует, что правильно, а что – нет. И всю мудрость, и все постулаты люди подчерпывают оттуда.

Любить нужно хороших. Добрых. Тех, кто ради вас на все готов. Тех, кто любит вас и на руках носит. Кто заботится. Вот таких любить нужно. Вот таких любить все должны.

Ах, ты любишь мудака? Козла, которому откровенно класть на тебя, он там развлекается со своими шлюхами и начхал на тебя, вспоминая лишь изредка? Морального урода? И игноришь при этом замечательного парня?

“Так рецепт прост, – диктует виртуальная реальность, – разлюби мудака и влюбись в замечательного парня”. Найди свое счастье и пойми, что упускала столько лет.

Вот только все почему-то упускают самое главное.

Порой Норе очень хотелось посмотреть в лица таких советчиков. Она не раз натыкалась на откровения девушек, которые рассказывали, как смогли победить в себе любовь к козлу-уроду и найти счастье с тем, кого так долго не замечали. И призывали влюбляться в правильных.

Нора отчаянно завидовала им. И мечтала найти, припереть к стенке и спросить: ну и как же, черт возьми, у вас это получилось? Где та волшебная кнопка?

Все вроде бы было хорошо, но всех этих историях и советах наблюдалась лишь одна значительная несостыковка. Время. Почему-то всем всегда требовалось время, чтобы разлюбить. Почему-то проходили годы, прежде чем девушки обращали внимание на тех добрых-хороших.

Не забывались почему-то мудаки мгновенно. И не забываются.

Как будто чувства можно контролировать. Как будто их можно отключать или игнорировать. Да если бы можно... Глядишь, и не было бы проблем.

А с этой френдзоной – их еще больше. Упаси Дракон, чтобы у тебя появился воздыхатель, которому ты не ответишь взаимностью. Потому что тогда это край. Злые взгляды в твою сторону. Сочувствующие в его. Тут и там промелькнет замечание о том, что ты специально держишь его на расстоянии, нервы треплешь, все соки пьешь.

И хоть бы кто спросил, а каково тебе? Хоть бы кто поинтересовался, а сколько раз на дню у тебя сердце переворачивается от стыда и чувства вины, которое вроде как ты и не должна по идее испытывать, но испытываешь, глядя в эти влюбленные горящие глаза. Глаза, из которых каждым словом и каждым движением боишься выбить жизнь, потому что если они угаснут – это будет на твоей совести.

Общество настолько давит с этим, что в какой-то момент ты невольно сдаешься и винишь себя во всем. Что такая черствая, что у тебя сердце бьется по другому человеку, что не можешь ответить взаимностью.

Однажды это достигает апогея.

У Норы это случилось на последнем курсе их учебы в академии. Тогда, кажется, все настолько обострилось, что она, глядя на Яна, и правда, почти сдавшись под незримым тотальным укором окружающих, начала думать, что, может... Стоит попробовать. Стоит начать. Да, сейчас, конечно, чувств нет, но потом, может, появятся. Вон сколько историй, а может, стерпится, может, слюбится. Хороший парень, где еще таких найдешь, упустишь свой шанс, будешь локти кусать, когда найдет другую. Влюбишься в него, когда разлюбит. Потом жалеть всю оставшуюся жизнь станешь.

Примерно такие постулаты выдвигали все. Сомневалась и проникалась ими сама Нора.

Одиночка, готовая противостоять обществу, если нужно. Она бы справилась. Холодная и закрытая, как видели ее со стороны. Темный маг природы Нора Цюрик.

Но вот что действительно могло подточить, это бескорыстная доброта. Ян был идеальным, но не в том смысле, что в нем нельзя было найти недостатков и он был вылизан как углы после генеральной уборки. Нет. Но того, что обычно отталкивает в парнях девушек, в нем не было. Он не надоедал. Не навязывался. Спокойно все воспринимал. Помогал, если Нора просила, и что-то делал по своей инициативе. И все на той самой грани, что вроде заподозрить можно. А вроде и нет. Единственное, что выдавало его, – глаза. Сосредоточенные влюбленные глаза, провожающие Нору долгим взглядом. Как она потом убивалась из-за этого.

Хуже всего, что Ян совершенно точно был не из тех, кем можно было бы воспользоваться. Приди Норе такое в голову, так у нее все бы трижды перевернулось внутри. Когда на нее слишком сильно начало давить все это, Нора вполне серьезно задумывалась, стоит ли попробовать. Но каждый раз натыкалась на барьер внутри и на эти влюбленные глаза. Нет. Она не смогла бы. Быть с ним и знать, что на самом деле она просто позволила, уступила, разрешив общественной позиции одержать верх. Нора знала, что заслуживал Ян. Знала, что заслуживала она сама. И уж точно не то, что предлагали почти все: мучиться, находясь в отношениях, где один влюблен, а другой – безразлично.

Дракон, порой ей задохнуться хотелось от этой идеальности – неприторной, но искренней, чертовой идеальности. Хотелось заорать, что таких не бывает, что, черт, такие не существует, что где-то должен быть подвох. Ну покажи уже свое лицо, Ян Лайтмер, ну где твоя гнилая сущность? Покажи хоть одно качество, за которое тебя можно не любить, а значит, не ненавидеть себя за собственную невзаимность?

Где это, Лайтмер, ну где?

Где тот самый камешек, червячок, червоточина, за которую можно зацепиться и перестать считать себя подлой гнидой?