Оказывается, это можно. С отвратительной болью внутри, но можно: вот так зло, смотря прямо в обезображенные от ярости глаза, чеканить, говоря все те страшные слова, которые он не побоялся сказать ей.
- Я тебе не из разряда твоих баб, Шеппард. И не собираюсь прогибаться перед очередным мудаком. А поэтому... Иди-ка ты нахер. И найди себе новую девочку, глядишь, будешь соответствовать твоим ожиданиям. А мне ты не нужен. Нахер не сдался.
Он, кажется, попытался что-то сказать. Но Нора уже не слышала – влажная пелена застилала глаза. Как обезумевшая и в прострации, она послала ему в живот еще один магический удар и услышала немало ругательств, направленных в свой адрес. Но ей было уже все равно.
Она уже сказала ему все, что хотела.
И прежде чем Нора Цюрик разрыдалась как долбанная и тупая истеричка, она все-таки успела телепортироваться в свою квартиру. Прежде чем как типичная баба она снова начала убиваться из-за очередного мудака, с которым, впрочем, у нее даже и отношений-то, как оказалось, не было, она рухнула на кровать и уткнулась лицом в подушку.
Это было почему-то больнее.
Гребаный Шеппард, гребаное все.
И ведь хуже всего, что она сама виновата. Сама позволила всему этому произойти, сама подсела на эту удочку. Сама впустила этого сексиста в свою жизнь. А теперь вот разводит слезы.
Ей отчаянно хотелось увидеть кого-нибудь увидеть, кому-нибудь выплакаться, и, пожалуй, впервые Нора Цюрик отчаянно пожалела, что всю жизнь ставила себя как одиночка. И что в итоге? Где друзья, где подруги? Один Ян и остался. Но идти с таким к Яну... Уж лучше сразу давайте этим вашим Огнем Дракона.
Поэтому ревела и убивалась Нора Цюрик в полнейшем одиночестве.
К вечеру на смену слезам пришла злость, которая охватила ее внезапно. Нора села на кровати, как-то гаденько улыбнувшись, и как во сне двинулась в ванную – приводить себя в порядок. Оттуда она вышла то ли в прострации, то ли в состоянии, напоминавшим затишье перед бурей.
А не пошел бы нахер этот Нэр Шеппард. Не доставит она ему такое удовольствие, бегать еще и за ним. Не полюбуется он на ее слезы – слишком роскошная привилегия. Ничего подобного. Что, не переживала она уже это один раз? Переживала. Ну и вот. Так что ничего. Пережила один раз, переживет и во второй.
Единственное, она так не хотела снова сталкиваться с этой болью... Но, увы, загадай планы – и Дракон посмеется.
Злость – лучшее топливо. И отныне она питала Нору Цюрик. Именно с полным баком злости она и ложилась в кровать. Именно с ним и засыпала. А внутри билось раздавленное, сплющенное, со сломанными ребрами и кровоточащими ранами сердце. Раздавленное, но билось.
====== Глава 5. И о последствиях таких расставаний ======
Жить оказалось можно. Как-то можно. Как и в прошлой раз, как-то она жила. Как-то смогла встать на следующий день, смогла собраться и даже накраситься ровно, смогла даже не замереть перед зеркалом с решающим вздохом (а хотелось). Смогла выйти из дома и прийти на рабочее место.
Конечно, Нэр там был. Глупо было предполагать, что он каким-то образом исчезнет. Хотя, может, так и было бы проще.
Но Нора – не из тех девушек, которые после расставаний обрезают волосы, бегут прочь, бросают все и уезжают. Поэтому Цюрик встала так, словно ничего не произошло, и отправилась на работу так, как и делала всегда. Всегда – это когда там есть Ян и Нэр. Ничего не изменилось, все осталось на своих местах. Почти все.
Удивительное дело – Нэр вроде бы ходил рядом и что-то говорил, но Нора не видела его. Так, словно какое-то размытое пятно мелькало рядом. Что-то такое, что и не разглядишь толком. Иногда это что-то вроде даже о чем-то говорило и спрашивало, Нора иногда отвечала. Вот и все.
Нэр Шеппард перестал для нее существовать. Не замечать его оказалось очень просто.
Первый вечер после их разрыва Нора Цюрик провела на тройной дозе успокоительных зелий. Второй – на самом дрянном виски. Третий – снова на зельях. Четвертый... Кажется, снова был алкоголь. Очнулась она день на шестой. Впервые смогла улыбнуться. Впервые ничего не приняла. И пойти как будто бы не на согнутых коленях.
Нэра она не замечала по-прежнему.
Нора Цюрик заперла свою боль так надежно, как только это умела. Это ни за что не сломает ее во второй раз. Не помешает ее жизни. Все будет хорошо. Она справится.
Хотя в это сейчас совсем слабо верится.
Что делать, Ян не имел малейшего понятия. С тех пор как эти двое (он вообще не знал, что между ними и как произошло) поругались, работать стало...
Ну, не невыносимо, конечно. Но около того. У Яна сложилось стойкое ощущение, что каждый день он стабильно находился между двумя грозовыми тучами. И стоит ему только сказать не то слово, так они тут же налетят на него бешеными псами и порвут на мелкие кусочки.
В те дни Ян Лайтмер очень хорошо понял, что же представляет из себя дискомфорт, когда ты зажат между двумя темными магами, настроенными друг к другу весьма недружелюбно.
Если они и разговаривали, то по самому минимуму.
Ян, как и прежде, выступал этаким мостиком между ними, но сейчас он чувствовал, как его перила слишком опасно раскачиваются.
Нора, к слову, держалась лучше того же Нэра. Или хуже, это Ян определить не мог. Она словно не замечала Шеппарда. Улыбалась, даже смеялась, вполне спокойно разговаривала. На Нэра смотрела как на пустое место. Сильная женщина? Ян бы так и подумал, если бы не видел ее глаза, которые порой были словно не здесь.
Нэр же... Он стал еще более мрачным. И разговаривал еще меньше. Более отрывисто. Его комментарии стали жестче. И взгляды бессильной злобы, которые он бросал на Нору, когда та не видела.
Одна была не здесь, а второй мечтал прирезать первую на месте, но по какой-то причине все еще не сделал этого. Возможно, он просто не хотел показать, что у него есть какая-то реакция на все произошедшее.
Ян и правда не знал, что между ними произошло. Но он слишком хорошо знал Нору и понимал, что лучше к ней сейчас не лезть. Пока она сама не попросит помощи – лучше не лезть. Иначе она вспылит и будет потом жалеть.
Но он догадывался, что, скорее всего, произошло то, что и предсказала Серверджина: Нора подумала, что значит для Нэра что-то больше, а он дал понять, что это не так.
После этого невнятного разрыва Нэра она, очевидно, не интересовала. Во всяком случае, он даже больше особо к ней не цеплялся. Нет, по женской природе все еще проходился. Но не было всех этих их стычек с Норой, а если и были, они разрешались за одно-два предложения. Равнодушно и ровно. Яна это пугало до глубины души.
Он не мог не признать, что переживал за обоих. Их разрыв существенно сказался и на них самих, и на атмосфере, царящей внутри их маленького коллектива.
И Ян честно не знал, к чему это может привести.
Пока не наступил один понедельник. Собственно, он мало отличался от прочих понедельников. Все было точно также за исключением одной маленькой детали. Которую Нэр после тягостного молчания решился озвучить только через час.
- А где Цюрик? – спросил он так, словно изо всех сил старался показать, что ему это не интересно. Или ему и правда было не интересно, и он спросил это только из вежливости? Ян существенно затруднился с ответом.
- Она взяла больничный на неделю, – пожал он плечами, – и она...
- Ясно.
Это прозвучало слишком зло и отрывисто, от чего Ян чуть лишь удивленно сморгнул и решил от греха подальше помалкивать. А вот Нэр, как он заметил, пришел в очень странное состояние.
Все время до обеда он казался очень взбудораженным, мешал зелье даже чуть энергичнее, чем обычно, на Лайтмера не смотрел, явно пребывая в себе, а на обед вылетел чуть ли не раньше самого Яна.
Во второй половине рабочего дня Нэр находился в том же состоянии, чем Яна очень интриговал.
Но больше всего он удивил Лайтмера, когда тот, закончив убирать рабочий инструмент, сказал:
- Я сейчас уже уйду, потому мне надо завернуть к Но...
