- Не знаю, что там взбрело в голову твоему Предку, но он не имел права решать ни за тебя, ни за меня, - слова, словно острые лезвия. Скользят по его телу, сердцу, самой сущности. Он даже представить не мог, что способен испытывать такую боль. Что по лицу его горделивой, сильной и непоколебимой сущности могут течь кровавые слезы.
- Мы оба прекрасно понимаем ситуацию, - похоже, Дейдара тоже много размышлял над произошедшим. В ином Итачи и не сомневался, но все же бессмысленно лелеял надежду на что-то… Божественное чудо. Не иначе. Потому, как пропасть между ними, и правда, подобна Бездне.
- Поэтому нам просто нужно это пережить, - значит, омега уже все решил. И Итачи это решение не нравится, пусть он сам не видит лучшего, но и то, что его собственное мнение при этом не учитывалось, задевает. – Думаю, со временем это… навеянное влечение должно пройти, - вот как, значит? Омега считает, что это, как он выразился, влечение навеянное? Но в тот же момент это означает и другое – что Дейдара чувствует то же, что и он, просто каким-то образом ему удается это скрывать более тщательно.
- Я не собираюсь идти на поводу у твоего Предка, Дей! - рычит, чувствуя пульсацию силы Десятого во всем теле. Наклоняется ещё ближе. Рассматривает этот трепет в сапфировых очах, медленно темнеющих и окрашивающихся в оранжево-рдяной. Ощущает между пальцев мягкость золотистых волос и лисьих ушек. Беспокойный хвост раздраженно бьет его по ногам. Альфа уверен, что он ещё ни разу не испытывал столь жгучего желания. Как ни разу подле него не было омеги, способной с вызовом рассматривать его рисунок Мангекё.
- Как и я, Учиха! – грубо бросает в ответ. Скалит длинные клыки. Обвивает хвост вокруг его ноги. Вплетает пальцы в длинные волосы. Грейпфрутовый вкус растекается по губам. Горчит. Оставляет после себя привкус черного кофе. Самый сладкий поцелуй для Учиха Итачи.
Комментарий к Об альфьих слабостях
* «Бакутан» - «Освобождение взрывом»
* «Бакука Бутай» - «Взрывная команда»
========== О легенде белых хризантем. ==========
С работы он уходит позже, чем обычно. Вообще-то, сегодня очередь Инудзуки оставаться до последнего клиента и закрывать магазин, но у Кибы – любовь. Очередная. И, конечно же, та самая, одна-единственная, его истинная омега. Отказать другу Наруто не может. Не потому, что тот смотрит на него щенячьим взглядом, складывая ладони в молитвенном жесте, а потому, что для Кибы это важно, пусть уже завтра он будет тоскливо вздыхать о том, что омега оказалось не «той самой, одной-единственной».
Столица шумит. Наполняется ночными звуками и мерцает огнями иной жизни. Поправляет лямку рюкзака – он приходит на работу сразу после колледжа. Работает каждый день. Даже по выходным. Мог бы работать посменно, конечно же, да и в деньгах он особо не нуждается. Наруто нуждается в свободе, а не в четырех стенах, в которых он и так прожил достаточно.
Вставляет черные точки наушников. Нажимает «play». Мир превращается в ритм и обретает краски. Поправляет толстовку и шагает в толпу. Незримую и многоликую одновременно. Сегодня он не хочет ехать ни на метро, ни автобусом. Он хочет подышать. Хочет подумать. Натянув на лоб козырек кепки и смотря себе под ноги. История Узумаки Наруто не столь светла, как кажется многим. Сам Наруто далеко не так светел и уже давно не наивный омежка, смотрящий на мир широко распахнутыми глазами. Наруто просто притворяется. Даже перед Саске.
Детство помнится красочным, ярким и наполненным любовью. Помнится, как умиленно вздыхала мама, величественная багряноволосая женщина с девятью огненными хвостами сущностной формы, смотря на своих сыновей-омег. И как ворчал отец, сильный, добродушный альфа, называя их дом омежьим царством. Наруто предпочитает помнить именно это, а не жизнь в постоянном страхе и длительные командировки отца, на время которых взгляд наследницы Девятого становился печальным и тревожным.
Свет превратился в обжигающий огонь десять лет назад. Их дом полыхал, словно костер. Его подожгли со всех сторон. Для верности. Глубокой ночью, надеясь на то, что твердыня Узумаки станет их же усыпальницей. Трапперы не знали, что огонь – это исток сущности их Предка.
Мама пыталась вывести их из объятого пламенем дома. Отец защищал, отбиваясь от безумцев, возомнивших себя дланью Господней. Защищал наследие и наследников Узумаки. Они выбрались все втроем, но Кушина вернулась. За мужем. И больше маму они с братом не видели. По крайней мере, не такой, какой её помнили. Единственное, что осталось у них от родителей и дома – огарок некогда мощного пламени Девятого.
Наруто ненавидел своего Предка. Когда-то. Он не понимал, почему Верховный Китсунэ, по силе уступающий только Десятому, не защитил своих детей. Ни в тот раз, ни сорок лет назад. Почему он не обрушил свой священный гнев на убийц и вынудил Дейдару заплатить цену за свое же спасение. Таковы правила этого мира. Предки и Боги. Особи и люди. Богам неведом вкус душ особей. Потому, что у особей нет душ. Предкам же никогда не коснуться сосредоточия сущности бет. Потому, что у них нет сущности. Поэтому Душегубы, охотники на людей, это исключительно особи, против которых бессильны молитвы и божественные артефакты. Поэтому Трапперы, истребители особей, это исключительно беты, совершенно невосприимчивые к сущностной силе.
Он не помнит лиц Трапперов. Нет, на них не было масок. Эти беты не скрывались и даже выкрикивали свои имена, считая, что они войдут в человеческую историю героями. Наруто не помнит потому, что не хочет узнавать их в толпе. Он знает имя предателя, и этого достаточно. Друг семьи, которого все Узумаки считали самым надежным человеком. Учиха Обито.
Интересно, а знает ли Саске о том, к чему приложил руку его достопочтенный дядюшка со стороны матери? Итачи может знать. Как преемник главы клана Учиха. Но не Саске. Наруто хочет, чтобы Саске никогда и не узнал об истинной причине казни Учиха Обито десять лет назад. Он, как и Дей, считает, что главе Учиха и его супруге вообще не стоит знать об их Первородности. Но шила в мешке не утаишь. Поэтому предстоящая поездка в особняк Учиха с каждым днем вызывает у него все больше опасений.
Добрая и улыбчивая Рин. Именно такой он помнит их с братом нянечку-бету. Часто приходит на её могилу и приносит белоснежные цветы. Семья Нохара, преданно служащая клану Узумаки ещё с незапамятных времен, понимала весь тот груз ответственности и всю ту опасность, когда сорок лет назад скрыла факт того, что двум наследникам Девятого все-таки удалось выжить. Все это понимала и Рин. Её смерть была страшным ударом для него. Нелепая смерть от руки любимого человека. Учиха Обито. Да, его жизнь трудно назвать безоблачной, но это никак не оправдывает совершенных им ошибок.
С Пейном он познакомился в старшей школе. Тогда ему, шестнадцатилетнему омеге, этот взрослый альфа показался именно тем. Это сейчас Пейн донимал его и пытался уязвить. Потому, что злился. Имел полное право, поэтому сам Наруто не держал на альфу зла. А раньше он был обходительным, заботливым и, как ему казалось, самым достойным альфой в мире. Даже несмотря на то, что Пейн оказался Душегубом.
Это сейчас, смотря на себя прошлого, наивного и переполненного ненавистью, Наруто понимал всю опасность своей ошибки. Понимал, что Пейн использовал его историю для того, чтобы создать себе репутацию и иметь под боком наглядный пример неспособности сосуществования мира людей и особей. За это он не мог простить альфу. Но тогда он добровольно стал для Душегубов своего рода талисманом, видя в них карающую длань Предков.
Хидан появился в его жизни неожиданно, как ураган. И своей незаурядностью, альфьей харизмой привлек его омежье внимание. Хидан тоже был Душегубом, только свободным и не состоящим ни в одной фракции. В столицу его привели дела. Проще говоря, кто-то из особей заказал ему убийство неугодного беты. Оказавшись в городе, Хидан посчитал целесообразным познакомиться с единомышленниками. Альфа был покорен им. Именно Наруто, а не Первородным с наследием Девятого. И это покорило его самого. А течка решила все за них двоих.
