Вчера они выпили. Прямо в его кабинете и в чисто альфьей, дружеской компании. Ну, Ходзуки, конечно, не альфа, но свой человек и лучший друг, да и не засиживался омега с ними допоздна, уехав домой после полуночи. А они с Шикамару остались и выпили ещё. Потом ещё. И ещё по чуть-чуть, разговаривая на истинно-альфи темы. Истинно-альфи, то есть об омегах, хотя сами омеги считали, что на таких посиделках о них говорят в последнюю очередь. Нет, в последнюю очередь вспоминают о том, что завтра – рабочий день, и, валетом заваливаясь с лучшим другом на диван, убеждают друг друга в том, что это было в последний раз, а после смеются, понимая, столь нелепо и невыполнимо это обещание, а омеги – это всегда омеги. С ними сложно, но и без них никуда. Таково уж было наследие Предков, что альфа и омега – это единое целое, Пара, которая, в идеале, конечно же, создается на всю жизнь, но и тут люди внесли свои коррективы. Первородность – это и дар, и проклятие, ценящаяся в обществе столь высоко и оберегаемая кланами столь скрупулезно, что Первородных осталось не так уж и много. Именно в Японии всего три семьи – Учиха, Хьюго и Собаку.
В общем, Саске признавал, что Сакура имела полное право сердиться на него хотя бы потому, что он не предупредил её о своих планах, тем самым заставив волноваться, но и без скандала можно было легко обойтись. Наверное, его стандарты все-таки необоснованно завышены, потому что где это видано, чтобы омега и без скандала, когда её альфа/жених/супруг проводит ночь неизвестно где? Учиха Микото не в счет. Это особенная омега и его мать. Саске сказал бы, что Микото была исключением из всех омежьих правил. Впрочем, Саске и сам не знал, какие именно у него стандарты, потому что до Сакуры он даже не думал о том, чтобы оценивать омегу, исходя из каких-то личностных пунктов. Харуно идеалом тоже не была, но именно ей удалось максимально к нему приблизиться. Эта омега, и правда, была удобной. Она, если образумится и поймет, что значит быть Учиха, станет хорошей женой и родит ему законных наследников. Но Сакуру он не любил, более того, был уверен в том, что никогда не полюбит. Для Первородных любовь никогда не была приоритетом, уступая чистоте крови.
Нужно было извиниться – это Саске понимал, пусть и не считал себя виноватым. Суйгетсу тоже так считал, но из-за глупой омежьей солидарности даже не намекнул, как это правильно сделать, а Саске и без его подсказок знал, что одних слов тут будет недостаточно. Он оскорбил Сакуру, прямым текстом указав на то, что она – пустое место без него, своего альфы, и хотя Саске считал, что омега омегой, но нужно же реализовать себя и как личность, Харуно не была обязана работать, тем более, при столь состоятельном женихе. Да, общество преподносило не только Первородность, но и состоятельность, породив глупое убеждение в том, что количество жен, официальных любовников и фаворитов – это показатель зажиточности и успешности любого альфы, причем это убеждение уже несколько веков было нормой. Общепринятой, но не лично Учиха Саске. Жена у него точно будет одна, ещё не хватало, чтобы сыновья от разных жен перегрызли друг другу глотки за наследство, а с остальным альфа собирался разобраться по мере течения их с Сакурой семейной жизни.
Коробка, как ему собственной омежьей честью поклялся продавец, самых вкусных конфет в мире покоилась на пассажирском сидении, но все равно чего-то не хватало. Нет, не уверенности в качестве презента – Саске имел достаточно опыта общения с омегами, чтобы в свои двадцать шесть лет со стопроцентной точностью, с первого взгляда и вдоха, определять осталась при омеге её честь или же нет – так что конфеты, может, были и не самыми лучшими в мире, но вкусными, что было важнее их брендовости и стоимости. Но поймет и оценит ли это сама Сакура? К тому же, извиняться, протягивая только коробку конфет, было как-то… скудно, как для альфы, который за день зарабатывает миллионы.
«Цветочная романтика»… Альфа фыркнул, краем глаза, в виду медленно-ползущего потока машин, заметив какую-то пеструю вывеску. Почему-то она выделилась среди остальных, таких же пестрых и броских, блестящих и сверкающих, заманивающих и влекущих… Саске нахмурился. Учиха не считал себя черствым и бездушным, просто он уже вышел с того возраста, когда бежишь на свидание с плиткой шоколада в кармане и наспех купленным у бабульки-цветочницы букетом, да и не было в его жизни такого, только дорогие рестораны, корзины цветов от лучших флористов, роскошные подарки и пентхаусы в почасовых отелях, но то, что он сразу же не додумался до элементарного, альфу слегка озадачило. Либо он, и правда, очерствел, общаясь с такими же, как и он, заядлыми холостяками-тружениками, либо же, что более вероятно, Сакура значила для него намного меньше, чем он думал. Возможно, стоило пересмотреть свое отношение к этой омеге, раз уж он собрался на ней жениться.
«Цветочная романтика»… Припарковавшись на, как по его мнению, крохотной стоянке у, как оказалось, небольшого здания, Саске даже было усомнился в том, что в столь… узкоцелевом магазинчике ему смогут подобрать достойный букет. Но времени не было. Он обещал Сакуре, что будет к ужину, а свои обещания Учиха Саске выполнял всегда, так что либо покупать букет сейчас, либо звонить Ходзуки, которого минут десять придется умасливать и подкупать, чтобы он заказал на его адрес лучший во всем городе букет. Ну, да, в каких-то, не слишком уж и важных мелочах Учиха Саске был совершенно беспомощен.
«Цветочная романтика»… И кто только придумал такое название?.. Ну, такое… Толкая входную дверь, Саске ещё не знал, чем именно ему не угодило это название, просто было в нем что-то из той категории, которую сам альфа считал уровнем мечтательных и впечатлительных омежек, которые долго и упорно верят в то, что все альфы – принцы на белых, впряженных в золотые обозы лошадях, или же в то, что с милым рай и в шалаше. Одним словом – романтика. Цветочная…
Колокольчики над входной дверью тихонько звякнули, и Саске замер, осматриваясь, удивлённо и даже чуточку восторженно, потому что от такой скромняжки снаружи он явно не ожидал подобного великолепного света внутри. Да, магазинчик был узким, с обилием полок под стенами, на которых возвышались, громоздились, извивались, плелись и переплетались цветы, и длинным, словно коридор, цветочный, сотканный из мириады радуг и переливов, заполненный ароматами. Казалось, обилие запахов должно раздражать и терзать чувствительное обоняние альфы, но в магазинчике пахло не цветами, а цветочной прохладой, и Саске вдруг стало очень, до настойчивости, любопытно, как же владельцу удалось достичь подобного эффекта.
Мягкий свет и обилие выбора влекли за собой. Саске просто пошел вперед, присматриваясь к каждому, как он раньше считал, венику и думая над тем, что все цветы свежи и благоухающи. Казалось, что на их лепестках дрожит роса, а запах некоторых был настолько привлекателен, что он наклонялся и принюхивался, понимая, что если так пойдет и дальше, то выбрать какой-то один букет будет очень сложно.
Почему-то у него сложилось такое впечатление, что даримые цветы должны соответствовать человеку, вот только Сакура, ну, кроме цветов вишни-сакуры, ни с какими другими не ассоциировалась. Убого как-то. И неприятно, словно Сакура, женщина, которую он сам выбрал, не значила для него ровным счетом ничего.
- Здравствуйте, о-кяку-сама*. Я могу вам чем-то помочь? – Саске вздрогнул, резко выпрямляясь и оборачиваясь, словно его только что застукали на месте преступления. По сути, его, и правда, застукали, что, в принципе, было невозможно, потому что Учиха Саске обладал исключительным обонянием, если дело касалось особей, а его сущность Предка была настолько сильна, что, даже если особь использовала средства, маскирующие запах, могла с точностью распознать сущность внутри любого человека. Но, почему-то, не в этот раз. Впервые. Из-за цветочного эффекта, наверное.
- Приветствую вас в магазине «Цветочная романтика». Меня зовут Намикадзе Наруто, - продавец, одетый в обыденную форму, состоящую из белой рубашки, черных брюк и темно-синего, длинного передника, вежливо поклонился. – Буду рад вам помочь, - консультант поднял голову и улыбнулся. Улыбнулся ничего незначаще, просто приветливо, так, как бы он улыбнулся каждому потенциальному покупателю, который заходит в этот магазин, потому, что это его работа. Саске никогда не обращал внимания на дежурные улыбки: они существуют потому, что таковы правила общения и, по сути, не несут никакой информации, - но сейчас, вновь-таки впервые, дежурная улыбка неприятно царапнула по сущности, заставив ту, сущность Первородного, обиженно свернуться в клубок. Шок – это не то слово, которым можно описать тот поток эмоций, который в единый миг пережил Учиха Саске.
