- Собираетесь купить букет или же вас интересуют офисные растения? – чуть наклонив голову вбок, негромко, но четко, каким-то непонятным образом перебирая на себя все его внимание, спросил мальчишка.
- Я, да… – пробормотал Саске, пытаясь стряхнуть эту пелену наваждения, которая воспринималась его сущностью, как теплое, мягкое, уютное покрывало золотистого цвета, обвивающееся вокруг них двоих витиеватым серпантином. – В смысле, букет, - смог собраться, пусть для этого и пришлось сконцентрировано, в приказном порядке заставлять собственную сущность сопротивляться этому омежьему дурману, который мальчишка, скорее всего, применял на каждом своем клиенте, зарабатывая деньги для хозяина магазина.
По сути, винить омежку было не в чем: его доход напрямую зависел от дохода магазинчика и того, на какую сумму он продаст цветов, цветочков, букетов и горшочков, - а вот то, что подобный прием умасливания покупателя применялся и на других, альфах в особенности, Саске не устраивало. К тому же, а Учиха это оценил сразу же, просто не с первой же минуты понял это ввиду эйфорийного состояния собственной сущности, омежка был умен: он смог выделить покупателя из десятка заглянувших в магазин зевак и так сказать, на глаз определил, что такой альфа, как он, будет покупать цветы либо для свидания, либо в кабинет, ибо дома «веники» холостяку ни к чему. Более того, омежка сразу же сориентировался в том, как с ним разговаривать и вести себя в принципе. Ушлый омежка – ничего другого и не скажешь, хотя… Может, Саске и показалось, но, похоже, мальчишка был заинтересован в нем только как в покупателе, не более. Его сущность гадко ухмылялась, скалясь так, словно знала что-то, о чем не знал сам альфа. И Саске это не нравилось ещё больше.
- Уже решили, букет из каких цветов вы хотите подарить? – предельно вежливо, удерживая дистанцию, ни золотистая бровь не изогнулась, как бы на что-то намекая, ни в глубине сапфировых глаз не трепетал страстный огонек, ни язычок не порхал по пухлым губкам, ни румянец не заливал щечки – похоже, он, свободный альфа, был совершенно не интересен этому свободному омеге, как мужчина или же партнер. Только как покупатель. Оскорбительно. И в тот же момент просто невероятно интересно.
- Да… - Саске торопливо заозирался по сторонам: ничего он не выбрал, но и признать собственную беспомощность, тем более в столь незамысловатых вещах, было недостойно альфы. – Конечно… – уголки его губ дрогнули в победной улыбке, а сущность лишь фыркнула внутри, словно насмехаясь над своим носителем, который, всегда будучи собранным и предельно серьёзным, растерялся от простого вопроса.
- Розы, - сделав шаг в сторону, он подошел к большой напольной вазе, в которой, алея жаром, благоухали цветы. – Да, пусть это будут розы, - розы нравились всем, так почему они не могли понравиться Сакуре? Выбор, конечно, был сомнительным, опрометчивым и нерациональным, но альфа считал, что главным в этой ситуации будет то, что он приедет домой не с пустыми руками, и если Сакуру удовлетворит сам факт, то, так сказать, материальная сторона вопроса будет не так уж и важна.
- Хороший выбор, - мягко ответил омежка, тоже делая шаг, к нему, ближе, но все равно сохраняя почтительную дистанцию, - но позвольте предложить вам нечто другое, - легкий наклон головы, вежливая, сдержанная улыбка и прядка золотистых волос, выбившаяся из заколки и упавшая на открытый лоб – омежка был само очарование, и Саске, как альфа, мог подписаться под каждым словом из этой фразы. – Можно?
- Конечно, - он пошел на поводу. Альфа у омеги. Пусть и в такой мелочи, как выбор цветов. Да, мальчишка, так сказать, специалист, но ведь он уже принял решение, пусть и опрометчивое, но альфье, которое должно быть твердым и непоколебимым. Но ведь ему ничего не стоит просто выслушать? Тем более, разве он мог отказать этому прекрасному цветку в столь невинной просьбе.
- Прошу за мной, - омежка развернулся, неторопливо, плавно скользя по коридору, словно плывя в этом море цветов, а Саске последовал за ним, как на поводке… Нет – Учиха мотнул головой, грозно супя брови – не было и не будет такого, что он, Первородный альфа, пошел на поводу у омеги, даже если бы этот омега тоже оказался Первородным.
Сегодня с ним вообще творилось непонятно что. Точнее, все было нормально, пока он не принял столь опрометчивое решение войдя в магазин «Цветочная романтика», где его встретил столь необычный продавец. Омега, запах которого, между прочим, он почему-то не чуял. Бесы с запахом: мальчишка, что не удивительно при его работе, мог пользоваться маскирующими средствами, да и аромат в магазине стоял такой, что у него уже пощипывало в носу, так что он вполне мог перебивать естественный запах омеги со слабой сущностью Предка, - главное, что он не чувствовал ответности омежьей сущности мальчишки. Словно в стену упираешься или с обрыва прыгаешь в неизвестность – вот как чувствовал себя Учиха, пытаясь отследить исток силы Предков в сущности этого блондина.
Мальчишка резко притормозил возле больших кадок, и Учиха едва не налетел на него, таки успев вовремя остановиться. На них как-то странно смотрели – Саске это заметил, причем не только альфа-продавец, который и выглядел и ощущался так, словно был потомком дворовой собаки, но и другие покупатели. У Саске сложилось такое впечатление, что мир резко, с громом и молниями, раскололся на две половины: омежью, которая ненавидела мальчишку-продавца за то, что он стал центром внимания Первородного, и альфью, которая буравила его тяжелыми, пусть и признающими его исключительное право взглядами, похоже, за то, что он, словно коршун, хотя сам Саске заметил это только сейчас, следует за омегой, будто тот уже принадлежит ему. Впрочем, первое было понятно: каждая омега мечтала о том, что Первородный альфа, словно сказочный принц, вырвет её из лап обыденщины и преподнесёт ей целый мир, - а вот второе. По его собственному мнению, да, омежка был красив, можно даже сказать, что в его, Саске, очень, к слову, переборчивом, вкусе, но судить об особи, не чуя её запаха и не ощущая исток силы её Предка… Нет, быть настолько опрометчивым просто опасно.
- Вот, - омежка резко обернулся, а Саске… Одни Предки знают, чем только он был занят, что не заметил этого движения. Между ними был только благоухающий букет. И все. Саске был выше мальчишки больше чем на голову и теперь шокировано смотрел на его золотоволосую макушку, от которой рваные пряди каскадом уходили к затылку, чуть завиваясь на кончиках. А ещё вдыхал запах. Не цветочный. Не поддающийся определению. Тонкий, словно ниточка, тянущаяся к источнику и влекущая за собой.
Поддавшись порыву, Саске вдохнул ещё глубже, наслаждаясь этим невероятным сочетаниям. Обычно, омеги пахнут как-то однотонно, пусть и индивидуально. Обычно, запах каждой омеги можно с чем-то сравнить. Обычно, запах омеги – это всего лишь дополнение к истоку силы сущности её Предка. Обычно… Омежка пах чем-то, что альфа не мог распознать только по обонянию. Может, он смог бы определить на вкус?
Мальчишка-продавец точно пах розовым перцем и апельсинами. Естественно, в сочетании. Ни хрена не естественно! Потому что для свободной особи не характерно сочетание запахов. Но не все ли равно на остальных, если именно этот странный запах, едва уловимый и только вблизи, был таким же отдаленно-знакомым, как и эти сапфировые глаза, смотрящие на него с едва заметной капелькой любования.
- Белый тюльпан – символ любви, чистой и безмятежной. На протяжении всех времён он считался цветком, который приносит большое счастье и удачу. Чистое счастье, без каких-либо «но» или «может быть», - продавец лучисто улыбнулся, протягивая ему огромный букет белоснежных цветов. – В общем, без подвоха. Вы при дарении так и скажите получателю: «Вот тебе символ чистого счастья, любви и удачи!». И, лучше всего, - омежка скромно опустил глаза, прикрывая их длиннющими, пушистыми ресницами, - такой букет дарить юной и нежной девушке.
- А почему не милому омеге? – Саске вскинул бровь, одновременно взывая к своей воспрянувшей сущности, будто та только и ждала, когда носитель позволит ей продемонстрировать себя во всей красе. Предки! Ему двадцать шесть лет, а он ведет себя, как подросток, распуская хвост перед омегой. Но сколь же, и правда, милым оказался этот, таки вспыхнувший румянец на щечках с притягательными родимыми пятнами-полосочками, по три на каждой, добавляя к аромату омеги ещё и пряно-жгучую нотку кардамона.
