- Это она, - поучительно тянет омежка, подходя к уже изрядно вымахавшему дереву, а после, погладив острый листочек, оборачивает и улыбается ему, самым краешком губ, заправляя за ушко прядь сегодня художественно-растрепанных волос. В мочке левого ушка заметна дырочка, а вот сережки нет. Саске, склонив голову вбок, присматривается… к растению. По крайней мере, делает вид, что задумчиво он смотрит именно на дерево, словно мысленным взором примеряет его к общей обстановке своего кабинета, а не на продавца, уже привычно воспринимающегося теплым комочком золотистого света.
Конечно же, Саске помнит, что между визитами, несущими в себе скрытый ухаживающий смысл, должно миновать не менее семи дней, дабы и у омеги, и у альфы было время подумать, взвесить и принять решение, но, во-первых, они не герои дамско-рыцарских романов, а, во-вторых, четвертый день без солнышка оказался потолком его, альфьего терпения. Солнышко удивлено не было, как, впрочем, и дворовой альфа, все равно, очевидно, не усвоив урок, скалясь на него из своего угла. К тому же, рядом с Наруто его, как говорят, попускало. Все казалось правильным. Здесь, в этой оранжерее, рядом с омежкой, секрет которого ему так и не поддался, было его, альфье, место. Это чувствовал он сам. С этим же была согласна его сущность.
Да, так и было, тихо, уютно, спокойно, правильно. Даже родословная омежки становилась не такой уж и важной, по крайней мере, пока он не покидал этот магазинчик, отправляясь на работу либо же возвращаясь домой. Особенно домой, ведь в офисе суета и бесконечная вереница дел не оставляли ему времени ни расслабляться, ни предаваться посторонним размышлениям, но дома, рядом с Сакурой, чувство какой-то беспросветной безысходности накатывало с удвоенной силой.
Харуно либо делала вид, что ничего не замечает, либо, и правда, была настолько ослеплена своей любовью, что не видела, насколько он изменился за эту неделю. Зато сам Саске видел, и не только в зеркале, в котором он каждое утро имел честь созерцать нечто бледное и осунувшееся, с тенями под глазами и потухшим, усталым взглядом, а ещё и будто со стороны, временами, словно это отражение наблюдало за ним. Ходзуки говорил, что бывают моменты, когда его радужка, без видимой на то причины, алеет и в ней проступают зрачки Шарингана. Ничего необычного, если он балансировал на краю гона, пусть столь необузданного гона у него не было ещё с подросткового возраста, но в то же время что-то непонятное творилось с его сущностью. Ещё никогда ранее он не ощущал её так остро, но при этом она казалась ему совершенно чужой.
- Самому мне точно не справиться, - скептически осматривая добротный вазон, произносит омежка. – Пожалуй, попрошу Кибу помочь, а вы, Саске-сама, подходите к кассе. Уже сегодня после обеда её доставят вам прямо в офис. Не забудьте только оставить адрес, - мальчишка снова улыбается, но сегодня, наконец-таки альфа этого дождался, улыбка не дежурная и просто вежливая, а мягкая, едва заметная, смущенная, сопровождающаяся легким румянцем и скромно отведенным взглядом. Сложно в это поверить, особенно предубежденному Учиха, но, похоже, раньше альфы не уделяли мальчику подобного внимания, точнее, не пытались именно ухаживать, что вполне объясняло его изначальное настороженное отношение к нему и совсем чуть-чуть оправдывало оскал дворового.
А ещё сегодня Наруто пах сильнее обычного: то ли специально слабо замаскировал свой запах, то ли омежья черта стала менее непоколебима и непробиваема. Не так уж и важно для Саске, которому кажется, что он часами может стоять в уголке, просто наблюдая за тем, как работает омежка. Например, как он общается с клиентами. Это особенно тешит его альфье самолюбие, потому что для других покупателей омежья черта мальчишки категорична и беспрекословна, а для него более тонкая, позволяющая чувствовать больше. Если так все пойдет и дальше и он ничем не спугнет омежку, то через пару, так сказать, официальных визитов в присутствии свидетелей можно будет пригласить Наруто на свидание, и тогда…
А что тогда? Вот ухаживает он за омежкой, не может выбросить его из головы, ему повсюду чудится запах Наруто, ощущается его незримое присутствие, он словно привязан к нему этими непонятными чувствами, среди которых альфа пока что может выделить только острую необходимость видеть и осязать. А что будет, когда дело примет серьезный оборот? Например, когда Наруто спросит, с какой целью за ним, дворовым, ухаживает Первородный? Этот вопрос обязательно, рано или поздно, станет между ними, и Саске надеется, что к тому времени, когда это произойдет, он уже будет знать на него ответ.
- Спасибо, Наруто-кун, - он снова позволяет себе маленькую вольность, прикасается к руке омежки, пытаясь переплести пальцы. Омежья черта сжимается вокруг него, словно плотное кольцо, а тонкие пальчики ловко выскальзывают из его ладони. Саске в недоумении, но таково право омеги: раз он считает, что альфа позволяет себе слишком многое, он имеет полное право указать ему на дверь.
- Уже, значит, не малой? – мальчишка забавно сопит, а его пухлые губки обижено поджимаются. Значит, помнит и таит обиду. Саске хочется подойти, близко, на то расстояние, когда кожей ощущается дыхание, прикоснуться пальцем к этим заманчивым губам и с нажимом провести по ним, стирая с них печать огорчения. Но, увы, так просто ему эта ребяческая выходка с рук не сойдет.
Учиха цыкает, чувствуя, сколь неприступна в этот раз омежья черта, и даже не зная, чего от него ожидает омежка. Запах цветов пульсирует в воздухе, задевая обоняние. Сапфировые глаза с ожиданием смотрят из-под пушистого золота ресниц. Саске снова фыркает. Сентиментальный романтик. Раньше альфа подобного за собой не замечал. Все было предельно просто и ясно. Как он неоднократно повторял про себя: омега – это омега, со всем к ней прилагающимся. Но Наруто не просто омега. Для него он – особенная омега, и этот тихий, вечнозеленый уголок в магазинчике тоже особенный. В нем можно позволить себе быть романтиком, зная, что подобное преображение Первородного альфы останется только в памяти их двоих.
- Ну, ты же уже взрослый омега, - Саске хочет казаться беззаботным, ведь, пусть Наруто и омега с полагающейся ей правами, но не одному же ему маяться от переполненности чувствами. – Сам же говорил, что уже совершеннолетний, - он хочет добавить, что для него, заинтересованного в нем альфы, это очень удобно, ведь ухаживание за несовершеннолетней омегой без разрешения на то её родителей или опекунов запрещено, да и не хочется ему связываться с ребёнком, пусть Наруто и выглядит так, словно ему лет пятнадцать. Слишком мелкий. Но рядом с этим омежкой нужно забыть о том, что отношения должны быть удобными или же выгодными. Для этого у него есть Сакура – его будущая жена, а Наруто… это просто Наруто. И пока что этого достаточно.
- В этом году мне уже девятнадцать будет, - гордо подает ему эту информацию, чуть вздергивая острый подбородок – и правда, такой ещё ребёнок, милый и невинный цветок. – И я, между прочим, в колледже учусь, - вот и тронулся лед. Так считает Саске, прислушиваясь к ощущениям.
Сущность, веками закаленная в горне традиций, подсказывает, что омежка не просто идет на контакт, а доверяет ему, альфе, чувствуя в нем защитника, мужчину, способного о нем позаботиться. Учиха глубоко выдыхает: раньше он как-то и не задумывался над тем, что Первородность – это столь тяжкое бремя, особенно, когда сущность думает, что вправе решать за тебя. Он – носитель. Значит, судить и решать ему. В висках снова отдает болью, медленно скачиваясь клубком, царапая внутренности и сжимаясь вокруг сердца. Противостоять собственной сущности – то ещё удовольствие, но и на неё, сущность Десятого, есть узда. И имя ей Шаринган.
- На флориста? – предполагает Саске, более пристально осматривая омежку.
Обычный – вот каким кажется Наруто на первый взгляд, но есть в нем что-то, в этом его упрямстве, скрытности, даже в его омежьей черте, которая настолько сильна и тщательна, словно охраняет не сущность омеги, а бастион. Между прочим, как для дворового, мальчишка слишком силен. Конечно же, Саске согласен с тем, что добропорядочная омега не должна ходить с сущностью нараспашку, дабы все, кому ни попадя, могли её осязать, но и с предосторожностью мальчишка перебарщивает. Он все-таки добропорядочный альфа, так что недоверие омежки его слегка задевает. А вот его сущность, похоже, окрыляет. Чуть ли не подвиги свершать готов во имя Намикадзе Наруто. И этот диссонанс его просто убивает.
