- Это не измена, - буднично, словно он травинку жует, сообщает Шикамару, на что омега, в размышлениях покачав головой, все-таки согласно кивает, ведь сексом от Саске тоже не пахнет, по крайней мере, не сексом с омежкой-апельсинкой. Ходзуки фыркает. Ему это кажется милым. Даже сдается, что он может представить этого омегу. Этот омега…
- Молодой совсем. Скорее всего, девственник, - с каждой порцией воздуха выдает, словно истину пишет, Нара. – Работает в цветочном магазине, предположительно, в свободное от учебы время. Нашего Ромео сразу же поставил на место, либо отказав, либо, если воспитывался в рамках старых традиций, вынудив ухаживать по древним обычаям.
- Только не говори, что понял все это по запаху, - ворчит Ходзуки, даже не сомневаясь в гениальности Нара, а он – гений, возможно, даже более башковитый чем Учиха, просто ленивый, как и его перерожденная задница, и опасливо заглядывает в кабинет начальника, все ещё нахохлено сидящего в своем кресле. Может, такими темпами все и обойдется?
- Э-э-эх, - устало тянет Шикамару, прикасаясь к лепесткам роз, поглаживая их между пальцев. – Молодой и девственный потому, что наш альфа на взводе: явно себя сдерживает, но феромоны не врут. Парень на грани гона, - сочувственно констатирует Нара, качая головой, - но гон не наступит, пока омега не даст свое согласие. Альфий закон, - логично подводит черту под первым и, похоже, последним пунктом. – Дальше мне лень объяснять.
- Уж и без тебя все понятно, умник, - Ходзуки озадачен и обеспокоен. Теперь состояние Саске не кажется ему забавным, ведь он-то понимает, что эти чувства беспросветны, ведь омежка-то…
- Дворовой, да, - в дверном проеме застывает Учиха. Альфа чуть бледнее, чем обычно, под глазами тени, взгляд сосредоточен, глубок, слегка тосклив. На виске блестит капелька пота. Прямо на вене. Какое-то неприятное, задевающее собственную сущность видение.
- Предки мне в судьи, - Ходзуки картинно закатывает глаза, шурша темно-зелеными лепестками. Вот он, с его-то фартовостью, мог бы вляпаться во что-то подобное, даже Нара мог, потому что, несмотря на его апатичность, даже у этого человека бывали… своеобразные, альфьи, периоды, но не Учиха. Не Первородный.
- И как дальше? – спрашивает Шикамару, облокачиваясь о стойку. – Терпеть и ждать, что само пройдет или… – он специально не договаривает. Сам знает, насколько тяжело отказаться от омеги, которая затронула твою сущность, но Учиха ещё более невыносимо, ведь он Первородный, поэтому не может предложить дворовой омеге ничего большего, кроме статуса официального любовника.
- Или, - уклончиво отвечает Саске, впервые не зная, что сказать. Сущностно он уже принял решение, но разум, здравый смысл, закаленный воспитанием Первородного Учиха, отчаянно сопротивляется сделанному выбору, что и порождает сомнения. Внутреннюю борьбу, которая выматывает, тянет из него нити силы и снова открывает врата в прорву пустоты. Звяк…
- Суй, сделай нам кофе, пожалуйста, - одними губами шепчет Учиха, скрываясь в своем кабинете. Внутренности скрутило в болезненном спазме, будто, и правда, только что кто-то потянул за приросшие к ним цепи.
Фантомная боль – Саске это знает, но знания не облегчают ощущения, испытываемые сущностью. Кто бы мог подумать, что увлечение дворовым омегой окажется настолько болезненным. Хотя, если подумать, это он сам решил, что мальчишка из дворовых, тех, которые отреклись от своего Предка и смешали свою кровь с кровью обычных людей, бет, тем самым утратив связь со своим наследием. Хуже дворовых только бродячие – особи без рода и племени, отвергнутые семьями и обществом ввиду разных причин, но при этом обладающие довольно мощной силой Предка. Так вот о Наруто: он не смог прочувствовать исток силы его сущность. Мог бы, конечно, если бы применил Шаринган, но омега провел черту, а альфе не хотелось портить о себе, похоже, положительное впечатление. Но все же, черта чертой, а мальчишка сущность от него свою прятал. Не потому ли, что был не дворовым, а именно бродячим?
- Исключено, - слегка резко припечатывает Шикамару, и Саске словно выталкивает из какой-то дурманной пелены. Он трясет головой, понимая, что и Нара, и Ходзуки уже хозяйничают в его кабинете, а перед ним чашка ароматного кофе. И Шикамару, тоже с чашкой, как всегда невозмутим и уверен в своих словах.
- Думаешь, просто дворовой? – переспрашивает Суйгетсу, занимая второе кресло. В одной руке у него чашка с кофе, во второй – румяный пончик в сахарной пудре. И эта картина почему-то умиляет Саске. Он ценит своих друзей. Всегда ценил, но именно этот момент кажется ему до недопустимости щемящим, желанным и необходимым.
- Думаю, что без сюрпризов не обойдется, - и Нара замолкает, откидываясь на спинку кресла, прикрывая глаза и пригубляя ароматный кофе. Ходзуки задумчиво качает головой, словно взвешивает сказанное другом, а после кивает, соглашаясь. Саске тоже согласен. Саске улыбается, чувствуя, как отступает напряжение. Испеченные Суйгетсу пончики неожиданно оказываются с апельсиновым вкусом.
Саске тихонько прикрывает дверь и подходит к окну. На работе он не курит, поэтому слегка воровато оглядывается, когда дымок зажженной сигареты предательски ускользает вглубь кабинета. Нужно что-то делать с Ходзуки, иначе омега себя просто загубит. Тащить его с собой в какой-нибудь клуб – не вариант. Суйгетсу заведомо против знакомств в таких заведениях и любовников на одну ночь.
Учиха фыркает. Пусть они практически и не обсуждают подобные вещи, но у омеги все эти шесть лет альфа если и был, то пару раз, так, как говорил сам Ходзуки, для профилактики омежьего организма, но ничего серьезного. Он даже думал над тем, чтобы свести лучших друзей, ведь Нара – одинокий, сильный, ответственный альфа, достойный, который не только сможет обеспечить семью, но и будет хранить верность своей омеге. Шикамару не из тех, кому нужно внимание многих, достаточно и искренней любви одного. Но эта, казалось бы, гениальнейшая задумка провалилась ещё в своем зародыше, а он ещё и нагоняй от омеги получил, как и молчаливый выговор от альфы. По сути, да, они знакомы с младшей школы, так что, если бы что-то между этими двумя и могло быть, то уже было бы. Но отступать Саске не собирается. Он обязательно приложит руку к счастью Ходзуки, чтобы тот, естественно, был ему должен. Только сперва стоит распутать неразбериху в собственной личной жизни.
Щелчком отправив окурок в открытое окно, Саске, вдохнув-выдохнув, посмотрел на рабочий стол, где все ещё, ожидая его, на мониторе вертелась 3D панорама. Взгляд медленно, но уверенно переместился в дальний угол. Разлапистое зеленое нечто чувствовало себя прямо, как дома, удивляя каждого, входящего в его кабинет, самим фактом своего наличия во владениях Учиха, за которым ранее не замечали тяги ко всякого рода растениям. Саске и сам не замечал. Пока не зашел в магазин «Цветочная романтика».
Комментарий к О мягкой поступи чувств 1.
*Суть вопроса в том, что чайные розы передают смысл о вечной памяти и уважении, символизируют дружбу, поэтому Наруто и делает вывод, что цветы для очень дорогого и близкого человека, друга или родственника
*«Дженссен» - французский коньяк коньячного дома Jenssen, расположенного в регионе Коньяк в городе Боннейль
========== О мягкой поступи чувств 2. ==========
- Хочу его, - Саске даже не раздумывал, просто ткнул пальцем в первое, что показалось ему более-менее подходящим. А почему бы и нет? Разлапистое, вечнозеленое, неприхотливое, не цветет и, соответственно, не источает всякого рода ароматов. К тому же, этому растению не угрожает помойка, если не поливать его неделю-две, и название у него ничего так, в духе Учиха – драцена или драконово дерево. Да и дальний угол его кабинета всегда казался Саске пустым.
Раньше, ещё во времена его деда и отца, там стояла мраморная статуя, что-то античное и, по его альфьему мнению, совершенно безвкусное. Кажется, одна из многочисленных омежьих богинь Старого Света, изображенная с обнаженной грудью, щитом в левой руке и змеей, обвившейся вокруг оголенной правой ноги. Все эти атрибуты вроде как должны были отображать омежью сущность, а поскольку Саске не был согласен ни с символикой, ни с самим наличием похабной статуи у него в кабинете, её куда-то убрали, а место осталось пустовать. Пока что.
