Неясми помогает ему раздеться и, погружаясь в тёплую воду, Рэй чувствует некое облегчение. Всё-таки магия не всесильна. Или же это человек слаб? В любом случае ментальная магия может унять боль, усталость, голод и даже исцелить разбитое сердце, но ей никогда не изменить порога человеческих возможностей. Вот и он, кажись, достиг своего предела. Забыться бы, да вот только Рэя уже давно не посещает беспробудный исцеляющий сон, лишь его обрывки, в которых он неизменно сражается и убивает.

Он позволяет Неясми вымыть свои волосы и тело. На тонком мальчишеском запястье звенят ободки парных серебряных браслетов, и энареи, очевидно ещё не привыкший к украшениям, постоянно поправляет их, подтягивая едва ли не к локтю.

— Напомни-ка мне, Неясми, сколько тебе лет? — не устало, а скорее лениво спрашивает Рэй.

— Пятнадцать, — уверенно отвечает мальчик, однако его рука, сжимающая губку, замирает на месте.

— И ты считаешь, что в таком возрасте ты вправе принимать подарки от варзов?

— Это подарок от расма Занса, — упрямо отвечает мальчишка, однако его щёки всё же заливаются густой краской. — В знак благодарности за помощь.

— За что я вполне могу приковать его к позорному столбу суток эдак на трое, — со всей серьёзностью отвечает Рэй, недовольно ведя плечом, на котором от бездействия энареи уже начало подсыхать мыло.

— Не надо к столбу, — с просьбой шепчет мальчик, опуская глаза и бесцельно полоща губку в воде. — Я верну браслеты, обещаю.

— Неясми, — Рэй облокачивается о бортик ванной, подпирая голову рукой, — ты уверен, что он, соблюдая все правила, будет ждать ещё год?

— Хоть десять! — искренне выпаливает мальчик, а после снова тушуется, шепча. — Пока я думаю.

— Не бойся оставить меня, Неясми, — пальцы у него отчего-то стали тонкими, бледными, костистыми и почти что синюшными, поэтому, когда Рэй сжимает их на мальчишеском смуглом подбородке, контраст кажется просто уродливым. — Ещё пара лет, и из тебя выйдет прекрасный муж. Но не раньше. А Зансу так и передай, — отнимая ладонь от лица мальчишки, Рэй снова удобно устраивается в подостывшей воде, — что одно замечание от меня, как твоего опекуна, у него уже есть.

— Не смогу передать, эори, — Неясми аккуратно подливает в ванну горячей воды, — потому как, не достигши совершеннолетия, не могу встретиться с Зансом с глазу на глаз, а передача вашего предупреждения на людях может бросить тень на его репутацию. Уж лучше вы сами, эори.

Рэй лишь хмыкает в ответ. Из Неясми и правда выйдет хороший муж, хотя, признаться, ему не хочется отпускать сумевшего с ним ужиться мальчишку, однако и держать его подле себя вечно он не вправе.

После купаний Рэй отказывается от позднего ужина, опять выслушивая сетования Неясми по поводу того, что эори едва ли насквозь, как хрупкая ледышка, не светится. Поразмыслив, Рэй всё же просит принести ему чай и оставить в комнате одну свечу, а после отправляет мальчишку спать. Ложиться сам эори не собирается: слишком у него много дел, с которыми юный маг собирается разобраться этой ночью.

Сперва стоит посмотреть доклады и рекомендации Зеврана относительно посевной, но, усевшись за стол, Рэй первым делом открывает небольшой ящик, достаёт из него мятое письмо и, в который раз за последние полтора месяца, его перечитывает.

Это последнее полученное им послание от Ареса. Оно было коротким и, по сути, никому не адресованным. Вождь сообщал об успехах, своих и Роксана, а также говорил о том, что они с ромейскими войсками подошли к стенам Константинополя. Осада будет не из лёгких — это понимал и Рэй, донося последнюю весть всему племени, — и на данный момент он только по слухам знал, что столицу брали шаг за шагом, сжимая кольцо вокруг заговорщиков, укрывшихся в императорском дворце.

Несколько кривых слов и ни одного о нём или же для него. Такое впечатление, что Арес позабыл о собственном муже. Хотя… А муж ли он ему? Никто не говорил подобного вслух, но Рэй и без того знал, что многие оспаривают его назначение тиуном, причём не только ввиду того, что в крепости остались и более достойные этой должности варзы. Дело было в том, что их с Аресом брак так и остался неконсумированным.

Его терпели и боялись, может, самую малость уважали, но не принимали, и это ставило под угрозу репутацию Ареса во всех смыслах этого слова. Понимая всё это, Рэй так и не смог преодолеть себя и закрепить их с мужем союз брачной ночью, а теперь вот с замиранием и оторопью ждал его возвращения. Они оба изменились, и предполагаемая встреча — это встреча не супругов после разлуки, а скорее двух незнакомцев.

— Эори Рэй!

И часа не миновало, как они с Зевраном вышли на поле, дабы осмотреть земельные угодья. Признаться, даже не будучи хозяйственником, Рэй понимал, что путного урожая им в этот год ожидать не стоит: мало того что целина, так ещё и грунт щебенистый, лишь местами переходящий в благодатную почву. Выращенного едва ли хватит, чтобы прокормить людей, не говоря уже о многочисленном поголовье скота, и уповать на сенокос тоже не стоит. Это Бьёрн, в котором весна обманчиво-тёплая, а лето слишком короткое, чтобы за него успеть собрать несколько покосов.

Им нужны более благодатные земли, западные, те, которые император обещал им по завершении компании, однако, не зная, как там успехи не только у Ареса, но и у Роксана, Рэй не мог надеяться только на обещанное. Его основное задание как тиуна — грамотно организовать полевые работы, а там, гляди, может, что-то и переменится к лучшему.

— Эори Рэй! — юноша обернулся, придерживая растрёпываемые ветром волосы. Сперва почувствовал что-то неладное, словно воздух враз сгустился до смрадного дыма. После увидел маячившую фигурку энареи, безошибочно узнавая в ней Неясми. Только этот мальчик продолжал называть его прежним именем, для остальных он был «Сейри» и никак иначе. Зевран даже скорчил угрюмо-недовольную гримасу, отчасти потому, что энареи пренебрёг правилами приличия, отчасти же оттого, что права наказать мальчишку за это у него не было. И только после, скорее проникаясь ощущениями, чем прислушиваясь, Рэй понял, что в карарес пришла беда.

— Давно он так? — Рэй, настежь распахнув дверь повелительным взмахом руки, размашистым шагом переступил порог комнат, некогда принадлежавших величественной женщине.

— Как только заметили, сразу же послали за лекарем и вами, Сейри, — повинно склонив голову, ответил молодой энареи. Да, пришлось брать юных, неопытных и, откровенного говоря, не самых надёжных, но у Рэя не было выхода. В стычке с паладинами всё же погибли многие, а дел в караресе — без счёту, и те, что остались, не потянули бы всё на своих плечах. Он и так старался не особо часто привлекать новичков к ответственным работам, но и, опять-таки, выбирать не приходилось.

— Вы уже осмотрели его, достопочтенный Гациан? — подойдя к склонившемуся над кроваткой мужчине, спросил Рэй. Примерно в это же время в комнату ввалился Неясми, а за ним важно ступил Зевран. Да, Рэй слегка слукавил, применив магию для более быстрого передвижения, однако времени выиграл не так уж и много. Ещё и Зевран… Отчего-то Рэю не хотелось допускать этого энареи к сыну вождя.

— У него жар, — пробормотал варз в возрасте, ещё сильный в руках и вполне способный держать меч, однако после ранения слепнущий и едва передвигающийся из-за повреждённого позвоночника. — Ребёнок горит, эори, и я ничего не могу сделать. Был бы он хоть на пару годков постарше, можно было бы попробовать разные отвары, чтобы помочь организму бороться с хворью, но мальчик слишком мал. Увы, эори, — мужчина повернулся к нему лицом, на котором застыли почти невидящие, поддёрнутые белой плёнкой глаза, — болезнь сожжёт его лёгкие, а бледноликая заберёт его душу ещё до рассвета.

— Вы так считаете, Гациан… — пробормотал Рэй, даже не спрашивая, просто признавая неоспоримость слов всем известного лекаря и травника, который, как говорят, ведал, как можно от ложа обречённого отогнать саму бледноликую.