— Он вещатель.

— И? — Роксан вопросительно выгнул бровь, на что Босфорца удручающе вздохнул. Может, это всё-таки была не лучшая идея, учитывая то, что, похоже, далёкому от вопросов магических арду придётся объяснять всё чуть ли не на пальцах.

— Вещатель — это маг, способный обращать свою магию в слова. Проще говоря, он не повелевает стихиями, не призывает покойников или же других тварей, не проникает в разум человека… Хотя последнее всё же косвенно относится к способностям вещателя, — Таис на секунду призадумался. — В общем, вещатель способен внушить человеку всё что угодно, лишь поговорив с ним. Чем сильнее вещатель, тем больше людей одновременно он может контролировать.

— Значит, вещатель ломает волю человека, превращая его в свою марионетку, — Роксан тоже задумался, медленно поглаживая начисто выбритый подбородок — условие супруга в ответ на его просьбу отпустить волосы.

— Ты хочешь сказать, что, по большому счёту, вещатель может контролировать даже целый город? — вывод был неутешительным, но очевидным.

— Целую страну, — как бы невзначай, хотя факт был довольно-таки важным, поправил мужа Таис. — Наверняка именно эта перспектива и подтолкнула Адриана Босфорца, рассчитывавшего в будущем возглавить церковь, к решению принять сан. Признаться, он быстро стал Верховным кардиналом, очевидно подвещав там, где нужно, но и не настолько стремительно, чтобы это вызвало подозрение. К сожалению, сейчас мы не знаем, насколько возросла магическая сила кардинала, однако на момент, когда Адриан отрёкся от титула и поступил в духовную семинарию, он мог контролировать около сотни людей одновременно, пусть и всего несколько минут, что и продемонстрировал на приёме в честь своего пятнадцатого дня рождения, заставив высокородных гостей изображать животных. Тогда инцидент замяли, согласившись на детские шалости, однако я уверен, что, если бы у Адриана не получилась его задумка, с поступлением в семинарию он бы повременил ещё пару лет.

— Семья потеряла наследника, — подвёл итог Роксан. О самом кардинале, как враге, они поговорят в другой раз. Сейчас мужчину больше интересовала связь Таиса с его отчимом, которая, как для хозяина и его цепного пса, была довольно-таки крепкой. — И, как я предполагаю, всю ответственность возложила на младшего брата.

— Отнюдь, — Таис отрицательно качнул головой. — Никто и никогда не видел в Максимилиане ни наследника, ни даже достойного носить фамилию Босфорца человека. Ты же видел его, Роксан? — пытливо, склонив голову вбок и слегка улыбнувшись, спросил Таис. — Видел действующего главу семьи Босфорца — графа Максимилиана?

— Ну? — хмуро буркнул Роксан, которому не понравилась эта хитростная, словно супруг задумал какую-то пакость, улыбка.

— Раз видел, так скажи: веришь ли ты в то, что этот человек родился слабым, недоношенным, балансирующим на грани жизни и смерти, лишённым магии, болезненным и не подающим ни одной надежды? Вспоминая нынешнего Максимилиана Босфорца, мог бы ты поверить в то, что до десяти лет он и говорить-то толком не умел, что уж упоминать о чтении, писании и знании нескольких языков?

— Трудно в это поверить, конечно, — озадаченно пробормотал мужчина. — Судя по Максимилиану нынешнему, я бы сказал, что и он не лишён этого дара — вещать.

— Отнюдь, — возразил Таис. — В графе нет и никогда не было ни капли благодати. И даже не думай, — опережая очевидный вопрос, юноша предостерегающе поднял ладонь, — что о позабытом всеми мальчике вспомнили, когда его старший брат покинул семью. Наследником был объявлен племянник действующего тогда главы, а Максимилиан… — Босфорца ухмыльнулся. — Всё, что он сейчас имеет: титул, должность, власть, то, какое впечатление производит, все его навыки, его харизма, воинские и дипломатичные умения — всего этого мой отчим добился сам, упорным трудом, усердием, терпением и настойчивостью. Теперь ты понимаешь, что именно связывает нас с отчимом столь крепко?

— Признаться, не очень, — откровенно ответил Роксан. — Ты ведь не был забыт и брошен…

— Однако я был всего лишь показной марионеткой! — слегка вспылил юноша, сжимая прижатую к груди ладонь в кулак. — Сын, не унаследовавший бесценного магического дара своего отца, не обделённый талантами и умом, но вынужденный притворяться глупцом, дабы не представлять угрозы действующей власти, преемник, который был всего лишь заменой от безысходности. Всю свою жизнь я играл какие-то роли, растеряв себя настоящего. Я так много потакал желаниям других, столько раз перекраивал себя, пытаясь стать тем, кого во мне ожидали видеть, следовал проторенному для меня пути, что, когда оказался не нужен никому, даже собственной матери, растерялся, не зная, что мне делать дальше.

— И Максимилиан Босфорца стал тем, кто не дал тебе кануть во тьму забвения, не так ли? — с неким раздражением спросил Роксан. Неприятно было осознавать, что кто-то, пусть, фактически, и родственник, был ближе его возлюбленному, чем он сам, важнее, авторитетнее. Глупая ревность, которая зудела внутри, словно старый шрам.

— Сказано пафосно, но это так, — совладав с эмоциями, ответил Босфорца. — Наставник, пример для подражания, хозяин, подобравший и выходивший брошенного щенка — называй это как хочешь, но ничто не изменит того факта, что я в долгу перед Максимилианом Босфорца и не буду свободен, пока не верну этот долг.

— Глупости, — подавшись вперёд, Роксан обнял слегка ошарашенного таким порывом супруга. — Ты, принеся столько личностных жертв, сполна оплатил свой долг. Ты ничего не должен ни этому человеку, ни той стране.

— Почти ничего, — не обнимая в ответ, но и не пытаясь оттолкнуть мужа, ответил Таис. — Выполню эту миссию — буду свободен. Так я решил.

— Тогда, — отстранившись, Роксан посмотрел супругу в глаза, — подумай о том, чтобы после остаться здесь, со мной. Хорошо? Просто подумай, — приложив пальцы к уже было раскрывшимся губам, повторил свою просьбу мужчина. — Откажешь, и я не стану настаивать, если это будет именно твоё решение.

— Я подумаю, — слегка поразмыслив, всё же пообещал юноша и тут же возмущённо охнул, поваленный на мягкую постель и прижатый к ней сильным телом мужчины.

— Что ты себе позволяешь, ард? — гневно сузив глаза, с явной угрозой спросил Таис.

— Просто подумал, что мне стоит отвлечь тебя от грустных мыслей, — невозмутимо ответил Роксан, губами прикасаясь к пульсирующей на шее супруга жилке.

— Таким примитивным способом? — упираясь ладонями в плечи мужчины, съязвил Босфорца.

— А ты знаешь другой? — шепнул на ухо супругу ард, потянув халат с его плеч.

— Мы могли бы провести спарринг, — буркнул Таис, чувствуя, как к щекам приливает неуместная краска. — Я уже давно не держал в руках меч. Чувствую себя ослабшим и обрюзгшим.

— Ты очень красивый, — возразил мужчина, скользя ладонью по телу супруга.

— Какой сомнительный комплимент, — не остался в долгу юноша, медленно прикрывая глаза.

И когда только долг обратился удовольствием? Как бы он ни старался отгораживаться от ощущения близости мужчины, но каждую ночь, каждый раз Роксан был настолько терпелив, настойчив и, что уж таить, искусен в ласках, что тело предавало его. Впиваясь ногтями в плечи супруга, с жадностью отвечая на его поцелуи, плавясь в его объятиях и крепко обнимая его поясницу ногами, потому что мало, что хочется больше и сильнее, страстнее, откровеннее, глупо было твердить себе о том, что это всего лишь часть государственно важной миссии. Несправедливо, по отношению к супругу и даже себе, делать вид, что никаких чувств и правда нет.

— Почему ты отказался от титула вождя? — мужчина обнял его, прижав к себе, такого, каким был: всё ещё покрытого испариной, разгорячённого и обнажённого. Не то чтобы неприятно, но всё же слегка смущающе. — Только потому, что Арес носит на своём теле отметину одного из ваших богов?

— Нет, — перебирая мягкие пряди волос супруга, ответил Роксан. — Чтобы стать ардаром, мало быть воином. Нужно быть ещё и политиком, и дипломатом, и хозяйственником, и образчиком для всего племени, и ещё много всякой мороки.