— И я вместе с тобой, Йен, тоже чудовище. Так почему бы нам не избавить мир от этой мерзости здесь и сейчас?

— О? — Йен заинтригованно приподнял бровь. Если до этого он думал, что глупый брат прекрасен в своей невинной чистоте, то сейчас, видя в золотистых глазах холодный блеск ненависти и пылающий огонь решимости, он бы назвал Рэя божеством. Клинок у горла только подогревал ощущения, страсть и желание кипели в его крови, а сердце снова трепетало в предвкушении. Теперь он точно не проиграет Зверю. Не после того, когда наконец понял, почему для варвара так важен его Сейри.

— Ты собираешься убить меня, глупый брат? — со всей серьезностью, но не скрывая довольной улыбки, спросил Йен. — Готов взять на душу такой грех?

— Она и так черна, Йен, — отчеканил Рэй, ещё сильнее, до выступившей крови, надавливая на клинок. — И это не месть, а справедливость. Твой меч впредь не отнимет ни одной жизни. Я положу конец твоему безумию.

— И что после? — с лёгкой насмешкой спросил Чёрный Паладин. — Убьёшь и себя или останешься жить, искупая свои грехи? А может, — мужчина сам подался вперёд, испытывая будоражащее наслаждение оттого, что клинок, который держал в руке его брат, медленно входит в плоть, — станешь мужем Зверя? Его бесценным Сейри?

Рука дрогнула. Нет, Рэй просто словно опомнился, избавившись от наваждения. Призрачные пальцы разжались на его запястье, и юноша испуганно отринул от фигуры незнакомца, маячившей впереди. Сердце вновь учащённо погнало по венам горячую кровь, а взор заволокла пелена слёз. А выход ли смерть? Круг всего лишь замкнётся, и конец станет началом. Это коло не разорвать. По крайней мере, не ещё одной смертью.

— Жаль, — Йен цыкнул, точным движением выбив стилет из ослабевшей руки брата. — Тьма, оказывается, тоже тебе к лицу, глупый брат.

— Замолчи, — Рэй отвернулся, укоряя себя за слабость, за упущенный шанс и глупые мысли, в которых он всё ещё надеялся найти не крайний, а именно правильный выход. — Я не такой, как ты.

— Не такой, — согласно кивнул Йен, дёрнув юношу на себя и прижав его к своей груди. — Пока что, — шепнул мужчина на ухо вздрогнувшему брату, — но с рассветом завтрашнего дня это изменится. Я обещаю тебе это, мой глупый любимый брат.

— Услышав шум сражения, мы с братом решили спрятаться.

Арес медленно согласно кивнул. Умный мальчик этот Неясми, высокий, как для своих четырнадцати лет, но тонкий, словно тростинка. Или же это вождю так только казалось, когда он украдкой смотрел на закутанного по самый подбородок в шерстяное покрывало энареи, гадая, правильно ли он поступает, щадя братские чувства мальчика в ущерб интересам всего племени.

— Благо мы с Нави уже давно знали о той нише под ванной: она маленькая, и обычно мы с братом прятали туда тряпки да вёдра, чтобы во время уборки каждый раз не таскаться с ними по этажам, но для нас с братом забраться туда вдвоём не составило труда, — энареи, едва не уткнувшись лицом в большую дымящуюся кружку, осторожно пригубил отвар, приготовленный Абраксой.

Мальчишка скривился, но кружку не отставил. Арес хмыкнул: Абракса была неплохим лекарем, но все её отвары были неизменно отвратительны на вкус. Мальчика явно воротило от такого угощения, но он мужественно, забавно морща курносый нос, продолжал маленькими глотками пить варево дальше. Во-первых, Неясми сам понимал важность им рассказываемого. Во-вторых, мальчишка откровенно побаивался Занса, слишком уж усердствующего в своих методах по приведению юного энареи в порядок.

Расм раздобыл для Неясми одежду, не отходил от него ни на шаг, пока энареи Дайки растирали посиневшее от холода тело мальчика, и даже лично завернул найдёныша в покрывало, после обложив его горой подушек. И все эти действия сопровождались суровым, строгим, словно отеческим взглядом. Умелый воин, глава дозорного отряда и некогда его, Ареса, адепт, Занс, будучи лишь наполовину ардом и не помня своих родителей, с малолетства питал особые чувства к каждому, животному или же человеку, кто нуждался в помощи.

Обстановка казалась вполне домашней, и оттого вождю было ещё тяжелее на сердце. И как этому ребёнку сказать о том, что тот, о ком были все его мысли, уже переступил тонкую грань между миром людей и многоликих богов?

— И что же случилось потом? — слегка нетерпеливо спросил Занс: чем живее мальчик расскажет всё, что знает, тем быстрее его оставят в покое. Ведь это же не адепт, а энареи, всего лишь ребёнок, у которого от переохлаждения, даже несмотря на все его усилия, до сих пор зуб на зуб не попадал. — Почему ты оставил брата и как попал в тот колодец?

— Ромеи захватили карарес, — ответил мальчишка, понуро опустив голову. — Можно было и дальше сидеть в нише, ведь, даже обыскав комнату, они нас не нашли, но я так подумал… — энареи запнулся, с опаской взглянув на старших мужчин. Все они были бравыми воинами, варзами, взрослыми, в конце-то концов, и смотрели на него так, что Неясми хотелось с головой спрятаться под покрывало. Особенно неприятно было от равнодушного взгляда голубоглазого расма: пусть тот и спас ему жизнь, вытащив из студёного колодца, но этот поступок мерк перед его грубым характером и мужланскими манерами. Таких, как Знас, они, энареи, называли по-простецкому сколотами, зарекаясь принимать их ухаживания.

— Я решил, что мы не можем оставаться там. Проскользнуть мимо ромеев незамеченными нам бы не удалось, поэтому я решил ползти дальше, вглубь, надеясь, что этот ход куда-то да приведёт.

— Почему же пошёл сам? — продолжал допрос Занс. — Почему не взял с собой брата?

— Побоялся, — честно ответил Неясми. — Я понятия не имел, что там, в темноте. Просто предполагал, что это старая терма, а понимая, что она может быть обрушена, заканчиваться тупиком или же вообще уйти у меня из-под ног, я приказал Нави оставаться на месте и не высовываться из укрытия что бы ни случилось, а сам пополз вперёд. Я пообещал, что вернусь за ним, но… — мальчик до скрипа сжал кружку в своих узких ладонях. — Я долго плутал по терме, почти ничего не видя, ориентируясь лишь на ощупь, после действительно покатился по спуску, а оказавшись в воде, похоже, вообще потерял сознание. Мне почему-то кажется, — энареи бросил тоскливый взгляд в окно, — что я непростительно задержался с выполнением своего обещания.

— Ты сможешь нарисовать нам схему термы? — задал очередной вопрос Занс.

Арес нахмурился. Оно-то понятно, что им в срочном порядке требовалась информация, но расм слишком уж давил на мальчика, буквально запугивая его своей жесткостью и непреклонностью, а ведь поначалу вождю показалось, что юный энареи в надёжных руках. Неужели даже Занс был не таким, как он считал все эти годы? Арес мотнул головой, прогоняя глупые мысли: во всём виноват Сейри, из-за предательства которого он теперь в каждом видит многоликого перевёртыша.

— Нет, не думаю, — Неясми отрицательно качнул головой. — По памяти, может, и покажу, но нарисовать… Я не настолько грамотен, тем более в чертежах, чтобы хотя бы примерно нарисовать проделанной мной путь.

— Терма разветвлена, ведь так? — спросил молчавший до этого Роксан. — Именно поэтому ты провёл в ней столько времени.

— Да, — Неясми утвердительно кивнул. Всё это время мальчику кое-что не давало покоя: все мужчины, кроме расма, избегали прямо смотреть в его сторону. Неясми понимал, что в глазах варзов он всего лишь ребёнок, но те не просто молчали, а словно застыли на своих местах, пригвождённые к ним невидимым грузом. И сердце в груди почему-то билось так тревожно, словно рвалось куда-то, прогоняя усталость и увлекая за своим зовом.

— Несколько раз я натыкался на решётки или же просто тупики. Наверное, когда крепость перестраивали, терму частично демонтрировали, однако несколько её веток всё же осталось. Первой я обнаружил ту, которая ведёт на скотный двор, но там был слишком тяжёлый заслон, и я не смог его поднять. После, вернувшись назад и свернув на одном из ответвлений, я и свалился в колодец. А ещё… — мальчик задумчиво приложил пальцы к губам, — там был странный механизм, похожий на множество выстроенных в ряд маленьких вёсел. Падая, о них я так сильно и ободрался.