— Удивительно, — пробормотал Рэй, уже в который раз поражаясь укладу ардского племени. Да в Ромее или Вессалии только ослабь бдительность, и из королевской казны воры вынесут всё до последней монеты, и именно в такие моменты юноша вспоминал слова Клавдия о том, что варвар — это не образ жизни, а состояние души.— И где же этот дарс?

— Ну… — протянул Таис, оглядываясь. — Зевран мне не сказал, но можно ведь и спросить. Да, Рэй? — Босфорца многозначительно кивнул на двух энареи, подметающих большой холл.

— Я? — Рэй, покосившись на совершенно незнакомых ему юношей, отпрянул.

— Игры закончились, Рэй, — жёстко, строго смотря другу прямо в глаза, в которых была лишь растерянность, ответил Босфорца. — Закончились в тот самый момент, когда Арес объявил тебя своим эори. Это означает, что на его шахматной доске расставлены все фигуры, и тебе, Рэй, выпала роль пешки, так что соизволь сыграть эту партию так, чтобы закончить её, став королевой.

Рэй внимательно выслушал Таиса. Пожалуй, слишком внимательно. Или же до этого момента он просто не осознавал, что всё, происходящее вокруг, действительно лишь игра. Поддавшись общественному мнению и отталкиваясь лишь от слухов, вессаллийский принц тоже смотрел на ардов, как на варваров, считая, что их максимум — это война, кровопролитная и беспощадная. Оказывается, здесь тоже была политика, только прямо противоположная ромейской. Если Империя защищала интересы исключительно аристократии, то ардар действовал во благо всего племени. Вот почему Ромея не выстоит. Потому что за спинами и императора, и кардиналов не было столь мощной силы, как поддержка их народа.

Таису он, не привыкший давать пустые обещания, ничего не ответил. Будучи скудно ознакомленным с ардскими обычаями, принц только и мог, что уповать на свои венценосные навыки, поэтому, выпрямив спину и расправив плечи, Рэй медленно, смотря точно в лица энареи, спустился в холл.

Это было не трудно — сохранить величие. Куда сложнее было произвести впечатление на юношей на вид старше его, которые хоть и оторвались от своих дел, но смотрели на него как на чужака.

— Я хочу посетить дарс. Проводите меня, — голос не дрогнул, но и фраза была произнесена на ромейском. Сперва Рэй, конечно, хотел обратиться к энареи на ардском — это был бы стратегически-правильный ход, — но в этот момент юноша не смог вспомнить ни одного варварского слова, понимая, что попытайся он, и роль посмешища ему обеспечена.

Сердце гулко колотилось в груди, а в висках больно пульсировало, пока энареи, даже не шепчась, переговаривались между собой. Босфорца остался на веранде и просто смотрел, но и сказать, что друг бросил его на растерзание, Рэй не мог. Если он не способен совладать с двумя энареи, то как собирается управлять целым караресом?

— Идём, — бросил тот, толщине длинной косы которого могла позавидовать любая женщина. И в этой ромейской фразе Рэй не услышал повиновения, уважения или же присущей всем энареи услужливости. Слова были пропитаны ядом, не смертельным, но достаточно терпким, чтобы дать ему понять, что ни один энареи в караресе не считает его выше себя.

— Сердишься на меня? — шёпотом спросил Босфорца, когда они, держась на расстоянии двух шагов от гордого энареи, направились в центральную часть карареса.

— Нет, — отрицательно качнул головой Рэй. — Думаю, мне стоит поблагодарить тебя за урок.

— Нет, не стоит, — хмыкнул Босфорца. — Это был не урок, Рэй. Я хотел, чтобы ты понял, насколько сейчас легко тобой манипулировать.

Вессалийский принц снова ничего не ответил. Обида жгла до пелены слёз перед глазами, но поступок друга тут был ни при чем. В этой ситуации Рэй мог обижаться лишь на себя простодушного и, как бы там ни было, отдать должное Босфорца, который задолго до него понял, что значит быть эори такого арда, как Арес.

Перед высокой двустворчатой дверью длиннокосый бросил на них через плечо тёмный взгляд, в ответ на что Таис ему мило оскалился.

— Зуб даю, что он спит с Роксаном, — не то чтобы громко, но довольно отчётливо сказал Таис, чуть наклонившись в сторону Рэя. В том, что он сейчас делал, было мало приятного, но как ещё воспитать в этом домашнем мальчишке дух?

Босфорца не утверждал, что знает Ареса настолько, чтобы предугадывать его действия и быть уверенным в его методах, но, пройдя школу преемника императора, твёрдо знал одно: самый действенный метод приручения пса — это метод кнута и пряника. На пряники у Великого сайя времени не было, а вот кнут тот всегда носил на поясе. Он бы смог выдержать, не бахвальствуя, просто реально оценивая свой опыт и свои возможности, но Рэй… Почему-то Босфорца не было всё равно до того, какое будущее для этого мальчика приготовил Кронзверь.

Рэй мучительно покраснел. Таис словно нарочно просто-таки с вопиющей лёгкостью говорил о столь вульгарных вещах. И это заставляло Рэя задуматься над тем, что же действительно творится в душе Босфорца. Ведь могло быть и так, что за всей этой бравадой прятался не меньший, чем его собственный, страх перед обрядом консумации, просто граф был настолько опытен в дворцовых интригах, что удержать свои подлинные чувства втайне даже от друга ему не составило особого труда.

— Эори хочет увидеть Сейри, — пройдя в просторную залу, которая ранее наверняка была банкетной, бросил Таис проводившему их юноше. Неприязни к этому энареи он не испытывал, а вот тот, похоже, наоборот — пылал к нему праведным гневом.

Босфорца хмыкнул: была бы его воля, так пускай бы Роксан сношал этого паренька и дальше, но… Договориться с варзом, может, и не составило бы труда, хотя Роксан и производил впечатление неукоснительного мужчины, но, как он и говорил Рэю, постель — это тоже один из путей к власти. Таису тоже были мерзки подобные мысли, но он слишком многим пожертвовал, дабы отступать перед лицом страха и отврата.

— Греешь себе место подле будущего эори, ромейская сучка? — на ардском, но с услужливой улыбкой на губах спросил энареи.

— Просто сопровождаю друга, — безразлично пожал плечами Босфорца, осматриваясь. — Я не жаден, поэтому вполне удовлетворён своей половиной карареса. Так что? — Таис бросил на юношу высокомерный взгляд. — Где портрет?

— Сюда, — процедил на ромейском энареи, разворачиваясь и гулко отбивая каждый свой шаг. Таис лишь в привычной для себя манере возвёл глаза к потолку: подумаешь, дал постельной грелке Роксана понять, что это с его позволения он всё ещё является таковой. Будто графу самому было по нраву то, что уже через несколько дней на его плечи ляжет ответственность за всех этих энареи и половину огромного поместья. Вести за собой в бой тысячу воинов — это было его, а домашняя суета… Босфорца цыкнул: бабское это дело, которое совершенно не соответствовало его натуре.

Рэй, во-первых, ни слова из столь короткого диалога не понял, во-вторых, и так было ясно, что вмешиваться не стоит. Два парня делили мужчину — для него это было слишком диким, чтобы даже попытаться понять. Зато юноша успел рассмотреть дарс, который и правда походил на сокровищницу.

Кроме сундуков с монетами, дорогой утвари и оружия, тут были и меха, и шелка, и драгоценные камни, и даже невиданные им ранее фигурки из белого материала, напоминавшего мрамор. Рэй даже взял одну из них, логично предположив, что это изображение ардских богов, так как ликов у этих человекоподобных существ не было, но тут же бросил фигурку обратно, почувствовав непривычную гладкость быстро нагревшейся в его ладони поверхности. Это были кости. Человеческие или нет — не имело значения. Всё равно было мерзко до дрожи.

— Поразительно, Рэй… — юноша, неосознанно последовав за Босфорца, уткнулся ему, застывшему, в спину. — Вы ведь действительно похожи.

Рэй осторожно выглянул из-за плеча друга, тут же взглядом наткнувшись на огромный портрет, который просто, даже без рамы, висел на стене. Изображение было старым, сам холст — слегка потрёпанным и явно пережившим несколько длительных перевозок, отчего краска сильно потускнела, но из-за этого картина не потеряла своей живости.